Отныне и вовек - Джонс Джеймс - Страница 51

• Предыдущая
• 51/231
• Следующая

– Какой умный нашелся! – разъярился Уиллард. – Я тебе сказал, будешь хамить, получишь наряд прямо в день получки. Меня пока еще не разжаловали, я от рядового хамство терпеть не буду!

– Ишь ты, про звание вспомнил. – Пруит ухмыльнулся и налил себе еще кофе. – С начальством-то тише воды, ниже травы, а тут нашивками козыряешь. Я, Жирный, всегда знал, что ты слабак.

– Это я слабак?! Еще посмотрим, болтун, кто из нас слабак. Только попади на котлы и сковородки, узнаешь!

Пруит засмеялся, но перебранка больше не доставляла ему удовольствия, он понимал, что Уиллард побаивается его боксерских кулаков, но, если удастся, заставит весь день расплачиваться только за то, что он не придержал язык.

Тут начали входить другие повара, и неожиданный наплыв людей помешал Уилларду продолжать перепалку. Приятное тепло и оживление, заполнившие кухню, очень быстро сменились гнетущей жарой и суматошным метанием поваров, спешивших приготовить завтрак к сроку. Старк с самого начала был в центре всей этой кутерьмы. Он расхаживал с бумагами в руках, на ходу составляя накладные на завтра и в то же время успевая следить за всем, что творилось вокруг.

Когда Старк подозвал Уилларда и начал отчитывать его за халтурно приготовленный омлет, Пруит жарил себе на краешке большой сковороды яичницу с ветчиной – это было привилегией солдат кухонного наряда; Уиллард из вредности запрещал солдатам самим готовить себе завтрак, но с приходом к власти Старка традиция была восстановлена.

– Сколько раз тебе говорить, что молоко для омлета нужно отмерять? – сказал Старк. – Выброси все это на помойку.

– Хорошие продукты коту под хвост? Мне же тогда придется заново готовить.

– А если солдаты не станут твой омлет есть, это не коту под хвост? Выбрасывай!

– Но мы же тогда не успеем, Мейлон. – Пытаясь выкрутиться, Уиллард даже назвал Старка по имени.

– Я сказал, выбрасывай! Мы обязаны подать завтрак вовремя, и он будет подан вовремя. Кормить людей дерьмом я не позволю.

– Какое же это дерьмо, Мейлон?

– Выбрасывай, Жирный, выбрасывай! – приказал Старк тоном судьи, который велит бейсболистам прекратить игру, невзирая на недовольство публики. – И когда вернешься, убавь огонь в духовке, а то вместо омлета получится резина. Будешь в третий раз переделывать, точно опоздаешь.

– Господи! – Уиллард скорбно возвел глаза к потолку. – Ну почему все шишки всегда на меня? Эй, ты! – заорал он на Пруита. – Как тебя там? Выброси омлет.

– Ты знаешь, как меня зовут. Жирный, – сказал Пруит.

– Вот, полюбуйся. – Уиллард, сощурившись, повернулся к Старку. – Слыхал? Это же нарушение дисциплины. Он мне все утро хамит.

– Выбрось сам, – усмехнулся Старк. – Человек готовит себе завтрак. И омлет испортил не он, а ты.

– Я-то выброшу. Я, конечно, выброшу, но хорош у нас начальничек. За своих поваров не вступится.

– Что-что? – Старк поднял брови.

– Ничего, – пробормотал Уиллард, отлично помнивший, как Старк набил ему морду.

– Теперь он мне все припомнит, – сказал Пруит, когда Уиллард вышел, и, придвинув табурет к алюминиевому разделочному столику, сел завтракать.

– Что именно? – спросил Старк.

– А я без спросу кофе себе налил.

Старк улыбнулся своей кривой неожиданной улыбкой.

– Этот про свои нашивки никогда не забывает. Ему бы с таким пузом в аптекари податься. А повар он – дерьмо. С него пот течет во все кастрюли. Но такие, как он, только шумят, пакостей они людям не делают.

Пруит улыбнулся и кивнул, веря Старку, потому что тот, конечно же, был прав: трусливых крикунов нечего бояться. Но Старк плохо знал Уилларда, все получилось не так, как он предполагал, хотя Пруит понял это лишь потом. Уиллард не забыл. Он больше не скандалил, но он ничего не забыл. Вскоре на кухню торопливо вбежал Блум и вторым после Пруита доложил о выходе в наряд. Пруит встал на котлы и сковородки, а уж тут Уиллард мог отыграться за все.

– Ну что? Ты уже решил, что себе возьмешь? – бодро спросил Блум, ставя свою кружку с кофе рядом с кружкой Пруита. – Можем пока договориться. Самое легкое – это споласкивать. Но первая мойка тоже неплохо, я могу и туда. Ты что себе возьмешь?

– Еще не решил, – ответил Пруит, мысленно кляня Риди Трэдвелла за лень.

– Не решил? – изумился Блум.

– Вот именно. Я думал, может, ты захочешь встать на котлы и сковородки.

– Ты что, смеешься? Нет уж, спасибо.

– Некоторым ребятам нравится, – с надеждой сказал Пруит. – Говорят, на сковородках быстрее управляешься и после завтрака перерыв больше.

– Вот и прекрасно. Риди будет очень доволен. Между нами говоря, – доверительно сказал Блум, – я не хочу работать с ним в паре. Он очень копается. А с тобой мы все провернем в два счета – и утром время останется, и после обеда.

– К обеду надо картошку чистить, – сказал Пруит.

– Тьфу ты черт!

– Значит, ты не хочешь на котлы и сковородки?

– Я что, псих?

– Тогда пойду-ка туда я. А вы с Риди берите себе посуду.

– Ты серьезно?

– Конечно, Мне эта работа нравится.

– Да-а? Тогда почему ты ее с самого начала не взял? Зачем было меня спрашивать, куда я хочу?

– Я думал, может, ты больше любишь котлы мыть. Не хотел тебе дорогу перебегать.

– Да-а? – подозрительно протянул Блум. – Ничего, можешь не волноваться. Котлы бы я у тебя отнимать не стал. Я пойду на чистую мойку, буду споласкивать, а Риди, раз он последний, пусть идет на грязную.

И пока Пруит не передумал, Блум ринулся в посудомоечную и повесил свою рабочую кепку на кран чистой мойки – эта добыча досталась ему нежданно-негаданно. Он был очень доволен, что перехитрил Пруита.

Пруит уже отскребал сковородки из-под омлета в большой двойной мойке, стоявшей прямо в кухне, когда наконец явился Ридел Трэдвелл, которого вместе со всей ротой поднял по сигналу горна дневальный. Пруит увидел, как Риди в изумлении выпятил на него глаза, потом просиял от счастья и понесся в посудомоечную, по пути чуть не сбив с ног дневального по столовой Маджио, который шел через кухню.

– Поберегись! – завопил Маджио, выставляя перед собой два пустых подноса. – А ну с дороги! Горячее несу! Мы с моими ребятками-официантами бегаем как заведенные. Нас тут до смерти загоняют, – бросил он командирским голосом – ни дать ни взять офицер, пекущийся о своих солдатах. – Горячее несу! Поберегись! С дороги! – И он зашагал к раздаточной, расталкивая поваров и радостно смакуя новое для себя ощущение власти, которую, впрочем, никто не признавал, и уж тем более выделенные под его начало восемь дежурных подносчиков.

– Как у меня получается? – шепотом спросил он Пруита. – Но я суров, старик! Завтра потребую, чтоб мне дали капрала.

Пруит с унылой улыбкой поднял на него глаза и снова согнулся над мойкой, продолжая скрести, отмывать и ополаскивать подгоревшие сковородки и грязные липкие миски, куча которых вдруг начала стремительно расти перед ним, он в жизни не видел, чтобы их скапливалось столько сразу, и, как ни старался, не поспевал их мыть. Он торопливо работал, прислушиваясь к разговору в посудомоечной. Ему было слышно, как Ридел Трэдвелл повесил ведро с мыльным порошком на кран, пустил полным напором горячую воду и спросил Блума, что все-таки случилось.

– Не знаю, – неодобрительно сказал будущий капрал Блум. – Пруит пришел первым и мог выбирать. Он выбрал котлы. Теперь это неважно, важно другое – ты, Трэдвелл, опоздал. Из-за тебя мы все зашьемся. Тебе уже полмойки посуды накидали.

– По-твоему, я опоздал? – переспросил навеки рядовой Трэдвелл. – Много ты понимаешь. Я никогда не прихожу, пока мойку не набьют до отказа. Так что тебе сегодня еще повезло.

– Лично мне гораздо больше улыбается работать с тобой, чем с Пруитом, – сказал будущий капрал Блум, пуская в ход признанное уставом психологическое оружие для поднятия морального духа. – Мы с тобой в два счета все вымоем. Только давай шевелись, есть же у тебя гордость.

– Я всем доволен, – проворчал навеки рядовой Трэдвелл. – Тебе что-то не нравится, это твое дело. А я всем доволен.

• Предыдущая
• 51/231
• Следующая