Н 2 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 29

Но нежилась жаба недолго. Расчертив небо метеоритом, обрушился здравый смысл и мокрого места от нее не оставил. Только поднос с шотами.

— Ну, допустим, ты их выиграл, и?..— поинтересовался я, поглядывая на дверь в кабинет Мимино.

Вот теперь Олег превратился в оленя, растерянно заморгал.

— Не понял. Что — и?

— Что ты с деньгами сделаешь? — начал я издалека.

— Машину куплю! — брякнул он чуть громче, чем следовало. — В Болгарию поеду!

— А тут тебе ОБНС — а ну иди сюда, — прошептал я зловещим голосом, — рассказывай, откуда такие деньги у честного милиционера?!

У Олега вытянулось лицо, и в этот момент от фотографа вышел Алексей и спросил нарочито-бодро:

— Кто это тут без меня в Болгарию собрался?

Олег растерялся, и я его выручил:

— Строим планы, как захватить мир. Выручку делим. Как поделим, отметим в шашлычке, если барышей хватит.

Сказав это, я пошел следующим фотографироваться на пропуск. Девушка, которую я видел в приемной Мимино, белозубо улыбаясь, сфотографировала меня на белом фоне камерой-треногой, какую я уже видел в кабинете Тырина, и отпустила.

Хватило одного кадра, словно она берегла пленку. Хотя черт ее знает, может и правда на пленку тут еще снимают?

Последним фотографироваться пошел Олег. Судя по девичьему смеху за дверью, он начал флиртовать, а потому провел в кабинете больше времени, чем мы с Алексеем.

Дождавшись его, мы зашли к Мимино, получили пакеты с бело-голубой формой со стилизованной буквой «Д».

Мы начали переодеваться, и Олег заныл:

— Да что за фигня? Какого хрена у беспредельщиков всякие «адидасы» и «найки», а нам клуб опять какой-то ширпотреб подгоняет? Оно же не дышит ни черта!

— Да, запаримся, — озабоченно прокомментировал форму Алексей. — Но ты, Олежка, не дрейфь! Зато нашу форму даже танком не порвать — пуленепробиваемая!

Я надел экипировку, подвигался. Нормально, зря Олег жалуется.

Он продолжал ворчать, когда в раздевалку заглянул Лев Витаутович.

— Так, не ныть, Рыков! Тебе дали лучшее, что производит страна! Выходим. Машина уже ждет. — Заметив, что мы с Алексеем не спешим, рявкнул: — Поддубный! Нерушимый! Что за цирк вы тут устроили?

— Цирк? — не понял Алексей.

— С фамилиями! Хоть на киноафишу вас обоих, красавцы! Не телитесь, выходим!

Если Лев Витаутович и был обескуражен сукой Гришиным, то виду не подавал. Наоборот, держался слишком для нашего положения бодро.

Через пять минут мы уже были на улице. Лев Витаутович расположился на переднем сиденье «Волги», мы втроем уселись сзади, и, несмотря на размеры машины, троим крепким мужикам было тесновато. Я оперся на дверь слева, достал телефон и ввел в поисковике: «Ибрагимов. Бои без правил. Лиловск», мысленно молясь, чтобы это был просто однофамилец легендарного спортсмена… Но нет, его звали Хадис. Спасибо, хоть не Султан!

Молодой мужчина с фотографии выглядел более взрослым и злым, чем в моей реальности: темные встрепанные волосы, черные брови и глаза. Бойца в нем выдавал искривленный нос, в то время как у привычного мне Хадиса Ибрагимова нос был вполне обычным. Полуулыбка на его губах словно говорила: «На победу надеешься, сморчок? Ну-ну». Рост — 188 см, вес — 91 кг.

Следующей в поисковике всплыла статья «Лиловского вестника» с громким заголовком «Битва титанов». Автор видел в финале Юрия Борецкого и «темную лошадку», двадцатисемилетнего Хадиса Ибрагимова. Журналисту казалось символичным противостояние «любителей» в лице Борецкого и профи, коим считался беспредельщик Ибрагимов.

Большую часть статьи вместо анализа турнира и его участников автор занимался пустопорожними рассуждениями о том, что нужно ужесточить контроль за оборотом средств в…

В общем, неинтересно.

Чего это я туплю, Комсеть штурмую? Правильнее получить информацию из, так сказать, живого источника, который сидел впереди и поглядывал на бойцов в зеркало заднего вида.

— Лев Витаутович, расскажите подробнее об Ибрагимове. — Я показал ему экран смартфона. — Комсеть о нем почти ничего не знает. А судя по вашей реакции, боец знаменитый.

Живой источник проворчал:

— Меньше знаешь — смелее бьешь. — Подумав немного, он добавил: — О нем нет информации в официальных источниках, это правда. Он — гладиатор, а не спортсмен.

— Ну у вас-то свои каналы. Всякие.

— Всякие каналы преуменьшают его способности. Подозреваю — умышленно, чтобы Борецкий выглядел более выгодно. То, что видел я… Очень техничный. Удар — как молот, множество побед нокаутом. Навыками борьбы владеет чуть хуже, но все же лучше, чем вы трое. Саня, увы, я плохо знаком с тактикой этого бойца. Его выставили чуть ли не в последний день.

И несмотря на безвыходность ситуации, Лев Витаутович очень хотел, чтобы я выиграл. Но почему тогда он ведет себя так, словно списал меня? Вот уж мутный мужик этот Тирликас! Стало ясно, что больше я от него ничего не добьюсь: или он и правда знает мало, или не хочет меня деморализовать.

Чем дальше мы отъезжали от уже ставшего родным спорткомплекса, тем яснее становилось, в какую авантюру я ввязался. Записка от Достоевского, встряхнувшая меня с утра, теперь казалась пустячком. Я ощутил себя щепкой, попавшей в жернова системы, и лихорадочно искал выход.

Спорткомплекс «Центральный» находился за городом и высился над частными домами, по большей части деревянными, как пришелец из прекрасного далека. Словно на расчищенную площадку приземлилась исполинская летающая тарелка из хрома и стекла. К огромной парковке тянулся разноцветный хвост из автомобилей, и водитель объехал спорткомплекс, позволяя мне оценить его масштабы. Открыл шлагбаум и оставил «Волгу» на служебной стоянке, где тоже толклись люди.

Когда вылез из машины, я ощутил себя перед исполинским зданием даже не букашкой — бактерией. Внутри наверняка есть футбольное поле, и хоккейная площадка, и много еще чего…

— Не спать, Саня! — хлопнул меня по спине Олег.

Он бодро устремился к к центральному входу вслед за Витаутовичем. Алексей двинул за ним.

Я шел как на эшафот. В груди поселилось какое-то совсем фиговое чувство, пустота, что-то сосало под ложечкой, ноги подгибались. «Ой-йо, Саня, струсил никак?» — ехидно поинтересовался Звягинцев.

«Не струсил, просто волнуюсь», — ответил я самому себе из прошлого.

«Не волнуйся, все будет хорошо», — ответил старый я и затих. Ответ был неожиданным, но волнение куда-то исчезло.

Каким бы зверем ни был Хадис Ибрагимов, он все же человек. А я создан богиней, так что…

Бьет Ибрагимов, может, и мощно, но пусть-ка сначала попадет. Реакция-то у меня — дьявольская!

Воодушевившись, я невольно улыбнулся. Витаутович наградил меня немигающим взглядом и вздохнул:

— Саня, ты чего такой веселый?

Его сосредоточенность передалась мне, но мандража не было. Я понимал, что в беспредельных боях опасностей было больше. К тому же, там я действовал на адреналине, а здесь — вполне осознанно. Представились громогласный рев и овации сотен, если не тысяч зрителей, а среди них — охваченный азартом Мищенко, кричащий: «Дауай, Сашко! Врежь ему!», вот Наташа и Вадик, Мимино. Я ответственен за них, и не подведу.

Парковка возле спорткомплекса была не просто занята — залеплена машинами. Жаловались на жизнь клаксоны, хлопали дверцы, доносился многоголосый гул, хруст снега, женский смех. Пестрой толпой народ стекался под изогнутый козырек у входа, будто бы отлитый из одного куска затемненного стекла.

Внутрь не спешили лишь многочисленные телевизионщики, репортеры с фотоаппаратами, журналисты, снимающие происходящее. Вертели головами, выискивая жертву. Нам наперерез ринулась знакомая мне шатенка лет тридцати. Покопавшись в памяти, вспомнил — она брала у меня интервью после инцидента с похищением Джабаровой. Вспомнился ее бейдж: «Марина Полинович, “Лиловский вестник”».