Рыцарь без позывного. Том 3 (СИ) - "Бебель" - Страница 31

Вопреки злобным и обиженным ноткам, в ледяном голосе твари читался неподдельный страх. Что за хрень с этими крестьянами? С чего вдруг нечисть испугалась?

Пока Гена разрезал сшитые губы и вытаскивал немногочисленные гвозди, щедро заливая раны уксусом да сжимаясь от раскатывающихся воплей и рыданий, я пытался понять, какого черта происходит.

— Ох, прозорливость не самая сильная твоя черта... — ведьма раздраженно цокнула языком и похлопала покорного и явно сломленного дядьку по плечу. — Знакомься, это папа... — ладонь коснулась морщинистой женщины. — А это мама. А вместе они кто? Правильно — детоубийцы! Грязь, мрак, страх и ничего человеческого. Все как ты любишь.

— Чего?

— Ключик. К вашему спасению. И к ее исчезновению. Если придется. — Киаре все это нравилось не больше чем мне. — Ну что, доволен? Я свою часть сделки выполнила?

— Почти...

Да, можно просто забрать мешки, загрузить блондина на салазки и уйти в лес, навсегда позабыв про эту деревню. Можно даже сообщить в гильдию, нанять глашатая, развесить по всему городу объявления с призывом никогда сюда не приходить. Здравая мысль и отличное решение. Все счастливы, все довольны...

Я посмотрел на труп замученного дезертира и вывернутые ноги блондина.

Нет уж, хватит с меня полумер и жертв ради мифических гражданских.

Обломанный и щербатый клинок с хрустом вонзился в шею немолодой женщины. Нечеловеческий вопль, наполненный гневом и болью сотряс амбар. Лиловые глаза ошарашено вспыхнули, но ведьма быстро взяла себя в руки и через мгновение в ее бледное лицо брызнула теплая кровь мужчины.

К изуродованному телу дезертира присоединись трупы крестьян. Не успели их лица коснуться влажного от крови пола, как вопль смолк так же резко, как и начался. Вместо девочки в цветастом платье, на земле распласталось невероятно худое тельце ребенка. Вздувшийся живот, неестественная синева на лице и несколько мелких рыбешек, задыхающихся у ее ног.

Долбанная паранормальщина... Похоже, когда-то деревушка была далеко не такой зажиточной, как сейчас. Голодные годы, неурожаи, отсутствие лекарств и аптекарей, халатность или жестокость... Что из этого стало причиной всего этого кошмара? Какая причина подтолкнула родителей избавится от лишнего рта? Хотя, какая теперь разница?

— Ты идиот!!! — скальпель ткнулся в щеку, отзываясь волной боли. — Ты знаешь, что ты натворил?!

— Убил еще одного демона. Насколько понимаю.

— Ты всех убил! Как эти насекомые станут выживать дальше, а?! И недели не пройдет, как от всей деревни...

— Да мне насрать, веришь? Сами заварили, пусть сами и расхлебывают.

Разъяренные глаза недоверчиво сузились. Через мгновение скальпель отлип от моего лица и исчез в рукаве девушки.

— Ну конечно... — устало вздохнула фиолетовая. — И когда это мужчины думали головой? Ты хоть иногда задумываешься о последствиях?

— Понятия не имею. А ты?

Фиолетовая закатила глаза и, фыркнув, молча вышла из сарая.

Устал я уже искать правильные решения, пытаясь игнорировать факт, что их просто не бывает. Есть мертвые, а есть живые, вот и вся история. Все эти игры в героизм и милосердие ни к чему хорошему не приводят. Возможно, Эмбер была права, когда заявляла, что «это и отличает плебеев от благородных».

Пока остальные суетились, накачивая блондина вином и пытаясь выпрямить его переломанные кости, я лишь думал, что «игра», что предложил демон, была бы куда гуманнее. Как его теперь назад тащить? По снегу? Через лес? А как же мешки? Как же время, которое уже поджимает? С искалеченным мужиком на руках да в такую метель...

Разум пронзила неприятная мысль, что убийство крестьянки — не самое хреновое, что мне доведется осуществить за этот поход.

Мда... Теперь я понимаю, почему дед постоянно бухает. Как часто ему приходилось сталкиваться с подобным? Даже думать не хочу.

Игнорируя взбешенный взгляд Гены, я присел к одной из бочек и начал выбирать подходящие для шины обломки. Не для блондина, а для остальных. Чтобы они не заподозрили чего неладное, когда найдут его тело с перерезанной глоткой или типа того. Елки... И как я до такого докатился?

Старая кирпичная печь ритмично потрескивала, освещая вымершую избушку опустошенного хутора тусклым алым светом. Похоже, сумпурням знакомо чувство мести и вернувшись после нашего ухода, они от души порезвились в заброшенных домах, раздолбав все, что к полу не прибито. Может живых искали, а может гвозди собирали — самодельные палицы ведь надо из чего-то сооружать?

Одно хорошо — волчары с ответственностью подошли к званию «санитаров леса» и «прибрали» все трупы. Как людей, так и собственных собратьев. И если про судьбы тел отравленных женщин и дезертиров ничего не понятно, то относительно свежие следы крови на сугробах возле поленницы и куски истерзанных шкур подсказывают, что каннибализм Бобикам не чужд.

Из-за разбитых ставней и криво вставленной в проем двери, печка не могла отопить избушку целиком, и тепла хватало лишь на небольшой пятачок, большую часть из которого занимали салазки с блондином. Склонившись над замотанным в шкуры авантюристом, его напарницы заботливо ворковали, отпаивая раненного пряной похлебкой с разведенным порошком из водорослей.

Настоящая еда закончилась еще три дня назад и учитывая обстоятельства, нам еще сильно повезло, раз мы смогли добраться до хутора хотя бы за неделю. Всему виной долбаные метели, короткие дни и переломанные ноги.

Провиант кончился не потому, что мы такие тупые и не догадались как следует обшмонать закрома «курорта» перед уходом, а потому, что впятером да с лежачим раненным много на себе не упрешь. Тут бы с водорослями управиться. Хорошо еще, что у крестьян, перепуганных известием о «смерти» демона и моей хмурой рожей, удалось найти несколько склянок с маковой бормотухой для раненного — хоть от боли не вопит и то спасибо.

Вон, даже лыбится, засранец, с рыжей флиртует, то и дело пытаясь облизать ее палец вместо ложки. Ну, или он просто в край обдолбанный.

Ушастая отвлеклась от медицинского осмотра и, накрыв дубленой шкурой стиснутые шинами ноги, приблизилась к сваленным в углу мешкам. Городским мешкам.

— Куда грабли тянешь? Вернись на место!

— Куда надо! Не видишь — он ослаб! От одного половника с твоих сокровищ не убудет! — не обращая внимания на приказ, девчушка развязала большой серый мешок и опустила в него пустую кастрюльку.

Протяжно вздохнув, я оторвался вытряхивания личинок из промерзшей коры трухлявого полена и приблизился к авантюристке:

— Тебе что сказано? Он свою порцию уже получил.

— Да катись ты... Ай! — кошачий бунт оборвался пронзительным писком.

Хватившись за меховой воротник, я рванул сердобольную девчонку от мешков.

По примитивному настилу темной избушки зазвенела медная кастрюлька, оставляя после себя целые россыпи серого порошка. Скрипнув зубами, я впечатал трепыхающуюся идиотку в холодную стену:

— Еще раз, тварь хвостатая, еще хоть раз к водорослям подойдешь — я тебя саму в котелке сварю!

— Пусти ее, выродок!

Нацеленный арбалет и решительный блеск красивых глаз веснушчатой авантюристки не оставляли особого выбора. Плюнув на пол, я поставил кошатину на ноги.

— Так-то лучше! А теперь — в сторону!!! Или я...

— В жопу с горя поцелуешь? Ну грохнешь меня — раненного кто по снегу потащит? Или ты мешки бросишь?

— Нужно будет — бросим! — взвизгнула серая кошатина, больно стукнув меня сапожком под колено.

— Какие молодцы! Настоящие авантюристы друзей не бросают, да? Сейчас разрыдаюсь от умиления... Дозвольте полюбопытствовать, а горожане остаток зимы что жрать будут? Титьками кормить станете или вашим офигенным благородством? Мне в сотый раз объяснить, нахрена нужны эти водоросли?

— Да не претендует никто на твою славу, болван! — фыркнула ушастая, раздраженно играя хвостом. — Ну распотрошим мы один мешок, что с того?! Тут их шесть! У тебя как с арифметикой?! Считать способен, дикарь северный?!