Ultima Ratio (СИ) - Львов Вадим "Клещ" - Страница 36

Бывший военный юрист, грузный, похожий на медведя, генерал Рокотов, облачённый в отличный, темно-синий костюм «тройку» изучал вошедшего Евгения опустив на нос очки.

— Вот и наш Шерлок, в погонах. С непонятной интонацией произнес Рокотов и снова уставился распечатку допроса Небогатова, что то черкая там красным карандашом. Присаживайтесь, Евгений Вадимович, не стойте…В ногах как говорится, правды нет.

Небогатов сел и уставился на расположившегося напротив него Васильчикова. Тот незаметно подмигнул подчиненному, давая понять, что он опять вильнул седалищем и теперь самый что ни на есть защитник ротмистра Небогатова, своего оперативника, вскрывшего заговор мирового масштаба.

— Мда…мда…Проскрипел Рокотов, дав понять, что он закончил изучать распечатку записи допроса. И поднял глаза на Небогатова.

Евгений немедленно вскочил, показывая всем видом служебное рвение.

— Вы молодец, ротмистр. Воистину молодец, что вскрыли такую бездну разгильдяйства в департаменте у наших коллег. Им бы своей работой заниматься а не доносы на наших сотрудников писать. А если, вспомнить вашу роль в деле Егазаряна, то погоны подполковника вы получите в ближайшее время.

— Служу России!

— Похвально, похвально…снова неопределенно протянул Рокотов. Думаю, завтра с утра меня вызовут к самому шефу Корпуса. Вы все материалы, добытые оперативным путем, подготовьте сегодня к вечеру. И сдайте Васильчикову. Он сделает официальное представление.

«Ну понятно, к Шефу мне не пробиться, рожей не вышел и происхождением» подумал Небогатов, сохраняя на лице невозмутимо — верноподданническое выражение. Засим, господа офицеры, не смею вас больше задерживать.

Выйдя из кабинета первого заместителя начальника Оперативного бюро, Небогатов повернулся к идущему следом Васильчикову.

— Спасибо, что заступились. Издевательски сказал Женя, смотря в глаза полковника.

— Пожалуйста, ротмистр. Обращайтесь, если что. В тон ему ответил Васильчиков и неторопливо двинулся по коридору в сторону лифта.

Запыхавшийся Карбонат просунул свою круглую как луна голову в окно взятого напрокат вездехода «Руссо-Балт Тайга» и дыхнув на Брюса мерзким запахом чеснока и нечищеных зубов выпалил.

— Оба дома. Только сейчас Сема к Солопову на этаж поднялся.

Брюс, едва кивнул головой, давая понять Карбонату, что он его услышал и тот мгновенно замолчал, преданно поедая «маза» глазами и возбужденно сопя. Чует кровь, гайменник(*)

— Садись. Коротко приказал Брюс подручному и тот мгновенно для его размеров забрался в машину, отпихнув задремавшего Баксана. Тот попытался возмутится, но быстрого взгляда Брюса хватило, что бы рот горца оставался закрытым.

— Не спи Баксан, замерзнешь. Тихо шепнул Карбонат и тут же получил от подельника болезненный тычок под ребра.

— Заводи Нитро. Небрежно приказал Брюс и ухоженный мотор «руссо-балта» мягко завелся и большая машина завибрировала. Откинувшись на сиденье, Брюс перебирал в голове, все ли они взяли на дело. Вроде все, осталось закончить дело и ехать на «кукушку». Так, по старой памяти, он называл конспиративную квартиру.

Брюс, в прошлой жизни Константин Волошин, был родом из крупного и богатого села в предгорьях Саян, что в Енисейской губернии, которая как известно размером больше чем вся эта хваленая Европа. Хоть село было большим и богатым, к семье батрака Егора Волошина, местного пропойцы и скандалиста, богатство не относилось. Наоборот, Костя вырос в ужасающей нищете, таская домотканые штаны и самодельные галоши из автомобильных покрышек. Батюшка напившись, а это было весьма часто, лупцевал жену и своих пятерых детей чем попало, так что на ночные истошные крики часто прибегали соседские мужики успокаивая буяна крепкими тумаками. Однажды, после очередного избиения матери и обоих старших сестер, Костик не выдержал, взял кочергу и парой ударов папашу успокоил. Да так, что тот потом дня три встать не мог. Мать и сестер он более не трогал, срывая злобу лютую на Косте. Лупил его и приговаривал «Я тебя гнида кормлю, а ты отцу родному перечишь!». Вскоре Костя понял, что жить под одной крышей с этим ничтожеством, по иронии судьбы оказавшимся его родителем — более не получится и однажды возвращавшись из кабака местного богатея Черноусова, поддатый папаша утоп в придорожной канаве. Вешние воды, так сказать. Наутро Костю задержал хмурый околоточный и после нескольких зуботычин, нечего не добившись отправил отрока Волошина в уезд, к приставу. Мол, парень подозрительный, но прямых улик нет, надо бы поработать. Статистка в полиции, особенно в уездной — вещь определяющая благосостояние и карьерные перспективы её начальства. Поэтому уездный пристав, подполковник Рогозный рьяно взялся за дело пытаясь показания из Кости выбить. Но Волошин молчал, молчал как рыба и просидев трое суток в КПЗ был отпущен, на негнущихся ногах и лицом распухшим от побоев и формулировкой «оставлен на свободе под сильным подозрением». Оставаться в родном селе под названием Кагольское, у Константина не было ни желания, ни возможности. Как и все сибиряки, жители Кагольского, жили в патриархальных традициях и отнеслись к подозрительной смерти Волошина — старшего, очень отрицательно. Мол, еще нам отцеубийц в селе и не хватало. Поэтому Костя собрал свои скудные пожитки в фанерный чемодан и отправился на попутном лесовозе подальше от родного дома. Прибился к артели строителей работающей на возведении в городе Саянске общежития для рабочих на новом огромном заводе алюминиевого короля Сибири и всея Руси, Алексея Анциферова, в итоге решил остаться на этом заводе в качестве помощника электрика. У него была небольшая, но стабильная зарплата и койка в общежитии для холостых рабочих. Чуть позже он устроился на курсы шоферов и даже пошел учится в вечернюю школу при заводе. Анциферов, хоть и богатей был, но мужик из простых, с пониманием относился к рабочим. Слухи в рабочем общежитии ходили, будто дед Анциферова, в гражданскую, партизанил в отрядах Щетинкина за красных, но потом попал под амнистию и стал законопослушным гражданином. Как бы то ни было, Анциферов хозяином был справным, рабочих зазря не обижал и люди к нему относились с уважением. Старались работать на советь, за рабочие места, зубами держались. Так прошло три года, Костя выучился на шофера, но продолжал работать электриком, благо заработок больше.

Пришла пора идти в армию и на сборном пункте по Енисейской губернии, Костя попал в рекрутскую команду отправляющиеся на Тихоокеанский флот. Распределили крепкого и немногословного парня в десятую особую водолазную команду, капитана третьего ранга, барона, Евгения Корфа. Под особой водолазной командой на острове Русский — имелась ввиду специальное диверсионное подразделение, известные как боевые пловцы. Команда Корфа, понятное дело, была укомплектована сверхсрочниками, старшинами и мичманами, обычные рекруты трудились на подсобных работах. Но Волошин не потерялся и здесь, крестьянская смекалка и недюжинная сила и выносливость, обратили на себя внимание самого барона. Через год ему было предложен пройти полный курс водолазной подготовки. После успешного завершения и получения старшинских лычек его снова вызвал Корф и предложил остаться на сверхсрочную службу в десятой водолазной команде. Взвесив все «за и против», Волошин кивнул и так началась его карьера боевого пловца.

Командование ВМФ вовремя оценило возможности и перспективы морских диверсионных частей и вскоре «особая водолазная команда» была расширена и укрупнена до десятого отдельного дивизиона легких водолазов при штабе Тихоокеанского флота, подчиняясь начальнику разведки флота. Корф, стал капитаном второго ранга а, дивизион, стал наращивать численность и материальное обеспечение. Дивизион был абсолютно секретным подразделением и где только не пришлось побывать Волошину сотоварищи. Французский Индокитай, где бойцы Корфа обеспечивали безопасность русских коммерческих кораблей, пылающая огнем Индонезия, где они боролись с обнаглевшими пиратами, прозрачные воды Формозы и Цейлона, где они разведывали подходы к стоянкам японского и британского флотов, совместные учения с французскими и американскими боевыми пловцами. И постоянные тренировки, стрельбища и опять тренировки.