Дядя самых честных правил 2 (СИ) - Горбов Александр Михайлович - Страница 42

Дверь склада криво висела на единственной целой петле. Однако, там что, взрыв был внутри? Я заглянул внутрь: ага, очень на то похоже. Ящики раскиданы, валяется всякий мусор, щепки, обрывки мешков.

— Есть кто живой?

Я вошёл — ни звука, ни шороха. Да, неплохой разгром здесь учинили. Переступая через обломки, я добрался до лестницы на второй этаж.

— Ау! Пётр, вы здесь?

Наверху послышался шум.

— Константин Платонович, — отозвалась Таня, — это вы?

— Я, кто же ещё. Сейчас поднимусь к вам.

— Нет! — гаркнули в два голоса Таня и Александра.

— Эээ…

— Не наступайте на лестницу, мы её…

— Заколдовали.

— Там Знаки.

— Снимайте, раз поставили, — я усмехнулся, — волшебницы.

— Константин Платонович…

— Мы не знаем как.

— Попробовали, один взорвался.

— Тогда стойте там, — скомандовал я ученицам, — сам всё сделаю. Пётр хоть живой?

— А чего ему сделается!? — хором возмутились девицы.

— Здесь я, Костя! — подал голос Бобров.

— Сидит, из фляжки хлебает, — наябедничала Александра.

— Дай девушкам по глотку, и отойдите от лестницы.

Наверху послышался топот, и я занялся ловушками. Нарисовал перед собой Знак эха и дунул на него тонкой струйкой. Знак дрогнул и рассеялся в воздухе мягким голубым светом. От этого сияния магические фигуры на ступеньках лестницы замерцали по контурам. Ну дают! Надо узнать, кто из них придумал такую штуку — по Знаку на каждой ступеньке. И когда только успели нарисовать?

Снимать такие заклятья можно разными способами. Первый и самый долгий — отключать каждый по отдельности, распутывая силовые нити. Второй вариант — шибануть эфирной “бомбой”, сносящей слабосильные Знаки. Но мне больше нравится третий.

Я взял из чехла Нервного Принца и начертил перед лестницей Знак нигредо. Стоило закончить последнюю линию, как рисунок принялся сворачиваться сам в себя. Скрутился в крохотный чёрный шар и запрыгал вверх по ступенькам. Будто жадный колобок, нигредо скакал по лестнице, на каждом прыжке пожирая эфирные конструкции. Ам! Ам! Ам!

У нигредо только два недостатка. Во-первых, “съесть” он может лишь простые, не слишком мощные Знаки. А во-вторых, действует всего минуту. Вот и сейчас он очистил только две трети лестницы, а потом распался, оставив в воздухе запах озона. Так что последние ступени мне пришлось разминировать вручную.

— Спускайтесь! Художницы, ёшки-матрёшки.

Послышались быстрые шаги, и две пары каблучков застучали по лестнице. Следом бухали сапоги Боброва, тащившего ружья.

— Константин Платонович, почему мы художницы? — первым делом спросила Александра с ноткой обиды.

— А зачем столько Знаков нарисовали?

— Испугались, — ответила за неё Таня, — чтобы опять не напали.

— Ой, вы же видели, Константин Платонович? — Александра затараторила. — Мы из окон стреляем, а тут за спиной как бахнет! И крики, жуть страшная! Мы кинулись к лестнице, а там эти. С ружьями! Петя как выстрелит! А тут голова лезет!

— Стоп, стоп. Рассказывай всё по порядку. Что бахнуло? Они вас взрывали?

— Знак на лестнице бахнул. Мы как сюда пришли, Таня и говорит — давай на лестнице нарисуем, чтобы со спины не подобрались, — рыжая вздохнула. — Я сначала запретила, а потом говорю — делай что хочешь. Вот она и нарисовала.

Бобров за её спиной закатил глаза и усмехнулся. Понятно, значит, не обошлось без маленького скандала. Подробностей выяснять не буду — Александра уже получила свой урок.

— Ну вот Знак и бахнул. Опричники к нам полезли, Таня одному прикладом по лицу настучала, Пётр стрелял…

— А ты?

Рыжая шмыгнула носом.

— Обещайте, что ругаться не будете.

— Не буду, слово дворянина.

— Я Знак нарисовала и кинула. Он как взорвётся! Опричники сразу и убежали.

— А какой Знак-то?

Александра зажмурилась.

— Не помню! Я же говорила, что вы ругаться будете!

— Успокойся, горе ты моё рыжее. Никто тебя не ругает. Кинула и кинула, в следующий раз запомнишь. Всё, идёмте. Приведём себя в порядок и домой поедем.

Быстро уехать не получилось. Молодая купчиха ни за что не хотела нас отпускать, не накормив как следует. Что я могу сказать — еда здесь, может, и не такая изысканная, как в княжеских домах, зато по старинным рецептам. Кулебяка в десять разных слоёв, уха по-царски с осетриной на бульоне из петуха, жареный поросёнок, расстегаи с почками, грибы со сметаной. В общем, отказаться было сложно, а ещё сложнее оказалось вылезти из-за стола.

За обедом нашлось время и поговорить.

— Кареты сожжём в печах, — пообещала купчиха, — и следа не останется.

— Лошадей бы тоже…

Механических коней мне было откровенно жалко уничтожать. Пусть и не живые, но ведь в них столько труда вложено, хоть и не моего.

— Не надо лошадей, — Мария Васильевна покачала головой, — оставьте это мне. Цыганам отдам, никто их никогда и не найдёт.

Я согласно кивнул — нормальный вариант.

— Трубу жаль, — купчиха криво улыбнулась, — я знаю, что не специально порушили, а всё равно жаль. Придётся одну печь остановить, пока новую не поставим. Месяца два, не меньше, уйдёт. Вы, Константин Платонович, простите, но ваш заказ никак ускорить не получится.

— Мария Васильевна, дурацкий вопрос у меня. А чем вы эту печь топите?

— Деревом, понятно дело. Мы завод потому и перенесли сюда — матушка-императрица приказала под Москвой леса больше не рубить, вот мы сюда и переехали.

У меня в голове билась одна очень интересная мысль. Я ведь могу слегка улучшить их производство, да и местные леса уберечь от топоров. Меньше дыма, меньше копоти, через двести лет потомки в ножки поклонятся.

— Мария Васильевна, у меня к вам деловое предложение.

— Ещё одно?! — купчиха всплеснула руками. — Константин Платонович, я и первое-то с трудом пережила. Шучу, что вы так сразу, шучу. Конечно, я вас выслушаю.

— Что, если я вам переделаю печь, чтобы не требовалось топливо?

Она удивлённо подняла брови, а за столом вдруг стало тихо. Все присутствующие смотрели на меня и ждали продолжения.

— А вы можете? — с придыханием спросила купчиха, подавшись вперёд.

— Я всё могу. Сейчас доедим и посмотрим, что у вас там, — я повернулся к Тане с Александрой. — Вы тоже идёте, будем считать это практической демонстрацией возможностей деланной магии.

Смотреть, что я собрался творить, пошли все до единого. Даже раненный управляющий Фома, опираясь на руку купчихи, побрёл в цех. Собственно, работа над печью заняла у меня всего два часа. Прикинуть конфигурацию Знаков и Печатей, нарисовать “горячие” внутри, а “холодные” снаружи, замкнуть всё вместе в один большой контур — и вуаля! Знак огня даёт температуру не хуже горящих дров, а Печати обеспечат приток эфира.

Но самое главное — набор управляющих пластин. Десяток кусочков жести, которые нашлись здесь же, я превратил в настоящее чудо. Вставляешь один в специальную выемку и получаешь нужную температуру. На всякий случай, я сделал два комплекта: вдруг потеряется или украдут.

Мария Васильевна смотрела на меня с удивлением и восторгом.

— Константин Платонович, вы гений! — у неё даже голос стал грудным и мягким. — Вы настоящий магистр! Уникум!

Я отмахнулся.

— Ерунда, обычная работа. Всё, я устал, и нам уже пора домой. Простите, Мария Васильевна, нам пора ехать.

Пока шли к экипажам, меня под руку взяла испанка и шепнула:

— Констан, я тебя недооценивала. На кой чёрт ты занимаешься драками со всякой швалью? Если бы ты предложил свои деланные штучки уральским заводчикам, давно бы ел на золоте.

— Это скучно, Диего. Вот стану старым, ленивым, тогда и начну торговать магией.

— Смотри, — усмехнулась испанка, — как бы тебе голову раньше не снесли при такой жизни.