Дядя самых честных правил 2 (СИ) - Горбов Александр Михайлович - Страница 50

Закусывать Марья Алексевна не стала — достала надушенный кружевной платок, прижала на секунду к носу и шумно вдохнула.

— Когда попадёшь ко двору… — сказала она чуть хриплым голосом.

— Марья Алексевна, я не собираюсь ехать в Петербург. Мне в моём поместье хорошо.

— Не перебивай. Поедешь, никуда не денешься. Твой Талант многих в столице интересует, очень многих. Дядю твоего помнят, уж поверь мне, и тебя постараются к делу пристроить.

Она усмехнулась.

— Мне иногда кажется, что Василий Фёдорович специально себе ссылку устроил, чтобы от него отстали. Так что доверься моему опыту, ещё годик погуляешь, порадуешься вольной жизни, а там и вспомнят о тебе. И не делай такое лицо — не казнить будут, а наоборот, услуг твоих требовать.

Княгиня пожевала губами, будто обдумывая речь, и продолжила:

— Я не знаю ваших секретов некромантских и знать не хочу, но если Василий Фёдорович наставления давал — исполни всё в точности. Он пустых поучений не любил, так что говорил с умыслом. Понял?

— Ага.

— Дальше слушай. Ежели тебя императрица видеть захочет, а она захочет, не сомневайся. Любопытная она, как кошка, сколько не говорила ей. Так вот, попадёшь к ней, она ругать тебя будет.

— За что?

— Был бы человек, а за что найдётся. Так ты внимания не обращай, держись смело, прямо на неё смотри, с честью и достоинством. Говори, будто гвардеец: громко, без всяких там. Любит она такое, особенно когда “матушкой-императрицей” называют. Не виляй, не мямли, только раздражишь её этим.

— Понял, сделаю.

— И ещё, — княгиня подалась вперёд, — говори, что дядя бумаги свои сжёг до твоего приезда. Мол, ни векселей, ни архива не осталось, даже с должников не смог денег получить. А если про меня разговор зайдёт, назови старой дурой. Скажи, что я из ума выжила, любовника молодого из крепостных завела. Даже лучше трёх, да. Ещё скажи, что память у меня отшибло, не узнаю никого.

— Марья Алексевна, да что же это я про вас гадости говорить буду?!

— Уж сделай милость, скажи. Не хочу я, чтобы она обо мне даже думала. А то или из ссылки вернёт, или, наоборот, велит в Сибирь ехать.

Она замолчала, немного посидела в тишине и дёрнула специальный шнур на стене, требуя кучера остановиться.

— Иди, Костя, устала я. Что-то глаза слипаться стали, может, посплю чуток.

Я кивнул, встал и поклонился.

— Доброй ночи, Марья Алексевна.

Уже выйдя из её кареты, я обернулся.

— Если надо, всё сделаю, как просили.

— Спасибо, Костя.

Она закрыла дверь, и я пошёл в свой экипаж.

Утром третьего дня наш “поезд” добрался до Москвы. Кучер княгини дорогу знал и правил без раздумья — улочки, переулки, неожиданные повороты. Пожалуй, я бы не рискнул самостоятельно искать дорогу обратно.

В конце пути нас ждал особняк за высоким кованым забором. Большой домина с колоннами и статуями львов перед входом. Нашим экипажам без вопросов открыли ворота, мы подкатились к парадному входу и принялись выгружаться.

Нет, пожалуй, со львами я поторопился. Статуи только издали их напоминали, а если рассматривать вблизи, то сразу становилось ясно — лепили фигуры с обычных кошек, только увеличенных раз в пять.

— Марья, дорогая, как я рада тебя видеть!

По ступенькам к нам спускалась дама. Пышный белый парик с завитыми локонами, белое, густо напудренное лицо, мушка на щеке. Было видно — женщина далеко не молода, пожалуй, даже постарше Марьи Алексевны.

— Наконец-то ты собралась ко мне в гости!

— Весёлкина Изольда Петровна, — шепнула мне княгиня и пошла даме навстречу.

— Изоля! Божественно выглядишь!

Они с княгиней троекратно расцеловались, дама повернулась в сторону нас с Бобровым и Кижом. Затем поднесла к глазам лорнет, несколько секунд рассматривала высокомерным взглядом и произнесла:

— Дорогая, это неприлично приезжать в гости со своими любовниками. Я бы одолжила тебе парочку своих, даже лучше, чем эти.

Марья Алексевна рассмеялась.

— Что ты! Какие глупости. Это мой протеже. Костя, подойди сюда!

Я быстро оказался рядом с хозяйкой особняка и поклонился.

— Константин Урусов, очень способный молодой человек.

Она посмотрела на меня через лорнет, хмыкнула и подала руку для поцелуя.

— Он племянник Василия Фёдоровича.

— Ах вот оно что! — дама улыбнулась. — Тогда понятно, что ты за него хлопочешь.

— Разрешите представить моих сопровождающих. Бобров…

Изольда Петровна меня перебила:

— А, это ты, Петя! Не женился? Ну и правильно, погуляй, пока молодой. Как соберёшься, приходи, я тебе мигом невесту подберу.

— Киж Дмитрий Иванович.

Мёртвого поручика дама удостоила долгого взгляда через лорнет, лёгкой полуулыбки и протянутой руки.

— Очень рад, сударыня! — он согнулся в поклоне и поцеловал руку. — Очень рад! Для меня большая честь познакомиться с первой красавицей Москвы.

— Льстец! — дама захохотала, но не спешила убрать руку из пальцев Кижа. — Ой, льстец! Очаровательный льстец, я таких люблю. Прошу в дом, вы как раз к завтраку.

Пока мы шли к дому, я шепнул Боброву:

— Пётр, мне надо увидеться с Анастасией Ягужинской, наперсницей княжны Голицыной. Можешь организовать встречу, только по-тихому, не афишируя?

— Сделаю, — кивнул Пётр. — Она знает, что ты хочешь с ней увидеться?

— Скажи ей: “слабые должны держаться вместе”, она поймёт.

Мы вошли в особняк, и разговор с Бобровым пришлось прервать.

Честно говоря, в доме Весёлкиной мне не понравилось. Аляпистая пышность, позолота ни к месту, какие-то кружевные салфетки на комодах, и в то же время полное отсутствие уюта. Словно здесь не живут, а только ночуют. Кормили, кстати, так себе, повар будто и не старался сделать еду вкусной, а готовил спустя рукава.

Вот кому было хорошо, так это Кижу. Он изо всех сил строил хозяйке глазки, сыпал комплиментами и многозначительно ей улыбался. Я уж думал одёрнуть его — всё-таки ужасно выглядит, когда молодой мужчина ухлёстывает за пожилой женщиной, будто жиголо какой или содержанец. Но вспомнил, что если сравнить их возраст, то для поручика Весёлкина и вовсе юная девица. Так что я махнул рукой и ждал, когда выдастся возможность заняться делами.

После завтрака княгиня отозвала меня в сторону.

— Я отправлю весточку нужным людям насчёт опричников, но денёк придётся подождать. Займись чем-нибудь, Костя. Погулять с Бобровым сходи, по магазинам или ещё что.

— Да, найду занятие, не волнуйтесь, Марья Алексевна. У нас же ещё свадьба на носу, надо подарки купить.

Княгиня хмыкнула.

— Деньгами одари, лучше всего для них будет.

Я понимающе улыбнулся. Ну да, молодожёны богатством не блещут, мешочек золотых их действительно порадует. Впрочем, нечто этакое, забавное стоит к нему добавить.

Попрощавшись с княгиней, я взял Боброва, и мы отправились “гулять” по Москве. Кижа брать не стал — ему и с Весёлкиной хорошо, а мне он сейчас не требуется.

Первым делом я напомнил Боброву о встрече с Ягужинской.

— Прямо сейчас?

Он почесал нос и поморщился.

— Поехали, есть один вариант.

Мы взяли извозчика и покатили по московским улочкам.

— Сделаем так, — Бобров крутил головой, разглядывая прохожих, и говорил одновременно. — Сейчас едем в Черкасский переулок в трактир «Арсентьича». Возьмёшь отдельный кабинет, закажешь себе щи с головизной, посидишь. А я пока быстренько к Голицыным съезжу. Есть у меня знакомый мальчишка из слуг, он Ягужинской от меня записочку передаст. Если она не занята, привезу к тебе, вроде как на прогулку. Лишних глаз там не будет, публика в «Арсентьиче» только к обеду собирается.

— Согласен.

Через полчаса я вошёл в трактир и уважительно кивнул. Неплохо, очень даже неплохо. Общий зал с массивными столами, белые скатерти, какие-то зелёные деревца в кадках. И самое главное — запах. Приятный, никакой кислятины или вони подгоревшего, как обычно бывает в придорожных трактирах. Ох и нанюхался я этой дряни, пока мы из Парижа с Бобровым ехали. Что самое забавное, эти запахи были один в один, что в Европе, что в России.