Дядя самых честных правил 2 (СИ) - Горбов Александр Михайлович - Страница 7

Посмеиваясь, мы двинулись к экипажу. Но не успели пройти и половины пути, как наперерез вышли трое юношей. Дворяне по виду, они были возбуждены и решительны: перегородили нам путь с самым недобрым видом.

— Вы Урусов? — резко спросил старший из них.

В груди зашевелился Анубис, всегда готовый к драке.

— Не имею чести вас знать, сударь.

— Отвечайте, вы Урусов?

— Я не отвечаю на вопросы незнакомцев, особенно таких невежливых.

Он вспыхнул, посмотрев на меня с дикой ненавистью.

— Белинский, Василий Григорьевич. Дворянин.

— Предположим. Да, я Урусов, и что?

Юноша нервно дёрнулся, вытащил из кармана и швырнул в меня перчатку, которая пролетела над моим плечом, — мне даже не пришлось уклоняться.

— Вы подлец! Я вызываю вас на дуэль!

— Сударь Белинский, — я насмешливо улыбнулся, — боюсь, я не могу принять ваш вызов.

— Трус!

— А вы невежа, сударь. Дуэль — дело чести, а я вас первый раз вижу. Потрудитесь объясниться, прежде чем вызывать.

Глаза Белинского сузились.

— Вы бесчестно убили нашего друга Вадима Петровича Шереметева. Вы негодяй и подлец, сударь! Этого достаточно или вы трус без чести?

Ах вот оно что, миньоны Шереметева. Понятно, кто их натравил на меня.

— Достаточно. Это ваши секунданты?

Двое других юношей сделали шаг вперёд.

— Добролюбов Александр Николаевич. Я тоже вас вызываю!

— Иван Дмитриевич Писарев, и я требую сатисфакции!

— Боитесь, не справитесь по одному? Будете драться против меня сразу втроём?

— Следите за языком, сударь! Мы будем драться по очереди, как дворяне, а не убийцы, в отличие от вас.

— В таком случае, потрудитесь прислать секундантов, — я с издёвкой поклонился им, — а теперь разрешите откланяться, я очень спешу.

— Костя, вообще-то, я шутил насчёт “застрелить”.

— Если ты не заметил, это не я начал, и без этого развлечений хватает. Кстати, будешь моим секундантом?

— Обижаешь. Конечно буду!

— Вот и чудненько, договорись, пожалуйста, на завтра. Не хочу откладывать в долгий ящик.

Экипаж тряхнуло на очередной яме, и мы замолчали. Бобров смотрел в окно, морщился и о чём-то думал.

— Это я накаркал.

— Ой, брось, Пётр. Ты же видел — эти дураки меня специально ждали, чтобы вызвать. Спокойно, всё будет хорошо. Ты же знаешь, как я стреляю.

— Знаю, — Бобров кивнул, — но на дуэлях всякое бывает.

Я пожал плечами — двум смертям не бывать, одной не миновать. Хотя умереть сейчас будет очень не вовремя, у меня планы на долгую интересную жизнь.

Стоило вернуться в особняк княгини, как нам навстречу выскочил мажордом.

— Господа, Марья Алексевна желает вас видеть. Прошу следовать за мной!

Долгорукова приняла нас в большом зале, больше подходящем для балов, чем для разговоров.

— Никаких сомнений, — в голосе княгини звучал сарказм, — ты действительно племянник Василия Фёдоровича. Это же надо, и дня не провёл в Муроме, а уже тройная дуэль. Дядя мог бы гордиться, такая прыть в его стиле.

Всегда поражался, как быстро разносятся слухи. Мы ведь нигде не задерживались, а княгине уже доложили.

— Увы, от меня ничего не зависело. Молодые люди искали меня, чтобы бросить вызов.

— Искали, значит? Константин, а может, ты внебрачный сын Василия Фёдоровича? Он тоже всегда разводил руками — мол, сами хотели драться. Даже царь Пётр удивлялся такой способности. И самое поразительное, что ты абсолютно спокоен.

— Я хорошо стреляю.

— Может быть, не сомневаюсь. Но ты понимаешь, во что вляпался?

Княгиня подошла ко мне и хмуро посмотрела в глаза.

— Три поединка подряд — это большой риск. Но даже если ты выйдешь победителем, знаешь, что будет? Убьёшь троих мальчишек и получишь славу мясника. Родственники после кровавой расправы нажмут на все рычаги, чтобы сослать тебя в Сибирь. Ты этого хочешь?

— Я…

— Даже если у них не получится, тебя не примут ни в одном приличном доме. Понимаешь?

— Да, нехорошо получается.

— Нехорошо?!

Она протянула руку и ткнула меня пальцем.

— Ты точно человек? Попал в сложное положение и спокойно говорит “нехорошо вышло”. А может, ты кадавр?

— Кто?!

— Мертвяк — дядя тебя воскресил и за племянника выдал.

Глядя на моё вытянувшееся лицо, княгиня рассмеялась:

— Да шучу я, шучу. А то ишь, невозмутимый, как статуя. Думай, что будешь делать. Голова у тебя молодая, светлая, должен выкрутиться.

Ночью я проснулся от странных завывающих звуков. Будто кто-то тянул десяток котов за хвосты, да ещё и подпевал им гнусавым голосом. Что за ерунда непонятная? Неприкаянная душа мучается? Боброву с животом стало плохо?

Я попытался заснуть, но жуткие звуки пробирали до костей. И вроде негромко слышно, а спать невозможно. Попробовал накрыть голову подушкой, но и это не помогло — завывание доставало и там, только ещё и дышать нечем. Пришлось встать, одеться и идти на поиски источника гадостного шума.

Для начала поднялся на третий этаж, но там было тихо. Спустился на второй и прошёлся в оба крыла — звук был рядом, но ни тише, ни громче не делался. Ладно, будем искать на первом.

Странная акустика у этого дома. В столовой было тихо, как в могиле, а в гостиной, что сразу за ней, звук налился силой и драл по нервам не хуже скрипа железа по стеклу. Я распахнул следующую дверь, вышел в коридор, но там звук неожиданно пропал. Да ёшки-матрёшки! Может, это у меня галлюцинации? Что за ерунда здесь творится?

Наудачу я пошёл в левое крыло, и неожиданно звук стал усиливаться. Ага, вот ты где! Я распахнул дверь и замер на пороге.

— Марья Алексевна? Простите…

Княгиня обернулась. В чепце и ночной рубашке, она сидела на пуфике, обняв руками арфу. Зелёное лицо без белил делало её похожей на Настасью Филипповну.

— Не хотел вам мешать, ещё раз прошу прощения. Мне послышалось…

— Музыка? — она лукаво и немного пьяненько прищурилась. — Уснуть не можешь?

— Ну… Не уверен, что это была музыка.

— Зайди, — скомандовала она, — и дверь закрой.

Я выполнил её просьбу.

— Садись, — княгиня указала на кресло. — Ром будешь?

— Нет, спасибо.

— А я буду, — тяжело вздохнув, она взяла бокал, — бессонница у меня.

— Сочувствую.

— Но как выпью, сразу тянет музицировать.

Она вздохнула и провела пальцами по струнам. Ы-ы-ы! Тот самый звук!

— Чёртовы эльфы, — княгиня скривилась, — их наследие.

— В каком смысле?

— Я, дружок, на четверть эльфийка, чтобы ты знал. Вот и тянет к этой дуре, — княгиня шлёпнула ладонью по раме арфы, — а слуха нет. Мучаюсь, страдаю, но ничего не могу с собой поделать. Почитай каждую ночь музицирую.

Зелёные пальцы пробежали по струнам. Ёшки-матрёшки, такую “музыку” надо в качестве пыток использовать — пять минут и любой расскажет грехи с самого рождения.

— Иди спать, — княгиня усмехнулась, — вон там на столике затычки, так ты в уши их вставь. Заснёшь как миленький.

— Спасибо.

— Иди, говорю, а то перекошенным лицом всё удовольствие портишь.

Я взял затычки, ещё раз поблагодарил и пошёл к себе. Надо же, эльфийка на четверть. Никогда бы не подумал, особенно по цвету кожи. Кстати, теперь понятно, почему родня с ней не живёт. Будь у меня такая тётушка с арфой, я бы тоже сбежал подальше.

Утром ко мне постучался мажордом.

— Константин Платонович, — с поклоном обратился он ко мне, — приехали секунданты. Возможно, вам будет интересно лично поговорить с ними.

— Благодарю, милейший. Проводи меня.

У нас была договорённость с Бобровым, и чуть позже он всё равно бы пригласил меня. А мажордом умница, сообразил заранее.

В гостиной кроме Боброва собрались Марья Алексевна, Диего и Александра. Секунданты, худощавый тип с желчным лицом и молодящийся толстяк, смотрели на меня с любопытством и жалостью.