Чародей и Дурак - Джонс Джулия - Страница 37
- Предыдущая
- 37/130
- Следующая
Судьбе было угодно, чтобы Тавалиск, придя к этому заключению тут же нашел и решение вопроса. Подслеповатый и немощный священник по имени Венисей слыл великим ученым и знаменитым путешественником. Тавалиск втерся к нему в доверие и скоро понял, что Венисею нужен не столько любовник, сколько ученик. Венисей был рад тому, что Тавалиск греет по ночам его тощее тело, но видел в нем скорее сына, чем сожителя.
Притворщик Тавалиск тут же надел на себя личину ученика, помощника.
Они стали вместе путешествовать по Обитаемым Землям. Венисей научил его читать и писать, преподал философию, историю и богословие. Тавалиску жилось привольно — Венисей был очень богат. От вкусной еды молодой человек растолстел, а слуги, хлопочущие вокруг с мягкими подушками и шелковыми покрывалами, разбаловали его. Вместе с привычкой к роскоши в нем опять пробудился интерес к религии.
Венисей, священнослужитель высокого ранга, повсюду пользовался уважением равных и почтением низших. Тавалиску захотелось добиться того же.
Однажды Венисей объявил, что они едут на север, где за грядой гор обитают варвары. Все, включая Тавалиска, пытались отговорить Венисея, но тот настоял на своем. Там жил прославленный ученый, мистик, которого Венисей желал посетить.
Путешествие заняло шесть недель. Жестокий холод донимал путников день и ночь, и ветер не унимался всю дорогу. Венисей был уже слишком стар, чтобы ехать верхом, и через горы перебрался в крытой повозке. Когда они достигли цели своего пути, нервы Тавалиска находились в столь же плачевном состоянии, что и кости Венисея.
Человек, к которому ехал Венисей, был частью священник, частью монах, частью колдун. Звали его Рапаскус, и он славился своей ученостью по всем Обитаемым Землям. В свое время его прочили в епископы, но затем отлучили от Церкви за приверженность оккультным наукам. Изгнанник поселился у подножия великого Северного Кряжа и жил там отшельником, проводя время в постоянном труде: он читал, переводил и толковал священные тексты, писал религиозные стихи и комментарии, производил магические и оккультные опыты. Его острый ум не знал устали, и страстное желание найти на все ответ не давало ему покоя.
Венисей вел с Рапаскусом долгие беседы о Боге, а Тавалиск — еще более долгие беседы о колдовстве. Тавалиск точно прозрел тогда. Он понял, что в мире есть многое, чего глаз не видит, что к власти ведет куда больше дорог, чем он думал. Когда Венисей собрался уезжать, Тавалиск решил остаться у Рапаскуса и поучиться.
С отъездом старого священника Рапаскус стал уделять больше внимания магии. От истории и моральных принципов чародейства они перешли к целям и средствам. Рапаскус обнаружил, что врожденные способности Тавалиска невелики, но все же обучил его нескольким простым приемам. Шли месяцы, Тавалиск жаждал все новых и новых знаний. Рапаскус качал головой и говорил, что, если Тавалиск хочет власти, ему надо искать иной путь вместо темной тропы колдовства — к этому у него нет таланта.
Тавалиск злился, слыша это. Из переписки своего учителя он знал, что есть человек, которому Рапаскус охотно передает свою мудрость. Звали его Баралис. Каждую неделю Рапаскус слал новую тетрадь этому молодому ученому, живущему в Силбуре. А торговые караваны, проходившие мимо дома мудреца, передавали ему письма от Баралиса. Тавалиск, дождавшись, когда Рапаскус уснет, прочитывал их.
Однажды ночью он прочел, что Баралис намерен посетить Рапаскуса, чтобы завершить свое учение и лично познакомиться с великим мудрецом. Тавалиск тут же возревновал, видя в Баралисе опасного соперника и угрозу себе. С какой стати этот молодой выскочка, которого Рапаскус и в глаза не видел, должен пользоваться плодами учености мудреца? Тавалиск порылся и нашел на столе уже готовый ответ Рапаскуса, незапечатанный покамест. Рапаскус писал, что будет рад Баралису, что намерен подарить ему множество книг и других предметов и с нетерпением ждет встречи. Заключительная строка гласила: «Ко времени вашего приезда я буду один. Я уже научил своего нынешнего ученика всему, что тот способен воспринять».
Тавалиск положил письмо на то же место, где его взял. Устроившись в удобном кресле Рапаскуса, он стал думать, что ему делать дальше. Ему очень не хотелось покидать этот дом. Думая, он рассеянно поглаживал лежащие на столе книги, и его внимание привлек небольшой томик в кожаном переплете с золотыми буквами на корешке: «Яды и их применение».
В ту ночь Тавалиск сбросил третью свою личину — ученика чародея — и надел четвертую: отравителя и кузнеца собственной судьбы.
Рапаскус умирал пять недель. Тавалиск как новичок избрал более медленный путь. Долгая изнурительная болезнь, ведущая к почти неизбежной смерти, предпочтительнее подозрительно быстрой кончины. Рапаскус так ничего и не понял — вот тебе и провидец. Перед концом он трогательно молил Тавалиска передать все его книги, записи и прочее в большую силбурскую библиотеку. Так он думал примириться с отвергшей его Церковью.
Избранные же книги и свитки следовало передать молодому ученому Баралису.
— Он человек редкого дарования, — говорил Рапаскус в последние свои сознательные мгновения, — но нуждается в исправлении. Ему нужно научиться добру и милосердию. Надеюсь, что из моих книг он сможет почерпнуть и то, и другое.
На следующий день он умер.
Ни одна из книг не была отослана по назначению.
В ту ночь Тавалиск со всей быстротой, доступной при его толщине, прискакал в ближнюю деревню, чтобы узнать, не идет ли через горы какой-нибудь караван. Ему повезло — назавтра туда отправлялись странствующие актеры. С помощью оставленного Рапаскусом золота Тавалиск убедил их вернуться с ним в дом мудреца и выехать на день позже.
С утра пораньше Тавалиск принялся разбирать имущество Рапаскуса. Места у лицедеев было немного, поэтому взять с собой следовало самое ценное. Он складывал в сундуки редкие книги и свитки, с великой неохотой решаясь оставить то или это. Он взял бы все, если б мог. Наконец он дошел до духовных трудов Рапаскуса: стихов, комментариев, толкований древних текстов. Это была объемистая кипа, и Тавалиск хотел уже бросить ее, но тут ему в голову пришла одна мысль. Он стал торопливо просматривать рукописи. Ему попадались строки, исполненные прозорливости и веры; величайшие взлеты ума соседствовали со смиренными откровениями праведника.
Поистине покойник был отмечен печатью гения.
Тавалиск быстро перебрал сундук, освободив место для богословских сочинений Рапаскуса, но не оставил и тех книг, что мудрец предназначил для Баралиса. Тавалиск решил, что не расстанется с ними до самой могилы.
Наконец он завершил свои сборы. Повозки были нагружены. Актерам не терпелось пуститься в путь. Тавалиск в последний раз обошел дом Рапаскуса. На столе все еще горела лампа. Идя к двери, он взял лампу и бросил ее на груду оставленных рукописей. Они трещали в огне, когда он закрывал дверь.
Когда караван достиг предгорий, весь дом сгорел до основания.
Гамил кашлянул, возвращая архиепископа к настоящему.
— Ваше преосвященство, кажется, задумались. Быть может принести чего-нибудь прохладительного и бодрящего?
Тавалиск удержал секретаря за руку:
— Няньки мне покуда не требуются, Гамил. Выкладывай свои новости и убирайся.
— Высокоградская армия нынче должна подойти к Брену, ваше преосвященство.
Тавалиск мигом оставил все мысли о прошлом. Настоящее решало все.
— А что Аннис? Этот заумный городишко тоже участвует?
— Да, ваше преосвященство, двумя батальонами. Но большая часть аннисских войск осталась дома. С тех пор как королеву Аринальду нашли мертвой на аннисском флаге, город живет в страхе перед нашествием Кайлока. Да и я не далее как утром слышал, что наибольшее число королевских войск следует к Аннису, а не к Брену.
Тавалиск причмокнул губами.
— Кайлок, мстящий за смерть нежно любимой матери. Как это трогательно! — Он налил себе охлажденного белого вина. — Если его войска застрянут в Аннисе, Брену и впрямь предстоит нешуточное сражение. Высокий Град — серьезный противник.
- Предыдущая
- 37/130
- Следующая
