Выбери любимый жанр

Песнь крысолова - Фрейм Соня - Страница 6


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

6

Возможно, среди нас только люди с дырами внутри.

Несколько раз клуб пытались прикрыть из-за скандальных случаев передозировки, а однажды и поножовщины. Мельхиор всегда выводит свое детище сухим из воды. Говорят, у него друзья в криминальном управлении.

Однако музыка, выпивка и игра в приглашения – просто маскарад для любопытствующих и случайных. Настоящий «Туннель» – люди вроде мадам Шимицу и другие дилеры. Они составляют истинный костяк, потому что здесь место для заключения сделок. Спектр услуг широк и всё – вне закона. Через «Туннель» проходит весь теневой бизнес Берлина. Вертекс не раз говорил, что Мельхиора, по сути, невозможно привлечь к ответственности. Люди просто приходят и веселятся. Если в закрытых кабинетах кто-то обстряпал темное дельце, клуб тут ни при чем.

Конечно, Мельхиор сам создал эту сеть людей, лично нашел каждого из дилеров. Он хорошо прячет их от белого света. Как правило, дилеры – люди без прошлого и настоящих имен. Их сложно разыскать и невозможно обвинить, так как они прячутся за вереницей посредников.

Мадам Шимицу – тень на стене, ориентальный трафарет хрупкой женщины в кимоно.

Но у нее есть я и многие другие. Если начнется охота, она растворится за нами, как разведенная краска.

Я держу это в уме каждый раз, когда получаю заказ. Но «Туннель» – единственное, что у меня есть, и бежать некуда. Говорят, вступив в него раз, не можешь выбраться. Тебя затягивает. Как мошку в паутину.

И когда мне скучно, я возвращаюсь к любимой загадке: кто плетет паутину? Паук или мы сами – тем, что не можем оставить это место?..

Ненавижу Восточный Берлин: то ли стройка, то ли свалка. При свете дня его уродство очевиднее, чем когда-либо.

Металлическая дверь в стене без опознавательных знаков – так выглядит вход в сени ада. На стене поблекшие граффити трилистника в круге – символ радиационной опасности, а для ищущих – знак, указывающий на «Туннель».

Тычу в звонок и одновременно снимаю очки, глядя в камеру.

– Имя? – шелестит динамик.

– Санда.

– Личный пароль?

– Улей.

– Входи.

Дверь отходит, и я переступаю порог. На посту очередной мальчик в кожаных скинни и с потекшим мейкапом. Для меня они все на одно лицо, но каждый откуда-то знает меня.

– Я к Вертексу.

– У бара.

Иду вниз по лестнице и открываю очередную металлическую дверь, за которой начинается вход в бункер. Холодные толстые стены мгновенно поглощают внешние звуки, и я слышу только свои шаги. Путь освещают тусклые лампы на потолке, но впереди ширится яркий свет. Днем в главном лаунже всегда максимальное освещение, потому что окон нет.

Уборщики сметают в кучи оставшийся после вчерашнего мусор: пластиковые стаканы, разбитые бутылки, конфетти и еще бог знает что. В динамиках бухтит какое-то мшистое старье – и держу пари, это выбор Вертекса.

Out of the dark! – Hörst du die Stimme, die dir sagt?

Into the light! – I give up and close my eyes! [3]

Без прыгающей неоновой подсветки и дыма – это просто обшарпанное подземелье. Вертекс разгружает ящики с пустыми пивными бутылками. Меня быстро замечают.

– Ну, здравствуй, – капризно протягивает он. – Где мои обнимашки?

Я с улыбкой обвиваю его рукой, и он клюет меня в щеку липкими от блеска губами.

Вертекс – псевдоним, выцапанный откуда-то из астрологии, которой он страдал в хронической форме. Имена в «Туннеле» не жалуют, и здесь я тоже пролетела мимо тренда.

«Что значит Санда? – недоумевает он. – Незамысловато как-то. Здесь ты можешь быть кем угодно, зачем тебе твое имя?»

Мы были знакомы уже несколько лет, но он пришел в клуб позже меня. Я до сих пор не знаю, какого он пола. Вертекс может сойти за любой, но говорит о себе в мужском роде. Однако это ничего не значит, особенно здесь. Всегда любуюсь им, как елочной игрушкой: он высок, субтилен, а запястья – такие хрупкие, что остается загадкой, как он умудряется разгружать эти ящики и прочую тяжесть, которую приходится гонять барменам. Вертекс постоянно меняет стиль, и бывают дни, когда его сложно узнать, если бы не неизменный хамоватый голос.

Сегодня он одет в балахон в серебряных пайетках. На глаза спадает неоновая челка, которую ему постоянно приходится раздраженно сдувать.

– Что за драма? – скептически спрашиваю я про музыку.

В меня игриво стреляют глазками.

– Днем – моя дискотека, играю что хочу. Зря ты так пренебрежительно. Чистая минималистичная меланхолия девяностых.

Я хмыкаю и выдаю первое пришедшее в голову сравнение:

– Когда слышу такое, представляю, что я – томная сорокалетняя женщина, сидящая в кресле в кружевном пеньюаре, пока Falco занимается любовью с моим ухом.

Вертекс награждает меня укоряющим взглядом и, как шарик ртути, перетекает напротив.

– Скажи на милость, на кой черт тебе дилер пушками?

– Не мне. – Я устраиваюсь на стуле и извлекаю дело Михи. – Нужно предложить ствол. Дилеру не придется его продавать, нужно только одолжить мне.

Вертекс облокачивается о стойку и смотрит на фотографию.

– И кому в итоге нужен пистолет? Этому цветочку?

– Да, это будет приманка. Потому что цветочек необходимо доставить мадам Шимицу.

– Тогда ее гербарий – говно, – чуть брезгливо комментирует он.

Моего шефа он недолюбливает, впрочем, как и всех дилеров. Считает их неоправданно высокомерными. Странно ждать от них иного поведения, но Вертекс полагает, что все вокруг должны давать ему «пять».

Я закуриваю, и он отработанным движением пододвигает мне пепельницу. Затем снова переводит взгляд на досье.

– Противный… Вырастет мужлан. Мальчики такого сложения бывают симпатичны максимум пару лет после пубертата, а потом кабанеют.

– Мне надо его заманить в один заброшенный дом.

– То есть ты выступаешь в роли подставного дилера оружия, ловишь его на крючок и потом передаешь кому надо?

– Его заберет один из громил мадам Шимицу и доставит клиенту.

Вертекс сводит тонкие брови, недоверчиво размышляя над этим бесхитростным планом, и задает здравый вопрос:

– А какая ему нужна пушка?

– Не знаю. Не думаю, что он в них разбирается. – Я раздраженно выпускаю в сторону струю дыма. – Предложу любую. Что он назовет, то и притащу. Поможешь?

Вертекс выдерживает театральную паузу, драматично опустив переливающиеся веки.

– Так и быть, – отвечает он, словно делая одолжение, но я знаю, что он был согласен с самого начала. – Знаю одного парнишу, передам контакты и твой… особый запрос. Не знаю, согласится ли он дать тебе пушку просто подержать, так сказать.

– Я внесу залог за нее. И скажи, кто за мной стоит.

Уборщики – они же официанты и бармены – курсируют туда-сюда, изредка бросая косые взгляды на бездельничающего Вертекса. Falco уже сменился черт знает чем, но уходить не хочется. Я люблю «Туннель» больной, противоречивой любовью. При всем отвращении к этому месту в такие моменты мне было уютно. И Вертекс – мой друг, возможно, единственный во всем мире.

Он размышляет над чем-то, машинально поправляя ряд бокалов в нише, и чуть позже вопрошает:

– Почему мадам Шимицу сама не может снабдить тебя приманками? Уверен, что она раздобыла бы хоть танк, если бы от этого зависел заказ.

– Дилеры дают чернорабочим деньги, а не ресурсы, – делюсь я с ним правдой о структуре бизнеса. – Мы должны организовать все. Мадам Шимицу никогда не будет искать мелкого торговца оружием, чтобы подсобить мне.

– Ты осуждаешь ее. Я чувствую это в твоем тоне.

Я не сказала ни слова порицания, но Вертекс каким-то образом уловил невесомое неодобрение.

– Мне грех на нее жаловаться. Она… довольно заботливая.

– Как и положено киднепперу. Без заботы дитятко не стащишь.

Пожимаю плечами. Критиковать нечего. Вертекс интимно склоняется ко мне и берет свой любимый сплетнический тон:

6

Вы читаете книгу


Фрейм Соня - Песнь крысолова Песнь крысолова
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело