Измена - Джонс Джулия - Страница 119

• Предыдущая
• 119/125
• Следующая

— Вы не оставляете нам выбора, лорд Баралис, — сказал он.

— Я вижу, ты человек разумный. Надеюсь, и твой юный приятель проявит такое же благоразумие.

— Боджер сделает все, как я скажу.

— Хорошо. И помните: никому ни слова. — Баралис сложил ладони и зашагал по проходу к двери.

Грифт спросил вслед:

— Человек, о котором вы говорите, выйдет потом обратно?

— Да. — Баралис поразмыслил, обернувшись к ним. Лицо его из задумчивого сделалось хитрым. — Когда он выйдет, поднимайте тревогу. Я не хочу, чтобы он выбрался из дворца живым.

— Нет, Несса, — вскричала Мелли, — не так туго! Я и дышать-то не смогу, где уж там дойти до алтаря. — Она знала, что слишком резка с девушкой, но ничего не могла с собой поделать. — Подай-ка мне вина. — Служанка опрометью бросилась выполнять приказание, и тут же позади послышались шаги.

— Ваше вино, госпожа, — сказал Таул, подавая ей чашу вместо Нессы.

Мелли было приятно его видеть, но она старательно это скрыла.

— Где Несса? — спросила она, взяв у него чашу.

— Вышла на минутку. Вы совсем ее заездили, — с мягкой насмешкой сказал Таул. — Вы будете очень красивой невестой, но что до кротости...

— Так я красива?

— Просто дух захватывает.

Мелли пришлось отвести глаза — слишком откровенен был взгляд Таула.

— Вы будете на венчании? — спросила она, поднеся чашу к губам.

— Да. Я буду сопровождать вас с супругом в ваши покои.

Супруг. Мелли невольно поморщилась при этом слове.

Все происходит так быстро. Слишком быстро. Она точно едет в повозке, которую бессильна остановить. Можно подумать, что брак, словно одушевленное существо, наделен собственной волей, и эта воля увлекает ее за собой. Мелли была просто потрясена, когда герцог предложил ей обвенчаться так скоро. Она надеялась хотя бы на двухнедельную передышку — но этому не суждено сбыться. Герцог настоял на том, чтобы венчаться сегодня — и тайно.

— Откройте ставни, — сказала она Таулу. — Посмотрим, что сулит мне день моей свадьбы.

Таул, всегда мгновенно исполнявший все ее приказы, не промедлил и теперь. В окне показалось ясное голубое небо. Мелли подошла и стала рядом с Таулом. В лицо пахнуло теплом. Большое озеро было гладким как стекло.

— Чудесный день, — прошептала она, и ее рука нашла руку Таула.

Вошел Мейбор, и Таул с Мелли тут же отпрянули друг от друга. Наряд лорда поражал своей роскошью — он был одет в фамильные, красные с золотом, цвета и увешан рубинами с головы до ног. Даже на башмаках красовались два парных камня.

— Как ты хороша, Меллиандра, просто прелесть!

Она тоже была в красном — в тяжелом атласном платье густо-багрового цвета с юбкой, расшитой бесценным жемчугом. У нее была почти суеверная неприязнь к красным тонам, но это платье она надела в честь отца. Она подошла к нему, и он стиснул ее в медвежьем объятии. Как знакомо от него пахнет — дорогими духами и лобанфернским красным. Она снова почувствовала себя ребенком.

Мейбор поднял ее в воздух и опять поставил на пол.

— В этот день я чувствую великую гордость, дочь моя.

— Несмотря на то что выхожу я не за короля? — Как много седины прибавилось у него в волосах! Не она ли тому причиной?

Отец поднес ее руку к губам.

— Ты сделала собственный выбор, и могу сказать: твой выбор лучше моего. — Так он на свой лад извинился перед ней.

— Вам следовало бы знать, что нищего в мужья я не возьму. — Она принудила себя улыбнуться — слезы были бы не к месту и не ко времени.

— Я рад, что сегодня нахожусь здесь, — мягко сказал Мейбор. Мелли кивнула. Она тоже радовалась этому, присутствие отца было благом для нее, она черпала в нем силы. После выходки Катерины в ночь, когда была объявлена помолвка, Мелли усидела за столом только благодаря Мейбору. Он всю ночь держал ее за руку. Она охотно сбежала бы от обвинений и враждебных взглядов двора, но не могла бросить отца. Достоинство, с которым он себя повел, глубоко тронуло ее, и она решилась следовать его примеру. Придворные скорее могли бы осудить Катерину — Мейбора и его дочь не в чем было упрекнуть.

Мелли знала, что до конца своих дней будет лелеять память о том, как встретил ее отец после разлуки. Всю жизнь она думала, что он не любит ее и ему дороги только сыновья, а она для него — просто вещь. Праздник первой борозды доказал ей, как она заблуждалась. Нет, она не дурочка: ему, конечно же, польстило, что она выходит замуж за самого могущественного человека Севера — с точки зрения Мейбора, лучше ничего и быть не могло, — но не о богатстве и титулах думал он, когда бросился ей навстречу. В тот миг им руководила любовь — Мелли была уверена в этом.

— Ты готова, дочь моя? — Мейбор предложил ей руку. Неужто уже пора? Все происходит так быстро! Мелли посмотрела на Таула, потом на отца. Если сейчас она пойдет на попятный, то подведет их обоих. Она оперлась на руку Мейбора.

Вернулась Несса и довершила ее туалет. Мелли нежно улыбнулась отцу, который все время гладил ее руку, точно никак не мог поверить, что она здесь и жива. Таул не отходил от окна, но Мелли и не глядя знала, что он не сводит с нее глаз.

Мейбор достал из складок камзола ожерелье, блистающее рубинами и бриллиантами. Мелли сразу узнала его. Оно принадлежало ее матери — Мейбор подарил его своей невесте в день свадьбы. Рубины были крупные, как вишни, а бриллианты окружали их, как лепестки.

— Я привез его в подарок Катерине, — сказал Мейбор, — но у меня рука не поднялась отдать ожерелье ей. Ведь оно всегда предназначалось тебе. — Большими, красными, дрожащими руками Мейбор застегнул ожерелье на шее дочери. — Идем теперь, доченька, — сказал он, поправив ей волосы. Мелли кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Таул опередил их, открыл дверь и набросил Мелли на плечи простой шерстяной плащ. Выходя из комнаты, она перехватила его взгляд. Быть может, Таул не так уж огорчился бы, если бы она отказалась венчаться.

— Расскажи мне о своих родителях, Джек, — потребовал Тихоня.

Джек по привычке рассердился. Он терпеть не мог, когда его спрашивали об этом, и ненавидел себя за то, что стыдился отвечать.

— Зачем тебе знать о моих родителях? Я ведь не спрашиваю тебя о твоих.

— Я спрашиваю не ради любопытства, Джек, — поднял брови Тихоня. — Просто мне нужно узнать, от кого ты унаследовал свою силу — от отца или от матери.

Они сидели у огня. В доме Тихони было всего две комнаты: кухня и кладовая. На полках впритык стояли кувшины и корзинки с травами и специями. На стропилах висели пучки тимьяна и омелы, медленно сохнущие в тепле очага. От мисок со съедобными и ядовитыми грибами шли запахи, повествующие о разных стадиях разложения. В банках с уксусом мариновался розмарин, а в банках с рассолом — сельдерей. Здесь присутствовало столько растений, что Джек не знал и половины их. Он сам вырос на кухне, но никогда не видал подобного изобилия.

— А тебе дают силу травы? — спросил он, чтобы переменить разговор.

— Нет, парень. Некоторые травы увеличивают силу, но они не могут дать человеку то, с чем он не родился.

— Значит, колдовство передается по наследству? — Сказав это, Джек подумал о матери, о которой давно уже не вспоминал.

— Магия проистекает из трех источников, Джек. Чаще всего она передается от родителей к детям, из поколения в поколение.

При этом сила, как правило, уменьшается, и ребенок бывает менее одарен, чем его мать. Бывают, конечно, исключения, а если двое с магией в крови встретятся и родят ребенка, он может быть сильнее обоих родителей. — Тихоня широко взмахнул рукой. — Но ни в чем нельзя быть уверенным. Второй путь, которым человек может обрести силу, — это зачатие. Бывают такие редкие ночи, когда воздух сгущается от присутствия судьбы и магия сама входит в людское семя. Дитя, зачатое в такую ночь, может обладать невиданной мощью.

Не глядя на Джека, он отвернулся к огню, чтобы полить жиром мясо — бараний бок, натертый мятой и перцем. Ароматы повалили из очага, словно дым.

• Предыдущая
• 119/125
• Следующая