Измена - Джонс Джулия - Страница 41

• Предыдущая
• 41/125
• Следующая

— Эта женщина держит публичный дом?

Блейз кивнул.

— Потому-то она и знает цену монетам герцогской чеканки. Короче говоря, она подсыплет отравы ему в еду. И к вечеру поединка резвости у него порядком поубавится.

Катерина обняла Блейза и поцеловала в губы, щекоча языком: она снова хотела его. Мужчины делаются привлекательнее, если, помимо мускулов, пользуются еще и мозгами.

Было раннее утро. Тарисса разводила огонь, а Магра у стола чистила репу. Ровас, который уже несколько дней молчал и дулся, ушел час назад, сказав, что до ночи не вернется. Джек порадовался этому — без Роваса было спокойнее. Хорошо было просто сидеть и попивать горячий сбитень, вбирая в себя звуки и запахи начинающегося дня.

Суп начинал разогреваться, и его вкусный запах сливался с коричным ароматом сбитня. Сушеные травы, висящие на стропилах, в тепле благоухали вовсю. Шарканье щетки, скрежет совка, что-то отбивают, что-то перемешивают: знакомые, успокаивающие кухонные звуки. Женщины одарили его улыбками, когда он чуть раньше взял нож и стал резать лук. Джек не видел в этом ничего особенного: на кухне замка Харвелл мальчик, который ничего не делает, сам напрашивается на трепку.

Меч, который дал ему Ровас, стоял у чана с соленьями. Джек всегда был сильным — недаром он готовился в пекари: замешивая ежедневно хлеб для всего замка, он набрал мускулы на руках и груди, — но для длинного меча требовались иные мускулы и иная сила. Спина должна выдерживать немалый вес оружия, а бока — резкие выпады бойца. Ногам тоже доставалось. Ровас постоянно толковал о равновесии — не только о том, чтобы правильно держать меч, но и о том, как уравновесить верхнюю и нижнюю половины тела. «При работе с длинным мечом верх начинает перевешивать, — говорил он. — Нужны хорошие мускулы на ляжках, чтобы низ справился с ним». Контрабандист заставлял Джека бегать в гору и катать ногами бочонки.

С тех пор как Джек бросил ему вызов, отправившись гулять с Тариссой, Ровас стал пользоваться их уроками как наказанием. Учебные бои становились опасными. Ровас превосходно владел клинком: он был легок на ногу, тверд на руку и мог ударить молниеносно. Джеку не удавалось с ним сладить. Сейчас, рубя свиные кости на холодец, Джек все время видел свидетельства того, как взъелся на него Ровас: руки у него были все в порезах и синяках.

Но дела у Джека все же пошли немного лучше. Вчера контрабандист издевательски прижал его к дереву — но Джек собрался с силами и ухитрился нанести приличный удар. Его клинок оцарапал меч Роваса и порезал контрабандисту запястье. Негодующее удивление на лице Роваса смягчило последующий разгром.

Джек не знал, что и думать об этом странном семействе, в котором очутился. Чувствовалось, что здесь давние счеты, — но он не знал, в чем дело и почему его присутствие усугубляет их. Магра, гордая и холодная, как придворная дама, была для него загадкой: сначала он думал, что она его не выносит, но вот только что он отпустил какую-то шуточку насчет лука, и она ласково потрепала его по плечу. Он мало понимал в таких вещах — что он видел в жизни, кроме бесконечных хлебов и трепок, — но ему казалось, что Магра проявляет к нему благосклонность лишь для того, чтобы позлить Роваса.

Верно одно: и Магра, и Тарисса боятся плечистого, всегда такого веселого контрабандиста. Они посмеиваются над ним и дразнят его, но делают это с осторожностью, словно опасаются разбудить спящего медведя.

Тарисса солгала, сказав, что Ровас дает много, но очень мало просит взамен. Убить человека — это очень высокая цена. Как может человек требовать такого от девушки, которая ему все равно что дочь? О том, чтобы уйти, не может быть и речи. Если Джек сейчас уйдет, Тарисса никогда не избавится от Роваса — они станут соучастниками в убийстве, накрепко связанными своей тайной, страхом и виной.

Джек взглянул на Тариссу, которая раздувала огонь мехами. Она закатала рукава, и под кожей бугрились мышцы. Молодая женщина, сильная и уверенная в себе. Руки Джека сжались в кулаки. С чего Ровас взял, что она способна кого-то убить? Как он посмел посылать эту честную, работящую девушку на такое дело?

Ненависть вздувалась в Джеке, и он не мешал ей расти. Ровас только и знает, что помыкать этими женщинами. Он хочет иметь власть над их жизнью и смертью.

Тарисса отложила мехи и улыбнулась Джеку:

— Я дую и дую, как ураган, а мой огонь все одно на ладан дышит.

Она испачкала золой нос и волосы. Непослушная прядь упала ей на щеку, и Тарисса сдула ее, как перышко. Она такая прямая — не кокетничает, не жеманится, и все у нее на виду.

Джеку стоило труда улыбнуться ей в ответ, но он сделал это усилие. Растягивая губы в улыбке, он уже твердо знал, что должен будет убить халькусского капитана. Не даст он Ровасу впутать эту славную девушку в убийство и потом стращать этим.

Магра встала, нарушив чары ненависти и молчаливых обетов.

— Схожу-ка я на усадьбу к Ларку. Пора взять у них свежих яиц.

Это было полной неожиданностью. Джек и Тарисса переглянулись, и у нее был не менее озадаченный вид, чем у него. Магра хочет оставить их одних — другого объяснения не подберешь. Она ведь знает, что Роваса весь день не будет. Накинув плащ из алой шерсти, она завязала его у горла, и Джек впервые понял, что двадцать лет назад она, должно быть, была ослепительно хороша. Она выше и стройнее дочери, а гордая осанка придает ей не меньше прелести, чем тонко очерченное лицо.

Тарисса, перехватив взгляд Джека, улыбнулась — видно было, что она гордится матерью. Ему так много хотелось узнать о них! Почему они бежали из Королевств? Как оказались тут? И отчего лицо Магры избороздили горькие морщины?

Уходя, она взглянула на дочь предостерегающе и в то же время решительно.

Как только дверь за ней закрылась, Джек подошел к Тариссе. Он не мог удержаться — ему хотелось быть поближе к ней. Она не отодвинулась и, глядя ему в глаза, спросила:

— Ну, что делать будем, Джек? — В ее словах был вызов, но глаза призывно сияли. Джек, одурманенный ее близостью, испытал внезапное безумное желание сжать ее в объятиях. Тарисса медленно улыбнулась. — Опять целоваться? Или ты собрался меня удивить?

Взбудораженный Джек обхватил ее за талию и поднял на руки. Дразнящая улыбочка мигом пропала с ее лица. Она засмеялась, завизжала и стукнула его. Он знал, что рука у нее не из легких, но такого тумака не ожидал — и отпустил ее.

Словно двое ребят, оставшихся без надзора, они принялись бегать по кухне, фыркая, лупя друг дружку и кидаясь старыми горшками. Их все смешило: и суп, и огонь, и недочищенная репа. Сознание того, что они одни во всем доме, кружило им головы.

— От тебя луком несет, — сказала Тарисса, отбегая от Джека.

— Спасибо. Значит, мои усилия не пропали даром.

Она лягнула его и стрельнула прочь, как заяц. Он стал гоняться за ней по кухне, раскидывая камыш на полу. Тарисса никогда еще не была так хороша: она разрумянилась, вьющиеся волосы растрепались, грудь тяжело колыхалась. Джеку было немного стыдно, что он примечает все это, но прелести Тариссы сами лезли в глаза и не шли из головы.

Она догадалась об этом и залилась смехом. В ее веселом хохоте не было издевки, и Джек присоединился к ней. Она совсем околдовала его — такая искренняя, такая земная. Не то что какая-нибудь неприступная дама. С ней он не чувствовал никакой неловкости. Она выросла на чужбине, но принадлежала к его миру. К миру, где почти вся жизнь проходит на кухне, где друзья собираются у огонька и где все трудятся поровну, а за ужином каждый может сказать свое слово.

Они остановились передохнуть, и Тарисса протянула ему руку для поцелуя. Сердце Джека неистово забилось. Рука у нее была крепкая, ногти короткие и не слишком чистые. Ладони потрескались от постоянных упражнений с мечом, и на пальцах наросли старые, зароговевшие мозоли. Джек поцеловал их, а не гладкую белую кожу на тыльной стороне. Тарисса прыснула, и он заново перецеловал все ее пальцы.

• Предыдущая
• 41/125
• Следующая