Измена - Джонс Джулия - Страница 90

• Предыдущая
• 90/125
• Следующая

Тетушка Вадвелл придвинулась совсем близко, касаясь огромной грудью его лица.

— Хорошо, что у тебя язык не повернулся солгать мне, парень. Это только расстроило бы моего Дилбурта. У него доброе сердце, и он не может видеть страждущего, чтобы не притащить его домой. Он забрал себе в голову, что я умею лечить лучше всякого доктора, и скажу не чинясь — так оно и есть. — Она потрепала Джека по руке. — Я к чему это говорю: если мой муж не считает нужным задавать вопросы, то и я их не задаю. Я очень даже хорошо понимаю, откуда взялись раны на твоих руках и ногах, хотя сомневаюсь, что мой Дилбурт тоже понимает. Но я полагаюсь на его чутье. Он еще ни разу не приводил в этот дом дурного человека, и не думаю, чтобы он начал с тебя.

Джек почувствовал, что пора высказаться, и сказал:

— Спасибо.

Тетушка Вадвелл щелкнула языком.

— Благодари моего Дилбурта, парень, не меня.

Дилбурт вернулся с кувшином вина, взломал запечатывающий горлышко воск и стал разливать густо-красную жидкость по трем чашам.

— Нет, муженек, — это вино для промывки раны, не для питья.

— Может, оно и так, женщина, но нам всем, по-моему, самое время выпить.

Жена, как ни странно, не стала спорить с мужем, а благосклонно приняла свою чашу и подала другую Джеку.

— Я хочу сказать тост, жена.

— Что ж, скажи, муженек. — Тетушка Вадвелл важно кивнула своей большой головой.

Дилбурт поднял чашу:

— За долгую ночь, яркий огонь и друзей, нашедших друг друга в беде.

— Хорошо сказано, муженек. — Тетушка опорожнила свою чашу одним глотком, смачно рыгнув напоследок. — А теперь помоги мне уложить мальчика в постель. Когда я промою и перевяжу ему рану на груди, он у меня будет спать.

— Нет, Боджер, здесь я с тобой не соглашусь. Когда нашему Хвату придет время заняться этим делом, лучше ему выбрать взрослую женщину, а не пигалицу без мяса на костях и волос над верхней губой.

— А сколько ж ей должно быть лет, Грифт? — спросил Хват, в воображении которого возник образ усатой старухи.

— Достаточно, чтобы она знала, что делать в потемках, Хват.

— Я не знал, что у женщин зрение улучшается с годами, Грифт, — заметил Боджер.

— Зрение у них не улучшается, Боджер, зато прибавляется умения ублажить мужчину. А потом они тебе и спасибо скажут.

— За что? — спросил Хват.

— За компанию. Запомни мои слова, юноша: зрелая женщина не только умеет показать себя на простыне, она потом эту простыню тебе еще и выстирает.

— Я бы ей не позволил, Грифт, — сказал Боджер. — Чистые простыни раздражают мою золотуху.

Пока Грифт излагал Боджеру наилучший способ лечения золотухи, Хват приложился к элю. Хотя было совсем еще рано и в воздухе стоял предрассветный холодок, мальчуган уже слегка захмелел. В последние дни он подружился с двумя стражниками, охранявшими часовню, и порой пропускал с ними стаканчик, когда выныривал из потайных коридоров. Боджер и Грифт полагали, что он свято чтит память матери и все свободное время проводит в часовне, молясь за упокой ее души. Хват чувствовал легкую вину по этому поводу, но без Таула он остался не у дел, и потайные ходы служили ему единственным развлечением. Это, да еще добрый эль и глупые советы Боджера и Грифта. Женщина с волосами на верхней губе — еще чего!

— А чуял ты, какой воздух был ночью, Грифт? — спросил Боджер.

— Да, Боджер. Я от этого проснулся. А снилось мне, будто я опять в замке Харвелл, на кухне, и все там заняты делом, как вдруг является наш старый приятель Джек, ученик пекаря, и поджигает дом. Все объято пламенем — ужас какой! Тут я проснулся, и воздух был такой густой, что полз по телу, будто целое полчище мурашей.

— На твоем месте я не стал бы больше никому рассказывать об этом, приятель, — произнес чей-то тихий, зловещий голос.

Все трое обернулись и увидели в сумрачном углу высокого чернявого человека, одетого в черный шелк. Стражники тут же встали, одергивая одежду.

— Какое неожиданное удовольствие, лорд Баралис... — начал Грифт, поспешно прикрывая тряпкой мех с элем.

— Не беспокойтесь, любезные, я не проверять вас пришел и не напоминать о вашем долге — хотя и забывать о нем тоже не следовало бы. — Он холодно улыбнулся, слегка приоткрыв блестящие зубы. — У меня дело не к вам, а к вашему юному другу — Хвату, если я не ошибаюсь.

Хват мог бы поклясться, что этот человек не ошибается почти никогда.

— Верно, я Хват. А чего вы хотите?

— Поговорить с тобой.

До сего времени Хват думал, что Боджер с Грифтом не способны двигаться быстро: они существовали в ленивом, полупьяном состоянии, не отрывая зады от сидений. Борк, как же он заблуждался! Их словно ветром выдуло из часовни — хоть на бега их выставляй.

Человек в черном подождал, пока дверь не закрылась за ними, и двинулся к алтарю. Став у средней панели, прикрывающей потайную дверь, он повернулся к Хвату и сказал:

— Ты ведь друг рыцаря, верно?

Лорд Баралис теперь вышел из тени, но она сопутствовала ему, словно запах. Хват затруднился бы сказать, кого лорд ему напоминает, но глаза у него светились холодным огнем, как у хищника.

— Ну а если и так, что тогда?

— Не надо со мной пререкаться, мальчик, тебе же хуже будет. — Лорд Баралис, словно прислушиваясь к себе, потер руки и сделал шаг вперед. — Но если ты будешь отвечать мне правдиво и без утайки, внакладе не останешься.

На Хвата повеяло сладким ароматом наживы.

— Мы с рыцарем старые друзья. Большой путь проделали вместе.

— Ага. — Улыбка лорда Баралиса не уступала сладостью его голосу, — ты, я вижу, смышленый мальчик.

— Самый смышленый во всем Рорне.

— В Рорне ты и встретил рыцаря?

Хват потер подбородок.

— А какая мне будет польза, если я вам это расскажу? — Он не думал, что его рассказ может повредить Таулу, отчего же не заработать немножко? Никакой тут тайны нет.

— Если ответишь на все мои вопросы, я дам тебе десять золотых.

— Идет — но только ежели деньги у вас при себе.

Лорд Баралис достал бархатный кошелек и, не трудясь считать содержимое, протянул его Хвату.

— Этого, думаю, хватит.

Первым побуждением Хвата было сосчитать монеты, но он вспомнил, как поступал в подобных случаях Скорый, и быстро убрал кошелек за пазуху. Конечно, Скорый, оставшись один, тут же пересчитал бы добычу с проворством ростовщика, а обнаружив недостачу, отрядил бы кого-нибудь переломать обманщику пальцы. Хват сомневался, что сумеет проделать такое с лордом Баралисом.

— Итак, как давно ты знаешь рыцаря?

— Достаточно давно, чтобы называть его другом. — Хват думал, что лорд Баралис потребует более точного ответа, но тот промолчал.

— Он искал какого-то мальчика, когда вы встретились?

— Он его и раньше искал, — ответил Хват и тут же спохватился: откуда лорд Баралис знает о поисках Таула?

— А не случалось ли вам с рыцарем бывать у мудреца Бевлина? — При каждом вопросе лорд Баралис подходил чуть ближе и теперь оказался на расстоянии вытянутой руки от Хвата. От него шел острый, но приятный запах.

Кошелек за пазухой стал вдруг очень тяжелым.

— Да, я один раз встречался с Бевлином. Хороший был человек, вылечил меня от простуды.

— Где находится его дом?

— Если ехать отсюда на восток, и трех недель не будет.

— Не знаешь ли, кому из родственников или знакомых могло достаться его имущество? — прищурился лорд Баралис. — Мне стало известно, что он скончался.

Кошелек сделался не только тяжелым, но и горячим.

— Тут я вам ничем помочь не могу.

— А быть может, все так и осталось там, в доме?

Хват хоронил Бевлина сам. Он вырыл мелкую могилу и оттащил к ней тело. Потом отскреб кровь с пола, залил огонь, выбросил все скоропортящиеся продукты, выпустил кур и свинью, закрыл ставни и запер дверь на засов.

— Может, и осталось. А вам это зачем?

— Мы с ним занимаемся той же отраслью науки — а именно ползучими насекомыми. Бевлин владел несравненным собранием книг, посвященных этому предмету, и я боюсь, что их постигнет печальная участь, если они попадут не в те руки. — Лорд Баралис сделал знак, отвращающий беду. — Только такие, как я, знатоки могут оценить их по достоинству. — Он посмотрел в глаза Хвату. — Помнишь ли ты, как добраться до этого дома?

• Предыдущая
• 90/125
• Следующая