Битва за Карелию. Арка в скале. Том 2 (СИ) - Ангелов Августин - Страница 34

В сущности, расстояние от Петрозаводска до поселка Красная Пряжа было не слишком большим. Всего каких-то сорок километров предстояло проехать по шоссе кортежу командарма. Вот только все последние километры оказались труднопреодолимыми из-за последствий бомбардировок. Повсюду на дороге громоздились разбитые телеги и грузовики, а на обочинах лежали мертвые люди и лошади, которых не успевали похоронить. Финская авиация регулярно бомбила пути, по которым снабжались части Красной Армии на переднем крае. Каждый день происходили по три налета, а то и больше. Финны поддерживали штурм Петрозаводска всеми силами, не жалея своих летчиков. Не жалели финны ни бомб, ни снарядов ради скорейшего захвата города. Чтобы прорвать оборону Красной Армии, оккупанты бросили на передний край даже большую часть артиллерии и танков, имеющихся во всей финской армии «Карелия».

Конечно, генерал Мерецков знал о воздушных налетах и, отправившись на передовую, принял необходимые меры безопасности, приказав фронтовым истребителям патрулировать небо над дорогой во время своего проезда в сторону фронта. Но, все равно опасностей никто не исключал. Кортеж командарма двигался медленно, а броня у задействованных броневиков имелась лишь противопульная. Машины осторожно объезжали воронки от бомб и обгорелые остовы, оставшиеся от транспорта после бомбежек. В сущности, Мерецков еще ни разу на этой войне не подъезжал к фронту настолько близко. Ведь генерала арестовали всего через день после начала немецкого вторжения в СССР.

Зрелище раздутых трупов и частей тел, разбросанных вдоль дороги, угнетающе подействовало на Мерецкова, хотя Кирилл Афанасьевич и наблюдал все это проездом, не подходя близко, а лишь глядя в смотровую щель бронемашины. Он, конечно, будучи военным и участвуя еще даже в Гражданской, видел перед собой проявления смерти неоднократно. Но, за последние годы, проведенные на высоких должностях, он сильно отвык от такого грустного зрелища. И теперь, по дороге, Мерецков привыкал вновь к виду окровавленных трупов, развороченных внутренностей и оторванных конечностей.

Риск при выезде командующего на передний край, конечно, имелся. Но и сидеть в тылу, оставаясь в неведении относительно этого нового и очень успешного Гиперборейского полка, Мерецков тоже не мог. Благодаря тому, что небо над дорогой в это время патрулировали краснозвездные истребители, а финских егерей, просочившихся в обход оборонительных позиций красноармейцев, на этом направлении бойцы Гиперборейского полка уже оттеснили подальше от дорог, загнав оставшихся в болота, никаких происшествий с кортежем Мерецкова в пути не произошло. И примерно через час все машины благополучно подъехали к посту, расположенному на дороге недалеко от высоты 168,5.

Выйдя из бронемашины, командарм сразу обратил внимание, что все бойцы Гиперборейского полка выглядели достаточно бодрыми. Форма, конечно, на многих из них сидела потрепанная и даже залатанная, но у каждого имелась на голове каска. Наблюдался у них и полный комплект вооружения. Мерецков увидел у красноармейцев на посту при опорном пункте не только винтовки, но и автоматы с достаточным запасом патронов, а также гранаты, саперные лопатки и фляжки с водой. Экипировка пехотинцев Гиперборейского полка вполне соответствовала Уставу, чего нельзя было сказать о пехотинцах седьмой армии, где в некоторых частях имелась лишь одна винтовка с пятью патронами на троих бойцов.

Командующего армией встретил начальник штаба полка майор Романенко, с которым Мерецков разговаривал по телефону перед выездом. Майор сразу доложил:

— Наш полк успешно развивает наступление. За несколько последних часов удалось добиться значительного успеха в боях за Святозеро, выбив противника из этого населенного пункта и заняв его. В боях за деревню Маньга тоже имеется существенное продвижение. Противник из деревни выбит, а населенный пункт нами занят. Продолжается наше продвижение в сторону Крошнозера. В настоящий момент идет бой в пяти километрах западнее деревни Маньга, на рубеже реки Лиго, при огневой поддержке полковой гаубичной артиллерии.

— Вот что, майор, я первым делом хочу взглянуть на эти ваши шестидюймовые орудия, — сказал Мерецков, выслушав приятные известия с линии боевого соприкосновения.

— Есть. Сейчас организую поездку на позиции, товарищ командарм, — произнес майор и начал звонить куда-то по телефону. Потом сказал:

— Автомобиль с водителем будет через пять минут. Но, если хотите ехать немедленно, то можно и на вашем броневике прокатиться.

— А что за машина у вас? — поинтересовался Мерецков, которому порядком надоело трястись по колдобинам на жестком сидении внутри боевой машины.

— Трофейная. «Опель Адмирал» с кожаными сидениями, — сообщил Романенко.

Генерал проговорил:

— Ну, тогда, пожалуй, подожду. Заодно и осмотрюсь здесь пока.

Мерецков знал, что «Опель Адмирал» представляет собой довольно новую модель, выпущенную немецкой автомобильной промышленностью перед началом мировой войны, с тридцать девятого года. И эта люксовая машина считалась не хуже знаменитого немецкого «Мерседеса».

В этом новом мире Поликарп Нечаев постепенно обживался, с каждым днем чувствуя себя все увереннее. Он сделался не просто колхозным председателем, а самым настоящим сельским управляющим высокой квалификации, открыв в себе немалые таланты организатора. Образование у него кое-какое имелось. Перед революцией он успел закончить два курса Петроградского лесного института. Учился Нечаев на землеустроителя, но пришлось бросить учебу и уйти воевать. Причем, получилось так, что повоевал он за Февральскую революцию, а вот за Октябрьскую революцию уже повоевать не успел. Ранили его тяжело в августе семнадцатого на Западном фронте. Осколки немецкого снаряда попали в живот. Все думали, что не выживет парень, шансов на выздоровление врачи давали мало, хотя операцию военные хирурги провели успешно. Но, вопреки прогнозам, он выжил и уехал в деревню к родне долечиваться.

Так и долечивался Поликарп до конца Гражданской. Потом в Ленинграде он окончил курсы бухгалтеров, но в деревню снова вернулся, сразу получив место бухгалтера в правлении колхоза. И теперь он работал, как проклятый, стараясь успевать везде. Он носился целыми днями, как угорелый, пытаясь организовывать работу колхозников на новом месте как можно лучше. Поликарп старался приглядывать за всеми работами и направлять деятельность поселенцев в нужное русло, чтобы труд сельчан не пропадал даром и давал наилучшие результаты. Бегал Нечаев между бригадами и кабинетом Игнатова, чтобы вовремя заказать у главы администрации все самое необходимое. Ведь нельзя было допускать, чтобы работы останавливались, а люди оставались без дела. Впрочем, отношения у Нечаева с профессором укреплялись с каждым днем. Вскоре они, как два неглупых и деловых человека, уже начали понимать друг друга с полуслова.

Пока что никаких денег на новом месте никому не выдавали. И Нечаев, как бухгалтер, просто вел учет трудодней, отработанных каждым из колхозников и переселенцев, присоединившихся к ним. А уже потом администрация решит, как и чем людей поощрять за работу. Игнатов обещал Поликарпу, что каждой семье будет выдано в награду за труды отдельное жилище с большим участком под приусадебное хозяйство. Выделят власти участок на новых землях, построят дом, дадут скотину и живи себе, да поживай. Плати только определенный продналог в общий котел, а остальное все себе оставляй. Про эти обещания крестьяне уже каким-то образом прослышали. Ведь слухи среди сельчан всегда быстро распространяются. Кто-то прознал и другим рассказал про планы начальства. И потому все работали с двойным энтузиазмом. Шутка ли? В собственность землю отдать крестьянам обещали и дома выстроить новые за все труды! И это не какие-нибудь лозунги. Игнатов вызывал доверие у людей именно потому, что никаких громких лозунгов никогда не произносил, а просто делал дело.