Корона с шипами - Джонс Джулия - Страница 141

• Предыдущая
• 141/158
• Следующая

Эдериус вздохнул и окунул перо в чернила. Он приготовил их специально, чтобы изобразить замок Бэсс. Краска светло-коричневого оттенка, что получают из чернильного мешка каракатицы-сепия, — для рыбы, которая водится у побережья, прозрачные вкрапления топаза — для прожилок в гранитных стенах замка, и пунцовый вермильон — для крови, которая прольется за этими стенами. Краска получилась жидкая, поэтому Эдериус рисовал пером, а не кистью.

Собственно, узор был почти готов. Чудовища были созданы и достигли крепостных стен, никем не замеченные, если не считать стаи крачек, поднявших в ночное небо: порыв ветра донес до птиц запах неведомых им существ. Эдериусу осталось только дать своим творениям единую цель, чтобы ничто не могло остановить их, пока не умрут все находящиеся в замке.

Это была самая легкая часть работы: несколько извилистых линий вокруг чудовищ, связавших их воедино, плюс несколько глубоких бороздок, проведенных кончиком пера — чтобы эти чернила проникли в пергамент глубже, чем другие краски на листе.

Корона с шипами светилась мерцающим светом на своем постаменте. С каждым днем Эдериусу все легче становилось рисовать свои несущие смерть узоры. Раньше для создания таких чудищ, вбирающих в себя всю тьму ночи, ему потребовались бы часы, а может, и дни. Но близился пятисотлетний юбилей Короны, и сегодня Эдериус справился с задачей всего за час. Он все меньше ощущал себя писцом, постепенно превращаясь в простого помощника, подмастерье. Он больше не исследовал Венец, не работал с ним — он работал на него. Не сам он проводил линии, закручивал спирали, кто-то держал его за руку и водил ею по листу пергамента.

Эдериус сделал необходимые отметки на чистых полях листа — чтобы магическая сила узора сохранилась и когда краски высохнут, до тех пор, пока создания Короны не кончат свое дело.

Эдериус не замечал, что голова у него трясется, как у дряхлого старца. Он поднялся, откашлялся, прикрывая рот прямо рукавом туники, и вышел из палатки на улицу. Ему хотелось свежего воздуха, звуков, запахов. Хотелось ощутить себя частичкой живой жизни.

Сразу у входа в палатку он заметил поднимавшуюся от земли струйку пара. Эдериус наклонился н увидел чашку с дымящейся молочно-белой жидкостью и по запаху догадался, что это чай с медом н миндальным молоком. Ангелина. Она, наверное, слышала кашель и приготовила свое излюбленное лекарство, но побоялась то ли отвлечь его от работы, то ли разгневать мужа и оставила чашку на улице.

Эдериус прослезился. Он опустился на колени перед маленькой чашечкой, взял ее, такую теплую, в руки, прижал к груди. Он хотел улыбнуться, но не мог. В глубине души старый каллиграф понимал, что не заслуживает доброты и забот Ангелины.

— У меня всего двадцать человек. Пятеро — лучники Сегуина Нэя, восемь — мои собственные рыцари, и еще шестеро — из тех, что выделил мне Бэланон. — Кэмрон улыбнулся одними губами и добавил: — И еще один юноша, которого после окончания битвы у реки послали проверить, есть ли кто живой на поле боя.

Райвис нахмурился — еще хуже, чем он предполагал.

— А где Брок Ломис?

Кэмрон остановился у расщепленной стрелами арбалета двери.

— Брок умер, — не оборачиваясь, ответил он. — Гонцы перерезали ему горло.

Райвис прижал руку к сердцу.

— Прости, я не знал. Брок был храбрым человеком и отличным бойцом. С таким хорошо идти в бой.

Жилы на шее Кэмрона напряглись, он хотел было заговорить, но вместо этого молча нащупал щеколду, открыл дверь и вступил в темную комнату.

Райвис остался на месте. Глаза могли привыкнуть к темноте, но дышать в такой вони было совершенно невозможно. Кабинет пропах прокисшей кровью. Похоже, его не убирали со дня убийства. Сколько недель прошло — девять? десять? Райвис ждал, переминаясь с ноги на ногу. Минута проходила за минутой. Из кабинета донесся какой-то скрип, что-то со стуком упало на каменный пол, потом раздались шаги Кэмрона, и наконец он сам вышел на свет. Он был похож на привидение. В налитых кровью глазах — ни слезинки. Кэмрон нес небольшую картинку размером с черепицу на крыше, наклеенную на деревянную панель, и большой кусок красного воска для печатей величиной со сжатый кулак. Не говоря ни слова, он протянул Райвису рисунок, потом отвернулся и запер дверь кабинета.

Райвису хотелось успокоить его, но он не находил слов.

— Давай вернемся на кухню, — просто сказал он. — По-моему, нам обоим не мешает выпить.

Кэмрон взвесил в руке кусок красного воска. Его глаза были как холодные металлические плошки.

— Неужели нет способа остановить эту войну, прекратить кровопролитие?

— Не думаю. Погибшие будут в любом случае. Сколько — зависит от разных обстоятельств. Это — одно из них. — Райвис повернул картинку к свету. — Сможет ли Тесса найти то, что ищет? Справится ли она?

— Ты веришь ей?

— Безоговорочно.

— Это единственная надежда?

Свободной рукой Райвис провел по рассеченной шрамом губе.

— Если даже она преуспеет и Корона с шипами отправится туда, откуда пришла, все равно придется иметь дело с Изгардом и его армией.

— А мы с тобой? — Кэмрон так крепко сжимал кусок воска, что в его теплых руках кроваво-красный материал уже начал размякать. — Какова наша роль?

— Мы останемся здесь, будем защищать крепость, чтобы дать Тессе шанс выполнить ее миссию, а потом отступим со всей возможной быстротой. Удалившись на достаточное расстояние от Бей'Зелла, мы остановимся и обдумаем дальнейшие планы.

Кэмрон покачал головой:

— Помнишь, во время нашей первой встречи в погребе у Марселя я поклялся, что не намерен претендовать на место Изгарда? — Райвис кивнул. — С тех пор я многое узнал, многое видел такого, чего предпочел бы не видеть вовсе. И решил, что пришло время начать борьбу за гэризонский престол.

У Райвиса перехватило дыхание. Дело принимает новый оборот. Кэмрон не будет сражаться бок о бок с рейжанами, если надеется когда-нибудь взойти на гэризонский престол. Гэризонцы никогда ему этого не простят.

Взгляды Райвиса и Кэмрона скрестились.

Кэмрону Торнскому известно еще далеко не все. Он не подозревает, что есть и другие претенденты на трон Изгарда. Например, он сам, Райвис Буранский. Он — зять Изгарда, муж его покойной сестры, и в случае смерти короля имеет не меньше прав на престол, чем королева Ангелина Хольмакская.

Кэмрон ждал ответа. Райвис нащупал языком шрам на внутренней стороне губы. Он был твердый, неровный, узловатый. История повторяется. Этот юноша предлагает ему сражаться бок о бок за то, на что оба они имеют право. Славный юноша. Совсем как Мэлрей много лет назад.

Райвис вдруг почувствовал, как что-то тяжелое, темное поднимается из глубин его существа. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Почему ему так нехорошо, так больно? В прошлом он воспринял это куда легче. Между тем ничего не изменилось. Ситуация та же самая.

— Единственная наша надежда на скорое окончание войны — смерть Изгарда. Его надо убить — чем быстрее, тем лучше, — сказал Райвис, стараясь не выдать переполнявшие его чувства дрожью в голосе.

— Но ты говорил, что убить Изгарда невозможно.

— Да, невозможно. Человек со стороны, неизвестный королю, не сможет это сделать. — Заметив разочарование на лице Кэмрона, Райвис добавил: — Но когда Тесса закончит свой узор, может статься, мы изыщем какой-нибудь способ.

Кэмрон посмотрел на кусок красного воска в руке, потом на Райвиса. Глаза его больше не были тусклыми и безжизненными, у него появилась цель.

— Ты поможешь мне взойти на трон?

Злоба, горечь, обида переполняли Райвиса. Ему словно опять было семнадцать лет. Но — к собственному удивлению — он сказал:

— Да.

Не дожидаясь, пока вернется Кэмрон со свечами, Тесса жадно схватила деревянную плашку с наклеенной на нее картинкой и поднесла к камину. В тусклом свете пламени она разглядывала узор. Он был подписан буквой И в нижнем левом углу и не напоминал ни один из когда-либо виденных ею узоров.

• Предыдущая
• 141/158
• Следующая