Корона с шипами - Джонс Джулия - Страница 24
- Предыдущая
- 24/158
- Следующая
— Мы трое, вы, я, Кэмрон, вчера попали в какую-то западню. Никто из нас не думал не гадал, что сегодня окажется в Бей'Зелле, — я-то уж точно и вообразить такого не могла. Однако все мы очутились здесь. — Лицо Райвиса не выразило ни малейшего интереса, и Тесса постаралась пояснить свою мысль: — Нас как будто насильно свели вместе — точно линии в одном узоре.
— В узоре, — эхом отозвался Райвис.
Тесса подумала, что он не слушает, но тут Райвис повернулся к ней.
— Прошлым вечером я видел в кабинете Марселя несколько рисунков. Работы более изысканной и совершенной мне в жизни не попадалось. Их автор умер вчера утром.
Тесса рывком выдернула из-под платья ленту с золотым кольцом:
— Я нашла это вчера утром. Вы упустили свой корабль.
Райвис наклонился вперед, но не прикоснулся к кольцу.
— А Изгард послал гонцов прикончить меня. — Он не отрывал глаз от золотого обруча.
И как раз в эту минуту Стэйду приспичило потребовать назад пустые тарелки. С неодобрительным фырканьем трактирщик отметил, что они не все доели.
— Женщины. Пища, — пробормотал он.
Райвис подождал, пока Стэйд, тяжело вздыхая, отойдет подальше от них, и продолжал:
— Почему вчера ночью тебе пришло в голову нарисовать это кольцо?
— Не знаю. Меня заворожили эти нити, их переплетения, как они цепляются друг за друга... А потом моя кровь на них... Не знаю, просто захотелось скопировать этот узор.
Райвис в последний раз внимательно посмотрел на кольцо и решительно поднялся:
— Пошли. Прихвати с собой хлеба и сыра. Мы навестим помощника того человека в Фэйле.
Вдова Фербиш потерла золотую монету рукавом, потом попробовала на зуб. У золота — особый, ни с чем не сравнимый вкус. Монета, безусловно, была настоящая. Медь и серебро не портили вкуса. Примесей свинца или латуни тоже не было.
Вдова открыла ставни и прищурилась, высматривая своего непутевого братца Свигга. Да, лорд Райвис и его странная маленькая подружка, похоже, истинная находка. Покойный мистер Фербиш, если только он существовал на самом деле, небось радуется за нее, лежа в сырой земле.
Имсипиа Родрина Муллет, которая позже стала называть себя вдовой Фербиш, рано поняла, что родилась не в то время. Самостоятельной, к тому же умной и честолюбивой женщине в наши дни приходится нелегко. Ее отец был рыбаком, мало того — он двигался, выглядел и вонял, как та самая рыба, которую ловил всю свою жизнь.
Папочка решил поскорей сбыть дочурку с рук. И конечно же, в зятья был избран такой же рыбак. Имсипиа Родрина, сколько себя помнила, только и делала, что чистила, потрошила и жарила рыбу. И возненавидела ее всей душой. Она наотрез отказалась идти за предложенного отцом жениха. Тогда в порыве свирепой рыбацкой ярости папаша проклял ее самым ужасным из рыбацких проклятий и велел убираться прочь. Он разрешил дочери взять с собой только платьишко, что было на ней, и корзину с остатками вчерашнего улова.
Что ж, Имсипиа схватила корзинку и была такова.
Очень скоро ей стало ясно, что у незамужней женщины в большом городе есть лишь два пути — или в монахини, или в проститутки. Имсипиа Родрина не питала особой любви к Богу, не привлекало ее и черное одеяние сестер Господних. Итак, ей осталась одна дорога — на улицу, и Имсипиа пошла по ней, правда, весьма неохотно. Природа наделила ее строптивым характером и язвительностью — качества, лишние для шлюхи. Поэтому она не особо преуспевала и не имела сколько-нибудь состоятельных постоянных клиентов. Шесть лет потребовалось, чтобы отложить один-единственный золотой.
Зато потом уже ничто не могло ее остановить. Она незамедлительно сняла небольшой домик, купила хрустальный шар и магический кристалл и для пущей важности обзавелась черной повязкой. Затем Имсипиа виртуозно выкрала из рыбацкого плена своего младшего братишку и подкупила местного пастора — за взятку он согласился внести в регистрационную книгу запись о ее фиктивном бракосочетании. Через неделю предсказательница судьбы вдова Фербиш открыла собственное дело. Швеей она стала чуть позже.
С тех пор Имсипиа Родрина не оглядывалась назад. Положение вдовы обеспечило ей уважение, а порой и сочувствие соседей. Она могла делать что хотела и идти куда хотела. А братишка Свигг создавал видимость мужской опеки — для такой роли он вполне годился. Придраться было не к чему.
Все шло по плану. Гадания и шитье приносили меньше денег, чем она рассчитывала, но умная женщина всегда найдет и другие источники дохода.
Вдова Фербиш перевалилась увесистым туловищем через подоконник. Свигг ушел почти четыре часа назад. Неужели он до сих пор не нашел тех иностранцев?
Утром, как только Райвис и его шлюшка ушли, Бернис, горничная, кухарка и вышивальщица вдовы Фербиш, прибежала с целом мешком новостей. Она рассказала о двух загадочных иностранцах, которые ищут человека, убившего накануне в темном переулке двух головорезов. За деньгами они не постоят, уверяла Бернис. Произношение у них гэризонское, а золото они раздают так же щедро, как портовые девки свою благосклонность.
Вдова Фербиш тотчас велела Свиггу привести этих иностранцев. У Райвиса, может, тоже денег куры не клюют, может, он таскает с собой кошель с серебряными монетами, но вдова сомневалась, что получит еще хоть одну из них. А ей надоело жить у реки, она устала от грязи, вони и мух.
В конце моста показался ее ненаглядный братец. За ним шли двое высоких мужчин в темных плащах. Заметив сестру, Свигг помахал ей, самодовольно потер руки и ткнул пальцем в незнакомцев.
Вдова Фербиш заулыбалась. В такие минуты она готова была полюбить своего младшего брата.
Она наспех прибралась в комнате, захлопнула все ставни, оставив открытым только одно окно — чтобы свет падал на комод орехового дерева и на шелковый гобелен над камином. Вот так-то. Пусть не говорят, что вдова Фербиш живет как нищенка.
Вдова натянула повязку на левый глаз и в ожидании остановилась около двери. Наконец она услыхала на крыльце топот трех пар ног.
— Милости просим, господа, милости просим. — Вдова Фербиш распахнула дверь.
Брат широко улыбнулся ей.
За спиной у него раздался какой-то хлюпающий звук. Улыбка на лице Свигга увяла, глаза удивленно расширились, он тихо охнул, пошатнулся и осел на пол.
Вдова Фербиш подхватила брата. Пальцы ее коснулись чего-то влажного — и в ту же секунду она увидела, что человек в черном плаще держит в руке нож.
Лезвие было красным от крови.
Она закричала.
Вооруженный ножом человек шагнул вперед. Кожа на переносице у него была удивительно туго натянута, а губы поджаты, обнажая розовые влажные десна. Сильный запах земли, крови, шерсти — запах дикого животного — ударил вдове Фербиш в нос. Она отпустила Свигга и попятилась назад, в комнату, заслоняя рукой лицо и не переставая вопить.
Дверь захлопнулась. Второй незнакомец пнул Свигга ногой в бок. Тот не пошевелился.
Вдова Фербиш выкаченными от ужаса глазами взглянула на рану на спине брата, потом опять на человека с ножом. Словно легкое дуновение коснулось ее лица. А потом боль пронзила ее. Она так стиснула зубы, что прикусила кончик языка. Рот наполнился кровью. Левый глаз вдовы Фербиш закрывала повязка, а из правого потекли слезы. Она больше ничего не видела.
От двери доносились глухие удары. Вдова Фербиш яростно заморгала, пытаясь сквозь слезы разглядеть, что же происходит. Чья-то темная фигура склонилась над телом Свигга.
Вдова Фербиш хотела окликнуть брата по имени. Но изо рта хлынула кровь. Убийца полоснул ее ножом по горлу. Вдова ударила его левой ногой, из последних сил пытаясь оттолкнуть неумолимое лезвие. Она больше не была уверена, что имеет дело с человеком. Когтистая лапа вцепилась ей в руку. Вонь не давала дышать.
Свободной рукой она бессильно шлепнула чудовище. Ударом кулака в живот убийца сшиб ее с ног. Темная тень нависала над ней, все ближе и ближе. На руку упала капля чего-то, что она приняла за кровь. Но эта жидкость была прозрачная — как слюна.
- Предыдущая
- 24/158
- Следующая
