Крепость Серого Льда - Джонс Джулия - Страница 59
- Предыдущая
- 59/137
- Следующая
— Ну что ж, не мастер — может, расскажешь мне что-нибудь о себе, пока мы одни? — Не найдя вокруг ничего, кроме голого камня, Юстафа снял с себя бобровый воротник, положил его на пол и сел. Страдальческий вздох дал понять, что толстяк не любит терпеть подобного неудобства.
Райф, вспомнив свои сделки с Мертворожденным, сказал:
— Может, и расскажу, только не даром.
— Для кланника ты быстро все схватываешь, — подняв бровь, признал Юстафа. — Я предусмотрел это и принес тебе поесть. — Он достал из-за пазухи узелок и с преувеличенной осторожностью развязал его на полу. Внутри лежали свежие лепешки, ломтики ветчины, кусок белого сыра, три головки дикого лука и закупоренный пузырек. Райф уже видел такие и знал, что в нем содержится ровно столько водки, чтобы человек взбодрился и не сделался пьян.
— Клановая пища — грубая, но все-таки соблазнительная. — Юстафа надкусил одну луковицу. — О чем это мы? Ах да. Почему бы нам не начать с твоего имени и названия твоего клана?
Райф старался не смотреть на еду. Незачем показывать Юстафе, как он голоден.
— Мой клан тебе известен, а из имени своего я секрета не делаю. Меня зовут Райф.
Юстафа кивнул и налил водки в полую пробку.
— Все верно, вот только на орлийца ты не похож. — Толстяк опрокинул стопку и взглянул Райфу прямо в глаза. — Но если ты в самом деле стреляешь, как орлиец, то это, думаю, не столь уж важно.
Райф стойко выдержал его взгляд.
— В самом деле стреляю.
Юстафа с довольным видом кивнул, вылил в стопку остаток водки и поднял ее вверх.
— За Райфа и за его приключения. Пусть они будут волнующими, но не опасными. — Он снова осушил свою чарку единым духом. — А знаешь ли ты, что в моей стране «райф» означает «странник»?
Капля холодной воды стекла Райфу за шиворот. Он сдержал себя и не дернулся, но Юстафа, видимо, заметил что-то и улыбнулся так, что его глаза почти совсем скрылись в жировых складках.
— Ты, наверно, не слышал легенды об Аззии риин Райфе, Страннике с Юга, который всю жизнь искал дорогу в рай, но вместо этого пришел к вратам ада? Печальная история, но у нас только такие в основном и рассказывают. Мы, мангали, странный народ и плакать любим больше, чем смеяться.
Райф опустил глаза и понял, что может смотреть на еду спокойно, без всякой алчности. Семнадцать лет он носил свое имя и всегда в глубине души знал, что оно не клановое: ведь никого, кроме него, больше так не звали. Но «Странник с Юга» ни о чем ему не говорило, и он напомнил себе, что не всему, что говорит толстяк, можно верить. Из Увечных хорошие друзья не получаются.
— За тобой должок, Юстафа, — заметил он резко. — Теперь твой черед отвечать.
В глазах толстяка зажегся хитрый огонек.
— Правила хорошего тона у нас в стране требуют, чтобы ты говорил не о том, что приятно тебе, а о том, что приятно гостю. Я тебя слушаю.
— С какой стати ты пришел с самого Дальнего Юга сюда, к Увечным? Ведь ты не калека.
— Это я-то не калека? — Юстафа залился тонким смехом. — Ты мне льстишь, дорогой. — Проворно вскочив на ноги, он задрал свою шубу и приспустил штаны. Член был на месте, но мошонка отсутствовала.
Райф, постаравшись не содрогнуться, отвел глаза.
— Мой учитель пения обработал меня еще мальчишкой, — сказал Юстафа, оправив одежду. — Голос у меня, на мое несчастье, был как у соловья, и я имел непростительную слабость гордиться этим. Если б у меня достало скромности петь чуть пониже, я остался бы цел. Но я, дурак этакий, думал только о похвалах и наградах, а не о том, какой ценой они даются. Меня, само собой, усыпили, и четыре дня спустя я очнулся с сильной болью в паху и легким воздухом на месте яиц. — Лицо Юстафы на миг напряглось, но тут же снова обмякло. — С тех пор я уж больше не пел. Мелкая месть, возможно, но ничего лучшего я тогда не сумел придумать, ведь мне было всего одиннадцать лет. Придумал позже, когда подрос.
Юстафа опустил глаза к поясу, где висели в ножнах мечелом и кривая сабля.
— Меня прозвали Танцором — знаешь, почему? Когда учителя пения и его лекаря нашли мертвыми, вокруг было полно кровавых следов. Дело выглядело так, будто убийца танцевал в их крови. Так оно и было, и я сожалею только о том, что мой танец закончился слишком быстро.
Юстафа рассказал эту историю, конечно, не просто так. Райф хорошо это понял. Толстяк предупреждает, что с ним лучше не связываться.
— У всех нас здесь чего-то недостает. — Юстафа сел и стал уминать оставшуюся еду. — Этого может быть и не видно, но это так. Траггис Крот лишился носа от удара трансворийской пики, но не это делает его Увечным. Его шрамы гораздо глубже. Запомни это для своей же пользы, Аззия риин Райф. Может быть, тогда ты перестанешь взимать свои долги, задавая дурацкие вопросы.
Райф принял его упрек молча. Он не считал свой вопрос дурацким, но и спорить с Юстафой не хотел — тот был слишком умен для этого.
Небо у входа в пещеру стало чуть менее черным, и звезды гасли на нем. Уловив в воздухе рассветную свежесть, Райф встал и подошел к устью. Тот самый Увечный, который привел его сюда, охранял вход. При виде Райфа он показал на небо.
— Готовься. Траггис будет ждать тебя в условленный час.
Райф едва сдержал улыбку. Как он должен готовиться, если у него нет ни оружия, ни доспехов? Только и дел, что надеть плащ да отлить.
— Желаю тебе удачи, — сказал, поднявшись, Юстафа. — Мы с тобой так славно побеседовали, что я, пожалуй, дам тебе совет. Танджо Десять Стрел любит биться об заклад. Поспорь с ним на что-нибудь, и, если боги захотят, ты выиграешь.
— А если не захотят?
Юстафа досадливо цокнул языком.
— Ну вот. Хотел уйти на высокой ноте, да не вышло. В случае проигрыша ты умрешь, мой мальчик. Ведь не думаешь же ты, что Траггис оставит в живых чужака, который солгал ему при людях? Траггис во Рву все равно что король, а королевская гордость — страшная штука. Ты сказал, что ты белозимний охотник, вот и покажи себя. Я буду следить за поединком прямо со стрелковой черты, и знай, что я на твоей стороне — теперь тебе легче, правда? — У самого выхода Юстафа низко поклонился Райфу. — До скорого свидания.
Райф, не ответив ему, провел рукой по лицу. О боги. И дернуло же его соврать Траггису. Ночью все казалось так просто: набить себе цену или умереть. Теперь-то ему ясно, как он ошибся. Траггис заманил его в ловушку. После сегодняшнего представления атаман объединит всех Увечных, натравив их на пришельца, и наглядно покажет Мертворожденному, кто здесь главный.
Райф тяжело дышал, прислонившись к стене пещеры. Мысль о том, что самый приход сюда был ошибкой, мучила его неотступно.
«Почему ты бросила меня, Аш? Почему?»
Когда обмороженный через несколько минут зашел за ним, Райф был готов. Он завязал у шеи орлийский плащ и заплел волосы. Воды, оставленной ему в поилке для скота, хватило, чтобы напиться вдоволь и умыться. Снаружи уже чирикали птицы. Небо приобрело цвет глубокой воды, и ледяные кристаллы в воздухе сверкали на восходящем солнце, как маленькие рыбки.
Выйдя из пещеры и разогнувшись, Райф первым делом сверился с направлением ветра. Главный дул на юг, ровно и с такой силой, что приподнимал его косу со спины. С ним все было ясно. Беспокойство вызывали восходящие потоки из Рва. У Райфа недоставало опыта, чтобы судить о них. Они колыхали его плащ, пока обмороженный вел его по каменному карнизу. Райф пропустил воздух сквозь растопыренные пальцы неповрежденной правой руки. Потоки, чуть теплее окружающей воздушной среды, резко шли вверх и тут же опадали. Ястреб взмыл у Райфа над головой и отчаянно захлопал крыльями, когда поднявшая его струя сникла.
Райф скорчил гримасу. У Баллика Красного было много ругательных слов для обозначения таких потоков. Место, где холодный воздух смешивается с теплым, не годится для стрельбы из лука.
— Сюда. — Обмороженный привел его к спущенной сверху лестнице, связанной из веревок и тростника. Райфа он предусмотрительно пропустил вперед. Райф смутно помнил, как ночью они спускались здесь по дороге в пещеру, но тогда ему не было видно, как близко от Рва висит эта лестница.
- Предыдущая
- 59/137
- Следующая
