Ученик пекаря - Джонс Джулия - Страница 66

• Предыдущая
• 66/118
• Следующая

Мелли набросилась на еду, а мысль ее между тем лихорадочно работала. Теперь все стало на свои места: Баралис ненавидит ее отца и не хочет, чтобы Мейбор стал тестем будущего короля и дедом будущего наследного принца. Потому он и схватил ее, прежде чем отец успел это сделать. Как же Баралис намерен поступить с ней? Мелли не верилось, что он способен причинить ей какой-то вред. Не стал бы он так заботиться о ее удобствах, если бы замышлял убить ее. Мелли решила, что больше не станет думать об этом. Все было слишком вкусно, и ей не хотелось портить себе аппетит тревожными предчувствиями.

Она налила себе бокал легкого красного вина и по привычке потянулась за кувшином с водой, чтобы разбавить его. Но тут же остановилась и решила выпить чистого вина. Правила поведения придворных дам ее больше не касаются. Она поднесла кубок к губам и сделала большой глоток. До чего же приятно нарушать правила! Ей попался на глаза заботливо приготовленный для нее серебряный столовый ножичек — но Мелли презрела его и ухватилась за дичь голыми руками, с хрустом вывернув ножку.

Баралис потер руки, массируя их. С кануна зимы он не мог распрямить пальцы: они пригибались к ладоням. Каждый день он втирал лечебные масла в красную лоснящуюся кожу, надеясь вернуть рукам хоть какую-то гибкость. Ему все труднее становилось совершать самые простые действия: смешивать снадобья, писать письма, задвигать засовы.

Заперев дверь, он прошел несколько шагов по коридору, остановился перед глухой стеной и нажал на нее большим пальцем. Стена бесшумно отошла назад. Кроп встал при входе Баралиса, виновато покраснев. Баралис сразу понял причину его смущения — Кроп держал на руках маленького зверька.

— Я же запретил тебе, Кроп, брать моих животных из клеток. Это не домашние баловни, чтобы гладить их и нежить. — В обязанности Кропа входило кормление животных — и он питал дурацкую привязанность к несчастным тварям.

— Виноват, хозяин, — пробубнил он. — Сейчас унесу зверюшку в замок и запру.

— Сейчас она мне ни к чему, дурак безмозглый. Нагрей-ка воды да снеси нашей гостье. И вот это тоже отнеси. — Баралис кивнул на стопку белья и одежды.

— Слушаюсь, хозяин. — Кроп сгреб тонкие вещицы в охапку.

— И еще, Кроп. Я не желаю, чтобы меня беспокоили до конца дня. Как закончишь здесь, ступай в мои комнаты и займись там чем-нибудь. Да прихвати с собой своего грызуна. Я не хочу сидеть тут с этой большой крысой. — Баралис с растущим нетерпением стал смотреть, как Кроп пытается взять зверька, не выронив одежды. Наконец верзила затолкал животное себе в карман. Баралис обратил внимание на болезненный вид грызуна — яд, который он на нем попробовал, действует медленнее, чем ожидалось. Зверьку полагалось бы уже сдохнуть.

Кроп ушел, и Баралис стал думать о другом. Утром ему назначена аудиенция у королевы — он должен вручить ей свежую порцию лекарства для короля. Баралис надеялся выяснить во время этой встречи, насколько преуспела в своих розысках королевская гвардия. Главное, чтобы след не привел к нему.

Мысли Баралиса устремились к девушке. Экая соблазнительная штучка! Немного поизносилась, правда, по сравнению с прежним, но тем лучше: совершенство никогда не привлекало Баралиса. Он еще не решил, что с ней делать. Время терпит: здесь ее никто не найдет. Нет никого, кто знал бы об убежище, как называет это место Баралис, хотя от него и ведет к замку подземный ход. Этот ход, должно быть, вырыли несколько сотен лет назад на случай осады — и о нем, как и о многом другом, давно забыли.

Баралису было чем гордиться. События снова повернулись в его пользу. Его наемники нашли не только дочь Мейбора, но и мальчишку — не преминув, конечно, потребовать за это добавочной платы, неблагодарные скоты. Баралис решил дать Джеку помучиться несколько дней, прежде чем допросить его о происшествии с хлебами. Два-три дня в темнице, на хлебе и воде, сделают его сговорчивее.

Баралис прошел к дальней стене, откинул выцветший, побитый молью гобелен, нащупал пробитое в камне отверстие величиной с ноготь большого пальца и приник к нему глазом.

Перед ним открылась комната Мелли. Баралис улыбнулся, увидев, как жадно она поглощает пищу, откусывая колбасу большими кусками и вливая вино в свое нежное горло. Мясо, как видно, застряло в зубах, и Мелли принялась, не чинясь, ковырять в них фазаньей косточкой. Выплюнула досаждавший ей кусочек и выпила еще вина.

Кто-то постучал к ней — Баралис тоже слышал стук. Мелли ответила «войдите», и в комнату ввалился Кроп с громадным ведром горячей воды. Баралис весело наблюдал, как страх и отвращение отразились на лице Мелли при виде слуги. Он заметил также, как ее глаза остановились на открытой двери, — не убежать ли, думает она, пока Кроп выливает кипяток в лохань? Девушка потихоньку встала и двинулась к двери, но тут Кроп оглянулся.

— Не надо, госпожа, — сказал он так тихо, что Баралису пришлось напрячь слух. Дочь Мейбора, явно удивленная мягкостью его голоса, вернулась на место. — Будьте осторожны, — сказал Кроп, вылив свое ведро в ванну. — Подлейте побольше холодной воды, прежде чем садиться, не то ошпаритесь. — Он вышел и тут же вернулся с одеждой и бельем, бережно уложив все это на кровать, а после, неуклюже откланявшись, ушел совсем.

Девушка рассмотрела вещи, которые он принес, и Баралис увидел, что она осталась довольна. Судя по красным лохмотьям, что были сейчас на ней, она давненько не надевала ничего приличного.

Попробовав воду в ванне, она отдернула палец и, удостоверившись, что Кроп не солгал, добавила холодной воды из другого ведра. Баралис облизнул губы, когда она стала расшнуровывать платье. Он не раз на своем веку видел, как раздеваются женщины, но это зрелище куда интереснее, если женщина не знает, что за ней наблюдают. При любовнике она жеманится, подбирает живот и выпячивает грудь, наедине же с собой сутулится, почесывается и без стеснения пускает газы.

Мелли быстро скинула юбку, а следом корсаж. Ее высокие белые груди восхитили Баралиса. Потом она повернулась спиной, и он ахнул. На белой коже отпечатались шесть глубоких багровых рубцов — явно свежих, ибо на двух еще сохранилась запекшаяся кровь. Что это такое? Наемники ни словом о них не обмолвились. Баралис не мог оторвать глаз от этого зрелища: прекрасная молочная кожа, чудесные ноги и ягодицы — все это казалось еще великолепнее благодаря безобразным красным рубцам. Они не отнимали у нее красоту, а лишь усиливали ее. Баралис ощутил движение в чреслах.

Мелли, взяв мыло, щетку и полотняную тряпицу, осторожно вошла, в воду. Некоторое время она мокла, сидя в ванне по самый подбородок. Потом намылила щетку, потерла ноги, помыла тряпицей более нежные места, а после принялась за спину и поморщилась, когда ткань коснулась рубцов. Отложила тряпицу и осторожно ощупала свои раны. Сделав это, она, как видно, испугалась и вышла из ванны. Вода стекала по ее стройному телу. Она оглядела комнату — Баралис догадывался, что она ищет зеркало. Хорошо, что он позаботился доставить его.

Мелли бросилась к зеркалу, роняя капли воды на роскошный ковер. Изогнув шею, она обследовала свою спину, сморщилась и упала на пол, заливаясь слезами.

Баралис покинул свой пост, решив, что пока довольно. Слезы девушки не тронули его. Он тщательно оправил гобелен и устроился на мягком стуле, налив себе вина.

Хотелось бы ему знать, получил ли уже Бринж его письмо. С садами Мейбора желательно разделаться поскорее, а Бринж в полной мере наделен тем, что Баралису более всего нравится в людях, — жадностью.

Тавалиск пробовал вина в подвале дворца.

— Налей-ка чашечку вот этого, — велел он сопровождающему его мальчику.

— Ваше преосвященство, мне запрещено открывать бочки. Позвольте пригласить ключника.

— Даже не вздумай! Видеть не могу эту жабу, этого святошу — он и в винах-то ничего не понимает. Ну давай, нацеди стаканчик красного. — Мальчик нехотя налил из крана вина и подал чашу епископу. — Вот видишь, с тобой дело иметь куда приятнее, чем с ключником. Он мне всегда наливает по четверти чаши. — Тавалиск поднес вино к свету лампы, любуясь его богатым оттенком, и раздраженно поморщился, увидев идущего к нему Гамила.

• Предыдущая
• 66/118
• Следующая