Семь девиц для некроманта (СИ) - Либрем Альма - Страница 52

— Так в чём проблема? Найти себе некроманта…

— Они ведь валяются на каждом углу, — фыркнул лорд Брайнер.

Он протянул руку и с осторожностью, словно Айрис была хрустальной вазой, которую очень легко повредить или разбить, прикоснулся к её щеке и убрал выбившуюся из причёски прядь за ухо. Девушка невольно улыбнулась.

— Но ведь ты — настоящий некромант? — поинтересовалась она. — Да. Так в чём тогда проблема? Мне кажется, мы вполне уравновешиваем все недостатки друг друга, связанные с даром. Тебе осталось только отправить домой четырёх девушек.

Она испытала неожиданный укол стыда оттого, что не сказала о Дараэлле и её желании попасть во дворец. Конечно, Айрис очень хотелось, чтобы Себастьян тут же открыл портал, избавился от других невест и предложил ей руку, сердце и несколько подзаброшенный замок, но сказать об этом вслух девушка не могла — не позволяла совесть. Да и признаваться самой себе в каких-либо чувствах не хотелось.

— Я б с радостью это сделал, но король и так, уверен, полагает, что я форсирую отбор. Вместо положенных двух недель первые девицы вылетели за одну с лишком.

— За полторы, — поправила его Айрис. — Как по мне, вполне нормально. Ты же ничего не можешь сделать с тем, что они такие… Такие глупые? — на самом деле, напрашивалось другое слово, но Айрис выбрала самое нейтральное изо всех возможных. — Потому и корить себя нет никакого смысла. Надо просто поскорее разобраться с теми, кто остался, и… Если хочешь, можешь четыре недели выбирать из двоих.

— И кого ты хочешь себе в соперницы? — с издёвкой поинтересовался Себастьян, придвигаясь чуть ближе. — Уж не Сюзетт ли?

— Почему Сюзетт?

— Хильду ты называешь ведьмой… — отметил Себастьян.

— Дара слишком красива, а Лорейн — не так уж и плоха, чтобы совсем не нравиться мужчинам? И только Сюзетт обладает достойным набором качеств отменной старой девы, — закончила за него Айрис, понимая, что именно так и было на самом деле. — Нет, я хочу остаться с Дараэллой. Ты ей всё равно не интересен. Но она, — Айрис не знала, надо ли об этом рассказывать, но слова полились как-то сами по себе, — очень хочет попасть во дворец.

Себастьян явно насторожился.

— Не скажу, что меня радует это её желание.

— Но почему?

Мужчина нахмурился и покачал головой.

— Горные ведьмы — а я уверен в том, что она из этого рода, — насколько красивы, настолько и коварны. А если она здесь, и ещё не разнесла своим волшебством половину моего замка, не исцелила щелчком пальцев Кристиана и не остановила эту люстру, значит, она собирается исполнить свой долг. И невесть в чём он, этот долг, заключается. В последнее время в моём замке происходят непонятные вещи, и проще всего обвинить в них именно горную ведьму. В этой люстре тоже.

— Дара этого не делала!

— Но именно она догадалась, как её остановить.

Айрис нахмурилась.

— Дара этого не делала, — упрямо повторила она и совершила попытку встать. — Ну как ты не понимаешь? Она хорошая, просто… Просто у неё очень печальная судьба. Горным ведьмам, знаешь ли, невесело живётся. И разве они столь сильны, чтобы так легко настроить бешеную люстру против парочки некромантов?

Себастьян поднялся и подал Айрис руку, но она, проигнорировав предложенную помощь, предпочла подняться сама. Мужчина, оскорбляющий её подругу, не имел никакого права к ней прикасаться, по крайней мере, в ближайшие несколько минут. Конечно, это было ребячеством, но Айрис не собиралась так легко позволять кому-либо вытирать ноги о Дараэллу и разбивать её собственную веру в то, что ведьма — хороший человек.

— Горные ведьмы управляют духом, — строго произнёс Себастьян. — Нет сильнее приворотов, чем наложенные горными ведьмами. Нет сильнее любви, чем та, что пылает в сердце мужчины по отношению к ним — если эта любовь с самого начала была настоящей, а не пряталась за влечением. Они умеют достукиваться до настоящей сути вещей… Добираться, если так тебе будет легче, до самого сознания.

— Это всё, конечно, отлично, — проворчала Айрис, — но с какой это стороны ты наблюдаешь сознание у люстры?

— Она могла пойти на уловку! — запротестовал Себастьян. — Послушай, Айрис…

Девушка сердито скрестила руки на груди.

— Айрис…

— Дара — хорошая. И ты не будешь ни в чём её подозревать. Уверена, каким бы ни был её долг, он должен пойти всем на благо. Иначе Дара не стала бы такое загадывать! Да и зачем?

— Обычно они ради любви…

— А Дара — не ради любви! И если ты хочешь, чтобы у тебя на отборе осталась хоть одна девушка, которую ты имеешь право целовать, то ты немедленно перестанешь обвинять Дараэллу во всех смертных грехах и прислушаешься к моим словам. Дара не причинила бы ни тебе, ни мне вреда.

— Тем не менее, Остин в последнее время ходит, как оглушённый, а он явно имел с нею на днях любопытную беседу… что такое? Айрис?

Девушка потупила взгляд и тяжело вздохнула.

— Остин… — прошептала она. — Остин оживил леди Трау, если ты не знаешь.

Себастьян застыл.

— Что?

— Остин, — спокойно повторила Айрис, — оживил леди Трау. Он сам мне в этом признался. А ещё в том, что он когда-то был некромантом, которого превратили в кота. О чём они говорили с Дарой, как это связано с её долгом — я понятия не имею, потому что после такого признания мне было противно даже просто находиться рядом с ним! — последнее звучало уже как обвинение, но Айрис не смогла сдержаться. Она и вправду не испытывала к Остину особенно тёплых чувств после того, что о нём узнала. — И ты хочешь сказать, что во всех грехах всё ещё готов винить Дару? Или, может, тебе всё это было известно? Может, твой кот в прошлом — вообще убийца!

Но Себастьян с такой уверенностью отрицательно замотал головой, что Айрис даже захотелось чем-то его ударить.

— Нет, — твёрдо возразил он. — Некромантия так не работает. Если б от поцелуя Остина, кем бы он ни был в прошлом, умерла леди Трау, то ты не смогла бы ничего с нею сделать. К тому же, он полторы недели рассказывает мне о том, что я должен на тебе жениться! Он бы не стал заколдовывать скелет так, чтобы он причинил кому-то вред, скорее всего, просто решил напугать ту, что должна была прийти на свидание. Луиза, да? Вот и исход. Он хотел, скажем так, отогнать от меня твоих конкуренток.

— Не вижу логики.

— Ты ему нравишься, — отметил Себастьян. — Остину вообще-то мало кто нравится. В прошлый раз, когда мы прибыли ко двору, он попытался выцарапать Юстиниану в глаза, а потом, забыв на время, что он прежде был человеком, по-кошачьи испортил ему любимые туфли и подушку. Причём подушку — в процессе сна Юстиниана на ней же. Послушай! Он не мог убить леди Трау. А значит, её смерть — дело рук кого-то другого. Не некроманта. Мы уже говорили с тобой об этом. И этот кто-то сейчас может находиться где угодно…

Айрис вдруг захотелось обратно в болотную трясину. По крайней мере, там, в глубинах подсознания, было тихо, не приходилось думать о всякого рода государственных делах, а целоваться с Себастьяном оказалось куда приятнее, чем разговаривать с ним об опасностях минувших лет. Да и вообще, Айри в один миг почувствовала себя дико неуютно.

— Что нам делать дальше? — прошептала она. — Этот отбор… Я вообще не понимаю, зачем король его затеял!

Взгляд Себастьяна стал злым и колючим. Он посмотрел на Айрис, словно пытался стребовать ответ на заданный вопрос с неё самой, но тут же смягчился, кажется, в полной мере осознав совершённую ошибку.

— Когда-то, — промолвил Бастиан, — он был хорошим человеком. Одарённым человеком. Но всё это куда-то исчезло после короткой войны. Он отправился домой всего на несколько дней, повздорил с Арнимом, а когда вернулся — стал совсем другим. Впрочем, так случается, когда люди отрекаются от дара. И эта проклятая горная ведьма!

— Дара не…

— Я о невесте Юстиниана, — прервал Айрис Себастьян. — Они очень похожи, но горные ведьмы вообще все выглядят, как сёстры, едва ли не как близняшки. К тому же, невесту Юстиниана я видел всего один раз, и то издалека. Он жутко ревнив, не хотел показывать её людям. Может быть, это она и придумала отбор. Горные ведьмы — коварны! — это вновь был камень в огород Дараэллы, но Айрис слишком напряжённо слушала рассказ Себастьяна, чтобы одёрнуть его в самый неподходящий момент. — Ума не приложу, как он мог вообще влюбиться в одну из… Впрочем, Юстиниан сильно поменялся, как я уже и говорил. Я был свято уверен, что он — однолюб, хотя король так никому и не показал свою таинственную первую возлюбленную. После того, как он отказался от дара, чувства пропали. Он даже не вспоминал о ней никогда. Мне кажется, настоящим другом был только тот, прошлый Юстиниан, которого я знал всего несколько месяцев…