Тайная война Разведупра - Болтунов Михаил Ефимович - Страница 25

Юра помнит окаменевшую от испуга мать, глаза сестренки Ани, отцовские пальцы, судорожно охватившие колени.

Обыск длился три часа. Энкавэдэшники не спешили. Они вытаскивали из шифоньера каждую вещь, тщательно ощупывали ее, выворачивали, перетряхивали. Потом добрались до письменного стола, вынули коробку с фотографиями. Разглядывали, кто изображен на карточках, то и дело спрашивали: «Это кто? А это?..» Разворачивали и читали письма, также попутно интересуясь: «От кого? Откуда? Кем вам приходится?..»

Следующим этапом обыска стали они с сестрой Аней. Юрию приказали встать с кровати, перевернули матрац, белье. То же самое проделали с Аней. Ближе к шести часам утра обыск был закончен. Отцу приказали надеть верхнюю одежду. Мама спросила, где можно узнать о судьбе отца. Ответили, мол, разберемся, а там будет видно.

Отца увели. Помнится, они еще долго сидели с мамой и плакали. От боли, от обиды, от стыда. А в душе звучал вопрос, на который он так и не нашел ответа: «За что?..»

Его отец, Николай Андреевич Мажоров, родился и вырос в семье матери-одиночки, которая воспитывала его и сестру без мужа. Жили бедно и тяжело. Мама работала прачкой. Он закончил всего 4 класса, мальчиком учился у электромонтера, потом работал.

В Первую мировую был мобилизован на фронт, воевал, получил ранение и контузию, попал под немецкую газовую атаку.

Революцию принял с восторгом, вступил в Красную гвардию. Участвовал в боях против Колчака и белочехов.

После Гражданской войны Николай женился, и они переехали и обосновались в Ташкенте. Никаких высоких должностей он не занимал, работал электромонтером. В семье никто и подумать не мог, что случится подобное. Но оно случилось.

О тех днях Юрий Николаевич Мажоров будет вспоминать так: «Мы сидели как пораженные громом. Наш папа такой честный, такой патриот — и вот теперь его забрали. Что будет с нами? Это мы почувствовали очень скоро. Из многих наших знакомых проведать нас пришел только один — Михаил Ефимов. Мы почувствовали, как вокруг нас образуется какая-то пустота. Даже мамины братья куда-то попрятались.

А положение было хуже некуда. Мама не работала, мы учились. Денег нет, на что жить? Я начал учебный год в 8-м классе, Аня — в 7-м. Пришлось из школы уйти».

Но куда идти шестнадцатилетнему парнишке, как устроиться на работу? За спиной всего семь классов, профессии никакой. Помогло детское, а позже и юношеское увлечение радиотехникой.

Все дело в том, что радиолюбительством увлекался огец. Юре в ту пору было лет девять — десять. Папа покупал много деталей, ламп. Поначалу радиолампы просто нравились: кругленькие, блестящие, с никелированными цоколями. Они стояли сверху приемника и при включении, особенно в темноте, загадочно светились.

Когда отец вместе с другом — инженером Василием Гончаровым собирали радиоприемник, Юра всегда был рядом с ними: слушал, наблюдал, учился.

Позже отец отошел от увлечения радиотехникой, а вот Мажоров-младший, что называется, прикипел душой к радио.

Помнится, нашел он в доме старую брошюрку под названием «Радиокопейка». Издавалась тогда такая и вправду стоила копейку. А вот польза от этого издания оказалась огромной. Во всяком случае, для Юрки Мажорова.

Словом, прочел он в «Радиокопейке» статью о том. как можно самому сделать детекторный приемник. Для него не нужны были ни батареи, ни радиолампы. Но необходимы кристаллы. Пришлось в пробирку напильником настругать свинцовый порошок, затем насыпать серы, перемешать и нагреть. Содержимое в пробирке расплавилось. Юра остудил и разбил пробирку. Так были добыты кристаллы, которые вскоре он залил свинцом. Металлическую спиральку припаял к мягкой свинцовой палочке. И. наконец, все это собрал на эбонитовой подставке, которую сам же и выпилил. Гнезда, зажимы, наушники, конденсатор нашел у отца. Подключив антенну и заземление, Юрий надел наушники, стал искать точку на кристалле. И каково же было ликование, когда ясно услышал сначала голос диктора, потом музыку. Первой победе Юрия радовалась вся семья.

Успех окрылил. Вскоре в той же «Радиокопейке» появилось описание детекторного приемника Шапошникова. Юрий изготовил и его. Теперь он принимал не только ташкентский передатчик, но и слышал Самарканд.

Однако детекторный приемник вскоре перестал его увлекать. Он мечтал создать радиоприемник на лампах. Вместе с другом Шуриком Чепурновым копили деньги на конденсатор переменной емкости, который стоил по тем временам серьезные деньги — 5 рублей (!). Ящик для приемника сделал папа Шурика, дефицитную лампу «Микро» дал отец Юрия. И вскоре приемник, собранный друзьями, заработал.

Только теперь они слышали голоса множества станций, и в основном дикторы говорили на иностранных языках. Испытали приемник друзья в новогоднюю ночь на 1933 год.

Увлечение радиолюбительством помогло ему в трудную минуту. Парня взяли на работу радистом в Ташкентский банный трест. А осенью он поступил в местный техникум связи. Теперь до трех часов дня Юрий учился, а в четыре уже был на работе. Смена заканчивалась в полночь. Наутро опять в техникум.

Радиоузел Юрия Мажорова обслуживал две бани и две парикмахерские. Сложность была, правда, в том, что радиоузел следовало еще оборудовать — протянуть проводку по помещениям, установить динамики. Основой для создания узла должна была стать радиола Д-11 — достаточно большое сооружение в человеческий рост, футляр которого изготовлен из полированного ореха, гикала настройки — словно большой циферблат с часовой и минутной стрелками. Радиолу, видимо, когда-то приобрели за рубежом. Но беда в том, что она не работала. Схема к ней отсутствовала, а состояла радиола из американских деталей.

Ее уже пытались отремонтировать различные специалисты, но, увы, попытки не увенчались успехом.

На молодого радиста, признаться, тоже никто особых надежд не возлагал, но попытаться все-таки разрешили.

Изучив содержимое радиолы, Юрий понял: сгорел силовой трансформатор. Но он не подлежа,! разборке. При выходе из строя его попросту заменяли новым. Но где взязь этот новый? Значит, выход один — разбирать и ремонзировать самому.

Трансформатор представлял собой запаянную металлическую коробку, облитую битумом. Две недели Мажоров обжигал на костре битум, распаивал коробку, потом перематывал трансформатор. И аппарат наконец заработал. На чудо возрождения радиолы сбежалось посмотреть все банное начальство — заведующая, бухгалтер, завхоз. Мажорова хвалили.

Неплохо шли дела у Юрия и в техникуме. В октябре 1938 года его даже приняли в комсомол. Хотя этот факт для него до сих пор остается загадкой — ведь его отец был репрессирован.

Не оставил Юрий и свое увлечение. Правда, теперь радиолюбительством особенно заниматься было некогда, с раннего утра до полуночи то учеба, то работа. Но существовали прекрасные дни — каникулы. На каникулах он собрал и настроил первый в своей жизни супергетеродинный приемник, о котором прочитал в журнале «Радиофронт». Назывался он ЛС-». Этот приемник стал без сомнения новым этапом в развитии радиотехники для всех радиолюбителей.

Вскоре в том же журнале Юрий обнаружил описание любопытного экспоната Всесоюзной радиовыставки — 16-лампового, весьма сложного приемника, автором которого был некто Докторов. Фамилия создателя Мажорову ровным счетом ничего не говорила, а вот приемник собрать захотелось. И Юрий его собрал. Он принимал много станций в коротковолновом диапазоне.

…В марте 1940 года возвратился домой отец. Оказывается, после ареста он находился в пересыльной тюрьме в Ташкенте. Его допрашивали, били, требуя сознаться, что состоит в организации анархистов. Сломали ключицу, ребро. Заставили подписывать какие-то документы. Отец не подписал ничего.

Потом его перестали допрашивать, словно о нем забыли. Скорее всего, так и было. И только поездка матери Юрия в Москву, где она пробилась к следователю на Лубянку, помогла освобождению отца.

Через полгода, в октябре 1940-го. Юрия Мажорова призвали в армию. Он был отличником учебы, занимался уже на 4-м курсе, и до окончания оставалось совсем немного — написать диплом, да защитить его. Однако окончить техникум ему не дали.