Клубника (СИ) - Астафьева Александра - Страница 18

Новикова мои слова позабавили.

— Приставучая мымра — точно подмечено, — согласился он.

— Поэтому соберитесь, Алекс Константинович, и улыбнитесь, к нам спешит на помощь консультант.

После обмена любезностями с рабочим персоналом, нас провели в отдельный отсек примерочной, где никого больше не было видно.

Моему так называемому боссу, ничего не оставалось, как выдохнуть свою досаду и покорно следовать за мной.

Небольшая кабинка, внутри которой размещался светлый диван со столиком, видимо, для ожидающих, оказалась вместительной и яркой. Одна большая стойка с вешалками располагалась возле примерочной, вход которой был в виде П-образной арки с тяжелой тканевой завесой.

Алекс осмотрелся и после того, как я велела ему присесть на диван в ожидании, сама упорхнула в мужской зал для выбора одежды.

Наконец-то я превращу это волосатое недоразумение во что-то привлекательное и стоящее. И не скрывала, что последний час ощущала себя боссом этого простого автомеханика, а не наоборот. Оно и к лучшему, что в нелегком модном деле Алекс был ни бэ, ни мэ, ни кукареку. Молчание и покорность — вот, что в данный момент требовалось от него. Однако моя уверенность в своем последнем ощущении сильно пошатнулась, едва вошла я в помещение примерочной.

— Я это, — мужчина брезгливо указал пальцем на одежду в моих руках, — надевать не буду! Ты что, — мигом оказался рядом, — хочешь меня выставить одним из этих самых?!

— Нет, не хочу.

— Ага, как же.

— Можешь не переживать, эти вещи классического типа. В любом случае, они будут смотреться на тебе шикарно и мужественно, — стояла я на своем.

— Ты цвет их видела?!

— Господи, что ты пристал? Горчичный цвет — отличный вариант как для повседневной, так и для офисной жизни.

— Это желтый! — заорал он во все горло, а затем сказал тише. — Это желтый цвет. Ты предлагаешь мне напялить брюки цвета детской неожиданности?

Сбитая с толку, я еще раз глянула на вещи, в надежде, что мое зрение меня не подводило. Затем подошла к установке с вешалкой и повесила их на штангу. Развернувшись к разъяренному боссу, я уперлась руками в бока.

— Что сказал Григорьев, помнишь? — задала ему вопрос, нахмурив брови.

Конечно, помнил, этот упертый баран. Алекс буквально поклялся ему в том, что не станет перечить моему вкусу и тем более модным советам.

— Я не обязан вам двоим прислуживать. И вообще, кто здесь босс, так это я. А вот ты, малышка, забываешься.

— Тогда, иди ты к черту, — ничего не оставалось, как послать его. — С коллекцией и переговорами справлюсь как-нибудь сама, только не забудь сказать «чао» своему другу напоследок.

— Давай эти гребаные брюки сюда, — проворчал он, сдирая штаны с вешалки.

Внутренне я ликовала, внешне — ни один мускул не дрогнул на моем лице, когда вспыльчивый осел пронесся мимо прямиком в примерочную.

Никто и не говорил, что «боссом» быть легко.

Алекс

Прошел уже целый час, а я до сих пор торчал в этом чёртовом логове шмоток. Перемерил кучу разной тканины, предложенной Никой. Из огромной стопки тряпок мне подошло достаточное количество вещей, которое вряд ли я бы на себя когда-нибудь надел. Ника настаивала, нет, даже требовала, чтобы я прекратил пыжиться и вел себя смиренно, терпеливо натягивая на свое тело очередную модную тряпку. Девушка ликовала, когда я бесился. Застежки, замки, крючки, запонки… К черту было все! На одной рубашке даже пуговицы порвал в ярости, пока раздевался, чтобы примерить следующую. Придумала она, как издеваться надо мной, своими методами моды и стиля. Это была ее месть, не иначе.

— Встань ровно, не крутись, — раздражённо командовала белокурая фурия, развалившись на мягком диване, пока я красовался в новых шмотках. — Повернись боком.

Я уже сбился со счета, сколько перемерил всего, вертясь перед ней как юла. Думал, как бы ответить куколке на ее издевательство.

Она просила меня одеваться? Что ж, наступит момент, когда я попрошу ее об обратном. Вот только в следующий раз мы поменяемся местами.

— Новиков, ты слышишь меня? — деловито щелкнула пальцами в надежде, что я очнусь, а это было сделать непросто.

Определённые картинки с тем, как она расстегивала одну пуговицу своей блузки за другой, посыпались перед глазами как из рога изобилия.

— Теперь, повернись спиной, — едва разобрал ее очередную просьбу. Уши заложило от кровеносного давления на мужской орган.

Что было удивительным: давило внизу, а заложило уши. Вот как бывает, когда эта девушка находилась рядом.

— Отойди вперед, плохо видно. Да встань ты на свет, Алекс, — едва не цокала языком Клубкова.

— Сидеть, лежать, дай лапу, — иронично продолжил ее издевательства, выполняя приказы девушки.

— Еще не время. А, ну-ка, — встала с места и подошла ко мне. Что-то там подправила на ткани темного пиджака, в котором я смотрелся эксцентрично при брошенном взгляде в зеркальное отражение. — Мне нравится.

— Мне нет, — возразил, как отрезал.

— Что именно?

— Неудобно.

— Легкие свободные повседневные брюки чёрного цвета, светлая рубашка, пиджак темно-синий. Все cидит и смотрится просто шикарно. Я пошла тебе навстречу в выборе оттенков, в конце концов, а тебе неудобно?

— Теснит в плечах, в паху, и ты застегнула пуговицу у горла. Я так и пяти минут не продержусь. Или шишку натру себе, или задохнусь.

— Привыкнешь. Неудобно шубу в трусы заправлять, как говорится, — произнесла Ника, расстегивая злосчастную пуговицу. Ее руки механически задержались на моей груди, когда я пробубнил, поддерживая тему:

— Или, когда вышла такая на улицу и забыла бигуди снять.

Неожиданно Ника рассмеялась в голос, запрокинув голову назад. С улыбкой на губах я наблюдал веселье, которое превратило ее из строгой всезнайки в обыкновенную девушку с чувством юмора. Находясь в опасной близости со мной, щеки тут же приобрели румяный цвет лица, полные губы обнажили ровный ряд белоснежных зубов, а в ярких голубых глазах собрались слезинки.

— Рассмешил, так рассмешил.

Она убрала руки, которые все это время касались меня, чтобы смахнуть набежавшие от смеха слезы.

— Рад, что повеселил. Смейся чаще, тебе это идет, — сказал как есть и поймал на себе ее мягкий взгляд.

— А тебе, Алекс, очень идёт этот стиль. Зря противишься внешним переменам, — сказала она, отступив на шаг назад, чтобы еще раз оценить мой, как Ника выражалась, «лук».

— Дело не в шмотках. Красивой оберткой не скроешь то, что у человека находится здесь, — указательным пальцем постучал по виску, а затем обозначил в области сердца, — и здесь. Разум и чувства. Твое мироощущение. Остальное просто фантик.

Глаза Вероники внимательно следили за движением моего пальца. В определенный момент ее взгляд пробежался по мне, и когда встретился с моим — любознательным, — мгновение обменивался своим замешательством.

— Я бы добавила тебе ещё… — продолжила она собирать мой новый образ.

Ее фигурка двинулась к установке с вешалками. Руки ловко перебирали развешанную одежду, копошились в аксессуарах, что были просто разбросаны на поверхности столика, который находился рядом.

— Вот, — вновь подошла ко мне с загоревшейся лампочкой в своей голове, держа в руках тряпку лилового цвета. Я шумно выдохнул, но остался стоять на месте. Опять что-то придумала.

— Обвесила всего, словно ёлку игрушками, — сказал Нике, наблюдая, как девушка превратила из небольшого куска ткани в маленький аккуратно сложенный треугольник, который поместила в нагрудный карман моего пиджака.

— Чтобы утирать слезы? — поинтересовался между прочим, с интересом наблюдая за её движениями.

— Это, — она не смотрела на меня, слишком была занята своим делом, — платок-паше.

— Какого Паши? — спросил с ухмылкой на губах. Придуривался, хотя прекрасно все расслышал.