Сияние любви - Джонс Тейлор - Страница 7
- Предыдущая
- 7/65
- Следующая
– Думаю, – проговорила Генриетта, сидевшая на оттоманке, – твоя матушка будет неприятно удивлена, когда узнает, что Мэгги опять заняла свой пост на диване.
– Ну, Генриетта, не будь такой старой ворчуньей. – Эстелла погладила собаку по голове. – Неужели тебя не впечатлило то, как она прогнала твоего отца и Туакера прошлой ночью?
Генриетта коротко кивнула и помрачнела.
– Выше нос! – попыталась приободрить ее Эстелла. – Все будет хорошо, вот увидишь. Мама тебя защитит.
Генриетта в задумчивости прикусила нижнюю губу. Если бы она была героиней, заточенной в башне, ей бы и вправду потребовалась зашита, прежде чем она придумала бы способ сбежать оттуда. Пока тетя Филиппа неплохо справлялась с этой задачей, но рано или поздно ей это надоест. К тому же не следует забывать, что у нее, Генриетты, все еще нет ни одного кандидата на роль рыцаря на белом коне. Лучше всего самой найти способ выбраться из башни. И поскорее.
– А что именно она им сказала? – спросила Генриетта. Эстелла задумчиво пожевала лакричную пастилку.
– Она заявила, что они нарушают право частной собственности, и велела немедленно убраться с ее крыльца, в противном случае они испытывают на себе всю силу и тяжесть закона! – Девушка презрительно хмыкнула. – Туакер так испугался, что тут же вскочил на лошадь и умчался, не дожидаясь твоего отца. Храбрости в нем ни на грош.
– Они вернутся, – с удрученным видом заявила Генриетта.
– Конечно. Но пока что нам удалось от них избавиться. Мама уже получила письмо от твоей матери.
– Правда?! – от удивления Генриетта даже привстала.
– Да. Она посылает тебе свою любовь и пишет, что вполне понимает твое решение уехать. Она отправила слуг в Лондон, чтобы они открыли дом в Челси. Они постараются удержать там твоего Отца и Туакера. А также она послала сундук с твоими лучшими нарядами, включая, – Эстелла наморщила лоб, силясь припомнить как можно точнее, – твое вышитое муслиновое платье с лиловыми лентами, голубое шелковое платье и персиковое атласное платье для театра. Так что через несколько дней у тебя будет неплохой гардероб.
Генриетта слабо улыбнулась:
– Думаю, мама, так же как и ты, надеется, что принц на белом коне примчится из ниоткуда и спасет меня от Туакера. Иначе зачем бы она стала посылать мне целый сундук вечерних нарядов?
– Знаешь, на свете есть джентльмены, которых нисколько не оскорбит твое увлечение написанием романов, – проговорила Эстелла, скармливая Мэгги лакомство. – Может быть, нам стоит подыскать тебе одного из них? Хотя вряд ли это будет принц. Маркиз или граф подойдет?
Собака издала рычание, пытаясь выхватить конфету из рук девушки.
– Эстелла, молодым женам приличествует отказываться от своих увлечений и посвящать себя мужьям. – Генриетта показала на скрипку Эстеллы, лежавшую на столе под стопкой нот. – Ты же ведь не просто так прячешь это в своей комнате?
Нежелание отказываться от занятий литературой было лишь одной из причин, по которым Генриетта решила навсегда отказаться от брака. О другой причине она никогда не осмелится сказать. Во-первых, она не была абсолютно уверена в том, что верит в любовь. Она хотела, как и все ее литературные героини, любить страстно и самозабвенно. Но в реальной жизни ей это казалось невозможным. Иногда, когда ее донимала бессонница, Генриетта подолгу размышляла над тем, действительно ли ей в недалеком будущем суждено стать синим чулком. Очки у нее уже есть.
Эстелла тряхнула головой и хитро улыбнулась кузине:
– Нет, я играю на скрипке исключительно для удовольствия, а тот факт, что у меня это довольно неплохо получается, всего-навсего совпадение. Но хватит об этом. Нам еще нужно найти мужчину твоей мечты.
– Я уже сказала... – попыталась что-то объяснить Генриетта, но Эстелла не дала ей договорить.
– Знаю, знаю. Мужчины твоей мечты не существует. Тем не менее попытаем удачи на вечере у Трокмортона. Тетушка Баклуорта слегла с мигренью, и он приглашает тебя вместо нее.
– Ты просто зря теряешь со мной время. Даже ни один лакей там на меня не взглянет, не говоря уже о графах и маркизах. А я прошлой ночью глаз не сомкнула после того, как тетя Филиппа прогнала папу. – Генриетта нахмурилась и прикусила губу. – И уж конечно, этот невозможный капитан Кинкейд опять будет там. Мужчина с манерами орангутанга, очарованием носорога и...
– Дорогая кузина, оказывается, ему удалось заинтересовать тебя, – заметила с усмешкой Эстелла. Глаза ее сияли от удовольствия.
– О Боже, нет. Разумеется, нет. Просто мне не хотелось бы встречаться с ним, – неуверенным тоном проговорила Генриетта.
– Да, конечно. Но сегодня вечером ты идешь на ужин к Трокмортону.
– Полагаю, ты даже не рассматриваешь «нет» в качестве возможного ответа.
– Черта с два!
Часом позже Генриетта стояла у высокого окна в спальне дома Хзнкоков и смотрела через улицу на парк. Там прогуливались элегантно одетые пары и гувернантки с детскими колясками. Этот вид был так не похож на тот, который открывался из окон ее комнаты в Йоркшире. Там все выглядело пустынным и заброшенным, по крайней мере так казалось на первый взгляд. Сейчас Генриетта немного тосковала по йоркширским полям и холмам, которые наверняка уже зеленели под теплым июньским солнцем.
Заботы о домашнем скоте были главными в их доме. Однако сейчас наверняка эти заботы были непосильными для Монстра.
Генриетта вспомнила те дни, когда Монстр был ее папой. Немного грубый, как и большинство сельских сквайров, он был все же заботливым и любящим главой семейства, однако обильные возлияния рома и бренди превращали его в несносное и жестокое существо.
Девушка встряхнула головой, пытаясь прогнать от себя мрачное видение, подошла к столу, села за него и надела очки. Обмакнув перо в чернила, она принялась писать.
Сильные грубые руки схватили Франческу сначала за плечи, затем обхватили за тонкую талию и вырвали из призрачного убежища тревожного сна.
– Оставьте меня, прошу вас! – вскричала в страхе она, чувствуя, как ее тащат куда-то наверх, из дальнего заплесневелого уголка подземелья замка. Ей даже не дали одеться, она все еще была в ночной рубашке. Там, в логовище Монстра, под сводами высокого потолка, ее бросили к ногам отца. Он зло хихикнул, и этот звук очень походил на стук металла о камень.
Такая же зловещая усмешка появилась на губах Миньона.
– Добро пожаловать, дочь моя! – проревел Монстр. – Мы вызвали тебя, чтобы ты посидела с нами. Развлекла нас. Узнала ли ты какие-нибудь новые песни или загадки от крыс и пауков в подземелье? – Монстр снова зловеще захихикал, а затем сделал огромный глоток из инкрустированной изумрудами чаши.—Сесилио, мой избранный наследник, соскучился по обществу своей суженой.
– Я не его суженая, папа, – тихо произнесла Франческа. – Я никогда не выйду замуж.
– Ты выйдешь замуж за Сесилио! – прогремел Монстр.
– Нет, папа. Я не вещь, которую можно отдать любому, кто захочет ее заполучить.
Монстр встал с видимым усилием, его необъятный живот и обвисшие щеки дрожали от ярости.
– Свадьба назначена на утро. Надень все самое лучшее, дочь моя, ты же не хочешь разочаровать своего мужа, когда он поведет тебя от алтаря в ваши свадебные покои.
– Прошу тебя, отец, не делай этого!
Но мольбы Франчески были для Монстра не более чем щебетанием зяблика, посаженного в клетку, для его же любимца – сладчайшей симфонией, исполняемой исключительно для него, прелюдией к ожидавшему его семейному счастью.
Поскольку, благосклонный читатель, в жизни всегда так – мужчинам не нужно поощрение, чтобы в них разгорелся огонь страсти. И поэтому девушке стоит лишь упомянуть имя какого-нибудь неотесанного простофили, который ей абсолютно неинтересен, как тут же какой-нибудь язвительный человек рядом воскликнет: «О Боже! Да ему удалось заинтересовать тебя!»
- Предыдущая
- 7/65
- Следующая
