Будни наемника (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич - Страница 28

Впрочем, в настоящий момент ломать голову над тем, кем же на самом деле являются старший и младший Димдаши, не самое важное. Интереснее иное. Известно, что охрана обоза не оказала сопротивления. Странно. Двадцать безоружных возчиков, пусть и таскающих при себе ножи и дубинки, против восьми вооруженных охранников — несерьезно. Я сам бы завалил пятерых, а при прикрытой спине и десятерых. Тангары-охранники — опытные воины, что видно и по манере держать оружие и легкости, с которой носят доспехи. Гномы изрубили бы возчиков в капусту, отерли пот, а потом задумались — а что им дальше-то делать, как с конями управиться? Ну, как мне кажется, в конечном итоге сумели бы довести обоз до места назначения. Так что же произошло? Почему охранники так легко и просто подставили свое горло?

И маг, и Димдаши уверяют, что гномы, как и я, не подвержены магии, значит, их не заколдовывали. Допустим. Но кто сказал, что нет иных способов сделать существо смирным и покорным, кроме как с помощью колдовства? Если испуганного коня можно успокоить с помощью травок, так почему этого нельзя сделать с гномами? А еще можно усыпить. Вон, меня самого как-то напоили квасом, в который фрау сыпанула сонного порошка, а очнулся я спустя сутки, в тюрьме под городской ратушей. Стало быть, надо присматривать за возчиками, следить, чтобы они не подсыпали что-нибудь в еду или питье малоросликов. С пищей проблем возникнуть не должно — готовить похлебку они не станут, а если оборотни попытаются влезть в мешки, так гномы это сами увидят. А вот с водой... А что с водой? Фляжек надолго не хватит, воду они станут набирать из ручьев, которые отравить невозможно. Это, чай, не колодец внутри города или замка. Хотя, если сказать по правде, то ни разу за свою длинную военную карьеру не видел, да и не слышал даже, чтобы захватчики засылали лазутчика внутрь осажденной крепости травить питьевую воду. Это сколько же яда потребуется вбухать? Знаю, что в жарких восточных странах, источники и колодцы приводят в негодность, сбрасывая в них трупы людей и животных, но у нас так не принято.

Мы двигались час, второй, а потом и третий пошел. Гномы шли неспешно, как будто не уставали, возчики вообще не чувствовали ни времени, ни дороги, а вот я бы с удовольствием передохнул. Прошли уже те времена, когда хаживал в доспехах по несколько часов. Но я-то сам виноват, надо иногда разминаться, но лошади меня беспокоили больше. Гневко, уж на что силен и вынослив, но все равно, каждые два-три часа стараюсь дать ему небольшой отдых, хотя он не всегда соглашается с этим.

Через час я не выдержал. Собравшись с силами, перешел на обычный шаг и, слегка ускорившись, обогнал обоз. Повернувшись лицом к каравану, поднял вверх руки и скомандовал:

— Всем стоять!

Передней телегой управлял тот самый вожак. Он, словно не видел меня и не слышал, продолжая движение вперед, только не рассчитал, что лошадь — если она не взбесилась, никогда не наступит на человека.

Так и случилось. Лошадиная морда остановилась на уровне моего лица и, как мне показалось, губы кобылы с благодарностью ткнулись мне в лоб.

— Т-ты... — прошипел бригадир возчиков. — Сойди с дороги.

Вожак уже схватился за нож, я приготовился выхватить меч, но к месту нечаянной остановки уже подходил тангар с крылышками на шлеме. Он посмотрел на меня, перевел взгляд на бригадира возчиков.

— Достопочтенный хозяин, — осклабился в волчьей улыбке вожак. — Прошу меня извинить, но этот человек мешает нам продолжать путь. Прикажите, и мы сами уберем его с дороги, чтобы вам не пришлось пачкать руки об эту грязь.

Ох, как же мне захотелось выхватить меч и смахнуть голову с плеч этого урода (не уверен, что еще раз получится, но попробовать можно), однако, сдержав порыв, спокойно сказал, глядя в глаза гному:

— Лошадям требуется дать небольшой отдых — двадцать минут, полчаса. Поить их не обязательно, это можно сделать попозже, в середине дня, но передышка необходима.

— Он лжет, — вытаращил глаза вожак. — Наши кони способны идти без остановки до самого вечера

— Способны, — не стал я спорить. — Но, если они сейчас не отдохнут, а потом ты их не станешь поить, завтра они не сдвинутся с места, а послезавтра сдохнут.

Не стал обещать вожаку кары небесные за оскорбления. Зачем сотрясать воздух?

Гном с крылышками, выслушав мою речь, неожиданно заговорил:

— Отдых для лошадей — двадцать минут. Еще через два часа делаем полуторачасовой привал. Коней не кормить, но напоить обязательно.

Сказав сразу так много слов, начальник охраны повернулся и ушел к своему напарнику, в середине строя, а бригадир возчиков, поклонившись спине тангара, в очередной раз пробуравил меня ненавидящим взглядом (вроде, дырку не провертел?), махнул рукой подчиненным, а те сразу же ослабили вожжи, встав возле телег, словно истуканы.

Двадцать минут прошло быстро, но я успел слегка отдохнуть, сделать пару глотков из фляги, развязать мешок и запустить руку в сверток с орехами. Вытащив штучек десять, запихал их в карманы, чтобы идти было не так скучно.

К середине дня мы вышли к ручью. Теперь уже сам начальник охраны махнул рукой, скомандовав остановку. Телеги замерли, но возчики не спешили выполнять свою работу, зато гномы, обменявшись гортанными репликами, резво рванули вперед. Что они там увидели? И отчего вдруг сердито заорали вороны, разлетавшиеся в разные стороны? Пернатых было так много, словно в этом месте недавно случилось если и не великое сражение, то схватка, после которой остались трупы.

Решив, что раз старшие начальники команды не подают, то я вправе оставить тыл незащищенным. Сделав с десяток шагов, глянул и понял, отчего вдруг случилась паника и, почему разлетелись недовольные птицы — в берег ручья был вкопан столб, к которому привязан мертвец. Надо ли говорить, что горло несчастного разорвано, живот вспорот, а внутренности валялись на земле? Неподалеку лежала мертвая лошадь, с теми же повреждениями. Скверно. Но самое скверное, что несмотря на то, что над телом успели потрудиться вороны, превратив лицо в окровавленную маску, а платье в лохмотья, я сумел узнать этого человека, потому что на нем были остатки одежды, в которую герцог одевал своих латников.

Думал, что придется хоронить парня в одиночку, но неожиданно на помощь пришли гномы. Я-то собирался вначале отвязать тело, осторожно его снять, но двое тангаров принялись дружно вытаскивать из земли бревно вместе с мертвецом. Немного переусердствовали, потому что столб на поверку оказался трухлявым стволом какого-то дерева, воткнутым в кротовью нору и в крепких руках тангаров он сразу же развалился, а я едва успел поймать на руки мертвеца. Придется теперь замывать следы крови, но уронить тело на землю казалось кощунством, хотя покойнику, наверное, все равно.

Пока мы возились с трупом, вторая пара охранников, вооружившись кирками, очень кстати оказавшимися в телеге, принялась рыть могилу в каменистой почве, да так сноровисто, что за ними бы не угнались профессиональные могильщики с лопатами.

У людей бы начальник охраны отправил на грязную работу возчиков, не посмотрев, что те должны позаботится о лошадях, но здесь обслугу отвлекать от основной работы не стали.

Когда тангары углубились в землю на два фута, пошел сплошной камень, а кирки уже высекали искры, я махнул рукой:

— Достаточно.

Не вижу смысла долбить шесть футов, тем более в граните. Того, что выкопано, вполне достаточно, чтобы до трупа не добрались вездесущие вороны или звери.

Мы уложили труп латника в неглубокую могилу без гроба и без какого-нибудь покрывала, немного постояли и помолчали, а я шепотом попросил Единого принять душу безымянного латника в свое лоно, простить тому все его вольные и невольные прегрешения, потом бросил горсть земли на ноги парня, вытащил из кармана пфенниг и кинул вслед. Латник служил герцогу за плату, и у него должна быть монетка, чтобы отправиться в те края, куда он захочет. Впрочем, медяк, брошенный в могилу, это уже из обычаев наемников, которые соблюдаются крайне редко — то нет монет под рукой, а то и самой могилы.