Проделки русской мафии, или Стечение обстоятельств - "ITN-997" - Страница 23

…Себастьен проснулся без четверти восемь. Он открыл глаза, и, увидев деревянные, покрытые лаком, окружающие его, стены гостевого домика, не сразу понял, где находится. Озираясь по сторонам, он наткнулся взглядом на свои, аккуратно сложенные брюки, висящие на спинке стула, и тут же вспомнил о экзекуции промывания и о неприятной толстой врачихе, которая принудила его к этому занятию. Далее ему поэтапно вспомнился весь сегодняшний день, а следом и ночь. Хотя, ночь-то и была самой запоминающейся, из ряда вон выходящей! А день, за исключением раннего утра, он, просто напросто проспал.

А эта девушка, что его нашла, как же ее зовут? Кажется Маланья. Какое необычное имя! Он впервые слышал такое русское имя, прежде оно ему не встречалось.

Он встал с дивана, надел брюки, отыскал туфли и всунутые в них носки, и, одевшись, взглянул на себя в небольшое круглое зеркало, висящее на стене. Рубашка была мятой и грязной. И Себастьен машинально принялся разглаживать ее руками.

— Что за глупости! — сказал он себе, взглянув на свои действия со стороны. — Можно подумать, что это хоть что-то изменит. — Он принялся озираться по сторонам, в надежде найти хоть какую-нибудь расческу. Однако таковой не нашлось, и он кое — как пригладив волосы руками, направился к выходу.

— Надо отыскать хозяев и спросить в первую очередь, где здесь можно привести себя в порядок.

Он пошел по аллее к дому, на веселый шум голосов, раздающихся оттуда, и, поднявшись по ступенькам, несмело постучал в дверь, которую ему тотчас же открыла незнакомая девушка.

— О! Малька, твой француз собственной персоной.

Себастьен, между тем, слегка наклонил голову и представился незнакомке.

— Себастьен! — и, взяв ее руку, прикоснулся к ней губами.

— Мария! — представилась ему девушка и приветливо улыбнулась.

В этот момент из-за ее спины выглянула Маланья.

— Ну, как Вы, Себастьен, пришли в себя?

— Да, спасибо! Я превосходно себя чувствую. Вот, только умыться очень хочется и слегка привести себя в порядок.

— Сейчас, сейчас! — пообещала ему Маланья и, повернувшись, направилась в комнату.

— Аня, дай чистое полотенце, я провожу его в душ.

— Может, и мне с тобой отправиться? — предложила развеселившаяся Маша.

— Зачем, ты все равно французского не знаешь!

— Чтобы с ним разобраться, мне и русского достаточно!

— Ну, разошлась! — заметила подруге Нюрка.

— А, что, только тебе одной должно сегодня перепадать? — засмеялась Маша. — Да, ладно, не смотри ты на меня такими глазами, Нюрка, я же шучу! — И она, плеснув себе в бокал Мартини, тут же подлетела к Нюрке.

— Давай выпьем?

Нюрка взяла свой бокал, и, чокнувшись с Марией, слегка пригубила вермута, в отличии от подруги, допившей свою порцию до конца.

— Машка, ты сегодня упьешься! — заметила ей Аня.

— Упьюсь! Знаешь, что-то погано у меня на душе, подружка! Оторваться хочется, забыть о неприятностях!

… Маланья довела Себастьена до душевой комнаты, которая находилась в соседнем отсеке гостевого домика, и включила бойлер, чтобы подогреть воду.

Давайте присядем на лавочку, Себастьен, пока вода нагреется. — она указала ему на скамейку, стоящую у домика.

Они присели.

— Я даже не поблагодарил Вас как следует, Маланья, за свое спасение.

— А, как следует? — улыбнулась Маланья.

Себастьен ответно ей улыбнулся и прикоснулся губами к ее руке.

— Ну, пока, хотя бы так! Что я еще могу здесь? Ведь у меня даже нет с собой денег, чтобы преподнести Вам цветы!

— Не переживайте, вон сколько здесь цветов, — и она указала рукой на клумбу. — Считайте, что Вы мне их уже подарили!

— Как мило Вы сказали, Маланья.

— Почему мило? — подумала она, но Себастьену этой мысли не высказала.

— Себастьен, я не спрашиваю, что с Вами случилось. Надеюсь, что Вы сами сочтете нужным рассказывать об этом или нет. Но о Вас наверное кто-то беспокоится? Может, следует позвонить?

— Да, это было бы кстати! Хотя, именно сегодня обо мне беспокоиться, может, никто и не станет. Завтра, это другое дело! Завтра у нас уже много дел. А вот о том, что со мной приключилось, мне бы хотелось Вам рассказать. Вы располагаете меня к этому разговору, Маланья, и меня одолевает неотвратимое желание поведать Вам о своих приключениях.

— Ну, тогда я Вас слушаю.

Себастьен, усевшись поудобнее, и, закинув ногу на ногу, начал свой рассказ.

Я музыкант. И в настоящее время являюсь руководителем музыкального оркестра, который позавчера прибыл на гастроли в Москву. По контракту мы должны отыграть в Москве четыре концерта и отправиться потом на дальнейшие гастроли в Петербург.

Вчера вечером, после небольшого отдыха, который был нам предоставлен после прилета, ко мне в гостиницу явилась наш русский импресарио мадам Гордеева. Она пригласила меня обсудить проект выступлений за ужином в ресторанном зале гостиницы, и мы с ней направились туда.

И вот, представьте себе, Маланья, что там, в ресторане, со мной приключилась совершенно невероятная история.

Мы с мадам Гордеевой преспокойно поглощали свой ужин, приправляемый легким сухим вином, когда в зале появился мужчина, примерно моего возраста. Он был возбужден, напряжен, вопрошающе озирался по сторонам, и, тем самым, невольно обратил на себя мое внимание. Он присел за соседний столик, взял меню и принялся делать вид, что изучает его. Через некоторое время я отлучился в туалет, а он, очевидно, сразу же последовал за мной, и вошел туда в тот момент, когда я мыл руки. И вдруг, буквально ошарашив меня, обратился ко мне с необычной просьбой! Ну, прямо как в кино, честное слово! Вернее, даже не обратился, а принялся меня умолять.

Представившись следователем, попросил, чтобы я взял у него на хранение компакт-диск с какой-то важной информацией. И в придачу оставил два телефона, по которым я должен был позвонить и сообщить о том, что этот диск находится у меня. Он сказал также, что за ним следят, и что у него просто нет сейчас никакого другого выхода.

Одним словом, не дав опомниться, он сунул мне в руки этот диск, и был таков!

Когда я вернулся к мадам Гордеевой, она сразу заметила, что во мне произошла перемена. Я, очевидно был растерян, и она усмотрела эту растерянность в моем лице. Я же, решил, что пока не стану впутывать ее в это дело, во всяком случае, до того момента, пока сам не подумаю как следует, и не решу, что же мне все-таки делать. Спешка, — плохой советчик, — сказал себе я. А мадам Гордеевой я сказал, что столкнулся в туалете с каким-то грубияном, и что он меня рассердил.

Наш ужин, между тем, продолжался, и мы, не спеша, обсуждали все деловые стороны нашего контракта. Однако история, невольно приключившаяся со мной, все время вклинивалась в мои мысли, не давая думать о деле, и мадам Гордеевой приходилось по несколько раз повторять мне одно и тоже. Я же, вспоминая слова незнакомца о том, что за ним следят, ловил себя на том, что и я, подобно ему, начинаю вертеться в разные стороны, пытаясь отыскать вокруг себя какие-нибудь подозрительные личности.

Диск, лежащий в кармане моей рубашки, не давал мне покоя. И я невольно задавал себе вопрос, что буду делать, если вот здесь, сейчас, кто-то появится и попытается его у меня отнять. Отдам я его во избежание неприятностей или нет?

Ответ на этот вопрос пришел сам собой. Буквально через несколько минут в ресторанный зал вошли два человека неприятной наружности. Эдакие упитанные качки. И принялись въедливо стрелять глазами по сторонам. Глядя на них можно было сразу догадаться, что они пришли сюда не просто поесть, или приятно провести вечер, они пришли сюда по делам! И самое главное, что лицо одного из них показалось мне знакомым. И я тотчас же вспомнил, что видел его совсем недавно здесь, в ресторане! Мы столкнулись с ним в дверях туалета, когда я выходил оттуда после того, как незнакомец передал мне диск.

Я сразу догадался, что молодчики эти явились по мою душу. Тот, которого я видел, пристально посмотрел на меня несколько раз, а потом они со своим другом уселись за соседний столик. Он, очевидно, тоже вычислил меня, решив, что тот, с диском, отдал его мне от безвыходности положения. И, знаете, Маланья, мне почему-то не захотелось отдавать им этот диск. Я подумал, что предав того парня, буду чувствовать себя очень скверно! В то же время я понимал, что они все равно попытаются забрать его у меня любыми способами, а если я стану сопротивляться, то добьюсь одних только неприятностей.