Лезвие. Книга 1. Последнее Рождество (СИ) - Буянова Карина - Страница 57

- Это не обо мне, Рон.

- Как это? Тут же всё написано: вкус твоих губ, море страсти, любовь…

- Цвет твоих глаз — мое серое небо, — игнорируя Рона, пробормотал Гарри строчку из стихотворения.

- Ну да, серое… Стоп! — до Рона наконец дошло. — У тебя же глаза зеленые! Что же это получается тогда, а?.. Кому это?!

Внимание Гарри привлек еще один листок, заботливо прикрытый обертками от шоколадок, но перевязанный при этом ленточкой. Зеленой. Судя по виду бумаги, этот листок очень часто перечитывался. Поттер нерешительно протянул к нему руку. Что-то смутное стало подниматься и обозначаться внутри юноши, он, кажется, уже догадывался, что это за листок… Но ровный, каллиграфический почерк с претензионными завитками не оставил ни капли сомнений. Этот почерк Гарри Поттер знал наизусть, запомнил еще с первого курса, с первого урока зельеварения. Помпезный, манерный и до брезгливости идеальный стиль письма. Такой же, как и его хозяин.

Перед глазами юноши замелькал калейдоскоп картинок. Как будто бы кто-то решил показать ему все известные события в кино на ускоренном воспроизведении, так, словно снимала не та камера, монтаж с которой пошел в официальную версию фильма, которая всем отлично известна, а другая, запасная камера, скрытая до нынешнего момента. Вокзал, книжный магазин. Манерный, холодный, сероглазый мальчик и лохматая, рыжая, бедно одетая девочка, взгляд, полный презрения с одной стороны и страх с другой. Квиддич, столкновения гриффиндорцев со слизеринцами. Бал во время Турнира Трех Волшебников. Джинни в потрясающе идущем к ее волосам изумрудно-зеленом платье. Вновь эти холодные, презрительно-насмешливые глаза. Зима, снежки. Разметавшиеся на идеально-белом снегу ярко-рыжие волосы. И снова тот же взгляд, из окна, в отдалении. Как Гарри не понимал этого раньше? Как он не чувствовал, как не догадывался, что поведение Малфоя относится не только к нему самому и не к вечной вражде? Зато теперь, при быстрой "перемотке" материала, отснятого кем-то жестоким и слишком честным, все детали мозаики вставали на свои места с ужасающей отчетливостью. Малфой был влюблен в Джинни много лет, сам того не понимая - и прямым текстом описал это в своем признании этим ровным, до брезгливости идеальным почерком с манерными завитушками.

А самое ужасное то, что его чувство оказалось абсолютно взаимным.

Малфой. Джинни. Пара.

Гарри Поттеру впервые в жизни по-настоящему захотелось умереть. Он без сил опустился на пол и сжал голову руками. Рон что-то спрашивал, кричал, возмущался, кажется, даже тряс его за плечо, но Гарри ничего не слышал и не чувствовал. Хуже быть уже не могло. По крайней мере, так ему казалось до тех пор, пока в дверях не возникла Джинни.

- Всё прочитали, мальчики? — холодно поинтересовалась она каким-то совсем чужим голосом.

Гарри собрался с духом и поднял на девушку взгляд. Поднял — и обомлел. Это была не Джинни Уизли, которую он знал, вернее, думал, что знал много лет. Это была Джинни Драко Малфоя. Такая же неприступная, гордая и холодная, как он сам.

- Джинни! Как ты могла в кого-то влюбиться, пока мы боремся со злом! — накинулся Рон. — Что это вообще значит?! Почему стихи грустные?! Кто он? Он тебя бросил? Предал? Тогда как он после этого смеет писать тебе любовные письма?! Какого рожна ты куришь, в конце концов?!

- Так вот, что тебя интересует! Рассказать? — в горьком взгляде Джинни блеснула ярость. — Я пишу эти стихи, потому люблю его, черт возьми! Уложи уже это в свою черепную коробку, Ронни! А он пишет мне эти письма, потому что тоже меня любит! Пока вы меня бросили, удрав на поиски непонятно чего, мы с ним всё это время были вместе! А сейчас мы не вместе из-за вашей дурацкой, никому не нужной войны! И, черт возьми, плевала я на вашу вражду, кровь и прочее дерьмо, вы, долбаное великолепное Трио!!! Вы друг друга стоите, и ваша Гермиона в особенности! Доблестная тройка вечно во всем правых гриффиндорцев, которые лучше других знают, как и что правильно - кого брать в поход, а кого бросать на произвол судьбы в Школе, кишащей Упивающимися и дементорами, например! Или как читать чужие письма без разрешения!!! Да вы все ЕМУ и в подметки не годитесь! Это единственный человек, с которым я была счастлива в этой жизни! И да, если ты до сих пор не сообразил, Ронни, это Драко Малфой! Делайте с этим знанием, что хотите!!!! Можете транпарант во всю стену повесить и тыкать в меня пальцем со словами "Фу, позор"! Мне плевать на мнение низких, поганых людишек, которым не стыдно читать чужие письма, да еще и вслух, на весь дом!!!!!!!!!!

Она яростно хлопнула дверью и унеслась прочь. Рон оторопело стоял, пытаясь осмыслить случившееся. Гарри сидел на полу, уставившись в одну точку. Он во всем винил себя. Он был один на белом свете, так повелось с рождения, и поэтому все вопросы, ответы и пожелания мог обратить только к себе. Правда, со времен Хогвартса он жил в плену иллюзий о семье, которая у него появилась. Но это была чужая семья. Другая семья. Семья, в которую его просто пустили посидеть за столом на какое-то время. Гарри думал, что знал их, но оказалось, он даже представления не имел о людях, которых привык считать родными. Он один. Всё это время. Был один и остается в одиночестве. Наедине со своей миссией, которую выбрали опять-таки чужие люди задолго до его появления на свет. Один.

— Послушай, Гарри, я так же поражен, как и ты, — смущенно мямлил тем временем Рон, пока они шли из спальни Джинни в свою комнату. — И я убью Малфоя, как только у меня появится такая возможность! И ты мне в этом поможешь. Мы же друзья, ты мне как брат, мы не должны быть порознь в этой ситуации…

Он запнулся. Гарри поднял на него глаза, и Рон ужаснулся так, будто на него смотрела бездна. Видимо, таким он не видел своего друга никогда.

— Рон, — Гарри заговорил, и голос его был совершенно незнакомым, отрешенным и как будто неживым. — Никого не надо убивать. Мы не будем никого убивать.

- Но Малфой...

- Джинни любит его, Рон. Он сделал ее счастливым. Ты врубаешься?! — Гарри внезапно перешел на крик, и Рон в ужасе отшатнулся. — Он сделал то, чего не смогли сделать мы! Мы никогда по-настоящему не думали о ней, Рон! Ни ты, ни я! Мы не знали и не думали о том, что ей нужно - она права. Мы все решали за нее! Если хочешь помочь обществу, то лучше убей нас, причем сейчас же! Мы все всегда делаем так, как сами выдумали, мы решаем за всех! Но теперь, после слов Джинни, я понимаю, что, может быть, мы вообще все делаем неправильно. Ты не задумывался? С чего мы вообще взяли, что знаем, как и что правильно? Может, миру вовсе не нужно, чтобы его спасали от Волдеморта!

- Гарри! — Рон побелел и перешел на шепот. — Ты назвал его имя!

- Да плевать я хотел! — Поттер окончательно взорвался. — Он и так все про всех знает!

- Гарри, твою мать! Ты забыл, что его имя — пароль?! Черт возьми, он теперь знает, что ты здесь! Ты только что навел его на наш дом!

До Гарри наконец дошло, что он натворил. Он подбледнел и тихо проговорил:

- Я ухожу. Сейчас же!

Рон кивнул и взглядом показал на собранные в углу их комнаты вещи.

- Мы уходим, — сказал он.

Гарри сглотнул.

- Ты не обязан идти со мной. Останься с семьей. Защити их. Не надо рисковать ради меня жизнью. Я один и ношу эту понесу один.

- Твою мать, Поттер! — пришла очередь взорваться Рону. — Ты что, какого-нибудь "Властелина Колец" начитался?! Перестань вести себя, как подросток! Я пойду с тобой, забери тебя черти, и это не обсуждается! Потому что идет война, и я не собираюсь отсиживаться, пока пропадают мои братья, умирают под пытками люди, которых мы хорошо знаем! Потому что, в конце концов, полтора года назад погибла девушка, в которую я был влюблен всю сознательную жизнь! А еще потому что ты мой лучший друг, разрази меня гром! Ты забыл, что я был с тобой всегда и во всем?! Как я чуть не умер, играя в те смертоносные шахматы в наш первый год обучения? А на второй год, когда мы шли в Тайную комнату, я чуть не был лишен памяти блондинистым придуроком - это ты тоже забыл?! Что в Крэббагойла превращался, наконец, вместе с тобой - это хотя бы помнишь?!