Простой советский спасатель 3 (СИ) - Буров Дмитрий - Страница 32

Знал я этот взгляд, когда женщина решает для себя — да или нет. Но с Василисой меня точно ждал полный облом. Тут тебе не там, тут родной и любимый Советский Союз, в котором секса нет, но он есть. А вот моральные принципы и прочая психология цветет махровым цветом.

У Василисы Тимофеевны точно давно никого не было, оттого и такая бурная реакция на крепкие мужские объятья. Вот только я в роли кавалера не подхожу, больно молод с её точки зрения. Как говорится, и хочется, и колется, и совесть не велит. Съест потом себя поедом, что пацана зеленого совратила.

Ну да ладно, дурканул я не со зла, продолжения мне не нужно. У меня при необходимости вроде есть с кем покувыркаться. А с учетом последних новостей однозначно нужно наведаться в гости в ту уютную квартирку и попытаться выяснить у Нины, за каким чертом она сняла меня на пляже. До этого момента я был уверен — случайность. Теперь все предстало в другом свете.

Василиса, наконец, сделал свой выбор, женская грудь в вырезе халатика разочаровано колыхнулась, принимая решение хозяйки, и девушка пошла к калитке. На узкой тропинке мы едва разошлись, когда я пытался выйти на улицу. Васёна судорожно вздохнула и прикусила нижнюю губу, втянула в себя всё, что втягивалось, пропуская меня и стараясь не прикасаться.

А во мне словно черт поселился. Протискиваясь мимо такой шикарной девушки, я не удержался, быстро наклонился и легко поцеловал её в губы. Василиса ахнула, прикрыла губы ладошкой, а потом попытался отвесить мне подзатыльник. Я счастливо рассмеялся, словно нашкодивший школьник, выскочил со двора, послал взволнованной медсестре воздушный поцелуй, услышал возмущенное: «Ну, погоди у меня!» и потопал в больницу.

Игривое настроение пропало почти сразу, едва я увидел дом, возле которого утром стояла Нина.

Постоять, подождать, последить что ли? А сели она в гостях была? Весь день насмарку, а у меня дел невпроворот, точнее, одно, но очень важное. Папка с архивами Федора Васильевича буквально жгла руки, так хотелось доизучать документы. Может, повезет, и найду что-нибудь на Пруткова или даже на себя и своероство с арзивариусом.

Меня все еще терзали смутные сомнения, и рассказ мичмана о подкидывании детей и прочей Санта-Барбаре казался нелепым. Хотя жизнь такая штука, что порой сюжеты книг кажутся банальными и пресными по сравнению с фортелями, которые подкидывает судьба. Далеко ходить не надо, вот он я в семьдесят восьмом году в чужом теле.

Я вздохнул и потопал дальше, решив не терять время даром, не светиться в чужом дворе. Случайно, но я узнал, что Нина — невестка Сидора Кузьмича, отсюда и буду плясать в своих размышлениях. Черт, надо срочно выяснить, какой нынче день недели, и если не прошляпил, сходить все-таки на свидание к жгучей брюнетке.

На душе мерзко мяукнула кошка, словно я задумал пакость. Я напрягся, пытаясь понять, что не так. Отчего мысль поваляться с красавицей Ниной в постели вдруг вызвала такую странную реакцию. Перед глазами неожиданно проплыла Лена в белом сарафане отчего-то с авоськой в руках, в которой болтался пустой трехлитровый баллон.

Я моргнул, оказалось, это не глюки, девушка действительно задумчиво шагала по тротуару к Военторгу, возле которого стояла будка с разливным молоком. Я глянул на солнце и удивился: молоко уже распродали, зачем тогда девчонке трешка? И вспомнил: в тени раскидистого ясеня стояла бочка с пивом. Если возле парка через дорогу под кленом торговали квасом, то возле продуктового продавали самый любимый мужской хлебушек — жидкий.

Надо же, не знал что Николай Николаевич любит пиво. Хотя, если он доктор — не мужик что ли? Это как миф про учителей о том, что они не должны пить, курить, сексом заниматься, материться. Эдакие совершенные роботы, а не люди. Ты же учитель! И что? Молчать и терпеть в тряпочку, сносить неадекватов с вежливой улыбкой? Шаркать ножкой и все время извиняться? Доизвинялись, елы-палы.

Эх, славное все-таки времечко: труд учителя все еще важный и ценные, а профессия — уважаемая. Не то что в мое время, доброхоты из министерства, ни дня не проработавшие в школе или детского саду, свели работу педагога не просто к услуге, смешали профессию с грязью, позволив родителям и детям топтать честь и достоинство тех, кто не может себя защитить, потому что не имеет на это право. Отобрало государство у учителей такое право.

Я дошел до угла и осторожно выглянул. Точно, Лена стояла в очереди за пивом, задумчивая и… красивая, аж дух захватывало. Черт, Лесовой! Что с тобой? Влюбился что ли на старости лет? Или это Лесаковские гормоны от воздержания скачут?

Я решительно отмахнулся от глупостей: вот только этого мне сейчас не хватало. Шутки шутками, симпатия симпатией, но так далеко про отношения с Леной я не заглядывал. Что если меня все-таки вернут домой? Девочка очень расстроится, а то еще и на всю жизнь травма.

Я зашел за угол, прислонился плечом к стене и стал ждать, когда девчонка отправится восвояси. Делать круг, идти дворами к дальнему входу в парк возле четвертой школы, не хотелось. Вроде и не далеко, но по такой жаре лишний шаг как километр. А здесь дорогу перейду, и напрямки по центральной аллее до фонтана, через дальнюю часть парка сразу в больничный городок сквозь дыру в заборе. Красота!

От нечего делать, я приоткрыл папку и вытащил наугад первую попавшуюся бумагу. Твою ж каракатицу! Документ оказался сопроводительным письмом к пресловутой мошне Петроградской ссудно-сберегательной кассы. С трудом, но мне удалось прочитать документ, и мои глаза полезли на лоб! Если верить написанному, в Энск отправили двадцать два вагона не только с золотом, но еще и с серебром и прочими ценностями, часть из них действительно принадлежала царской семье.

Так, стоп, Леха! Я перевел дух и снова уткнулся в бумажку. Это что же получается, я оказался прав в своих догадках? И наш город с его вторым дном — реально готовили как сокровищницу для хранения национальных богатств и древнейших артефактов, которым цены нет? «Да ну нафиг! Этого не может быть просто потому, что не может быть в принципе» — мозг кипел, сопротивлялся и отказывался обрабатывать информацию.

Но тут на помощь пришел наш прапор, который гонял нас в армии как сидоровых коз, обучая науке спасать людей: «Запомните, парни, нет ничего невозможного! Есть только лень и жалость к себе! Бего-о-ом марш пять кругов, ленивые задницы!»

Я сглотнул накопившуюся слюну, с трудом проталкивая в пересохшее горло, и продолжил читать документ. Так, получается, золото Юсуповых тоже привезли в Энск. Часть семейных ценностей хранилось в это петро-кассе, и было вывезено. Что еще?

Я быстро просматривала список вещей, который находилось в вагонах золотого поезда, и мои глаза потихоньку лезли на лоб. В числе вещей, которые империя собиралась спрятать в подвалах Энска, значилась и Тихвинская икона. Точнее, риза от реликвии.

История русского артефакта обросла за многие века легендами и драгоценностями. Одна только царская семья, насколько я помню, в качестве подношений дарила не просто крупные, но редкие драгоценности. Анна Иоановна одарила редчайшим изумрудом, одна из дочерей Павла Первого преподнесла чистейший бразильский топаз. От имени императрицы Марии Федоровны в качестве дара привезли бриллианты и голубой сапфир.

Все эти сведения всплывали в моей голове из сказок прошлого, рассказанных отцом. Надо же, как интересно, я до сих пор не представляю, как выглядят все эти огромные брюлики, а детские фантазии транслируют картинку крупных блестящих разноцветных булыжников. Именно так я себе представлял драгоценности в малом возрасте.

Я снова сглотнул. Хотелось пить, горло пересохло, но вызолить я не рисковал. Лена все еще стояла в очереди за пивом, поэтому я торчал за углом дома в тени тополя, которых возле каждой многоэтажки сажали немало, заканчивая строительство.

Перед глазами стояла риза, которую я никогда не видел, усыпанная жемчугами, бриллиантовыми розами, яхонтами, алмазами. Судя по описанию, в окладе иконы находился даже один рубин и сапфир. Это не говоря про безумное количество восточного жемчуга.