Подьячий Разбойного приказа (СИ) - Костин Константин Александрович - Страница 13

Князья медленно, как башня танка, начали поворачиваться ко мне… И меня озарило. Я вспомнил, откуда мне знакомы эти две родинки на левом виске княжича.

— Петр Леонтьевич, Василий Павлович, разрешите сказать? — согнулся я в земном поклоне.

— Говори, — ничего хорошего не обещающим голосом произнес Дашков.

— В Приказе лежит жалоба от купца Антона Чомгина с матерью, купеческой вдовой. Ограбили их позавчера, догола раздели. Двое, ножом угрожали. Один, молодой, высокий, волосы длинные, глаза синие, на левом виске — две родинки, на ногах — сапоги травянистого сафьяна…

— Лжет! — снова завопил княжич, — Лжет! Не было меня там, не грабил я никого!

— Есть такая жалоба? — спросил меня Дашков.

— Есть, — поклонился я, — В Московский стол поступила.

— Или ты на ходу приметы грабителя придумал, на Сережку глядя?

— Нет, Петр Леонтьевич, есть такая жалоба.

— Подьячий, — вмешался Телятевский, — А второй как выглядел?

— Молодой, высокий, глаз карий, волос темно-русый, прямой, нос с горбинкой…

Судя по лицу, князь еле удержался от того, чтобы не сделать своему сыну нос с горбинкой.

— Сашка… — прошипел он, — Вы с ним вечно в какие-то проказы влезаете, а теперь что — решили восемнадцатилетие отметить, на голую купчиху посмотреть?!

— Я хотел Силу опробовать… — пролепетал Сергей, заливаясь краской так, что было понятно: насчет купчихи князь угадал — Я же совсем недавно к Источнику допущен, на ком мне учиться? Вот мы и… Решили…

Не зря мне в этой истории с ограблением что-то странным показалось. Не раздевают грабители жертв догола, и купчиха уж слишком их испугалась, даже никакого сопротивления не оказала. Не ножа она испугалась, боярское внушение это было, нагнанный страх…

А княжича тем временем несло:

— Я забыл одежду этой дуры выкинуть, так в дом с ней и пришел. Хотел спрятать в горнице, а тут — Василиса. Как-то догадалась, что я сделал, сказала, что тебе расскажет, я сказал, что не надо, а она… А потом я случайно в нее ножом ткнул, а она упала…

Князь Телятевский подошел к сундуку, откинул крышку. Посмотрел внутрь, медленно наклонился и вынул куль из белого шелка. Бросил его мне — еле поймал — и повернулся к сыну:

— Я отлучаю тебя от Источника.

Спокойно так сказал, и гром за окном не прогрохотал, и корежить княжича не стало. Только он изменился в лице и начал как-то странно подергиваться, как будто мысленно что-то сделать — и не мог.

Боярское правосудие, быстрое и беспощадное.

— Отец, а надолго?

Слово князя упало, как топор:

— Навсегда.

— ОТЕЦ!!!

Пока отец с сыном разговаривали по-родственному, ко мне подошел князь Дашков. Посмотрел на меня, коротко хмыкнул. После чего глаза князя потемнели, зрачок расплылся на всю радужку:

— После того, как ты выйдешь из горницы, ты забудешь все, что здесь было. Тебя звали сюда потому, что грабителем купчихи и ее сына оказался один из людей князя Телятевского. Тебе отдали одежду и приказали никому не говорить об этом. Иди.

Я развернулся и на деревянных ногах зашагал к двери.

Ну и кто ж эту штуку попятил? Простенькое дело о похищении ткани из телеги грозило превратиться в висяк (пусть здесь таких выражений и нет. Димка-Утак, оказывается, завязал с преступным ремеслом… по крайней мере, на месяц, пока сломанная нога не срастется. Поймали его на краже и слегка покритиковали оглоблями. Федька-Кочедык не мог ничего украсть по техническим причинам — он у нас в подвале уже неделю сидит, тоскует, ждет перевода в тюрьму.

Кто-то новенький появился?

Я почесал переносицу. Надо бы прикинуть, кто из моих информаторов может знать о новом воре. Надо бы. Но думалось плохо. Никак не выходило у меня из головы вчерашнее происшествие.

Я серьезно боя… опасался, что князья, Дашков с Телятевским, меня прикопают где-нибудь в красивом месте, под кривой березой. Шутка ли — узнать о том, что младший сын князя убил его жену! Это уж не говоря о том, что тот же самый сын, с каким-то приятелем Сашкой, чтобы отметить восемнадцатилетие — раздели догола женщину в переулке. Просто чтобы посмотреть на нее. Девственники чертовы, голой женщины они не видели. Хотя, с другой стороны — откуда? Интернета здесь нет, картинки, которые продаются с оглядкой на Фроловском мосту — не дают всей полноты образа, служанок боярским волшебством зачаровывать… кстати, а правда, почему он служанок не попробовал? Ну, или не догадался, или боярские служанки защищены от менталистики, или побоялся, что в доме кто-нибудь поймает. Сестры, например, и поднимут на смех «Братик не видел обнаженных девушек, хи-хи-хи!»… А теперь — вечное отлучение от Источника, что, как понимаю, закрывает княжичу Сергею Васильевичу доступ к той самой менталистике и переводит его в разряд… не знаю, дворян, наверное. Если не мещан.

Но это его проблемы, мои — в другом.

Князья нашли более простой способ сокрытия своей грязной тайны, чем тащить мое тело и закапывать под березой, истинно боярский способ. Просто приказали мне забыть обо всем, что происходило в тереме князя Телятевского. Вы уже поняли проблему?

Я ничего не забыл.

Боярская магия на меня не подействовала.

Не знаю, почему. До этого мне казалось, что она на меня действует так же, как и на других, по крайней мере — желание кланяться появлялось вместе со всеми. Оказывается, это было не воздействие боярского волшебства, а просто давление княжеского авторитета. Возможно, на меня бояре вообще не могут влиять. Может быть, потому, что я — не местный, пришелец в теле подьячего Викентия. По крайней мере — других версий у меня нет. В любом случае — что мне теперь делать? Нет, понятное дело, нужно притворяться, что все подействовало как надо, не упоминать о том, что случилось у Телятевского и вообще постараться и вправду забыть. Не мое это дело, боярские внутрисемейные разборки, а вот если сболтну кому случайно — они окажутся МОИМ делом. И хуже того — я не знаю, что сделают бояре, если узнают о моем иммунитете к их воздействию. Не знаю, конечно, но элементарная логика подсказывает, что тех, на кого нельзя повлиять, не очень любят. И стараются либо вогнать в общие рамки, либо… Здравствуй, кривая береза.

Бояре не видят, подействовало их внушение или нет иначе князь сразу бы просек, что ничего не сработало. Но я ведь не знаю, как должен вести себя человек, которого они зачаровывают. Прикажут что-то еще, поведу себя нетипично, меня раскусят и… Здравствуй, кривая береза.

Что делать? Что делать? Что делать?

— Ткань ищешь?

Я чуть не заорал. Так погрузился в собственные невеселые мысли, настолько отключился от нашего вечного шума, что не заметил, как ко мне подошла Анастасия. Пока она до плеча не дотронулась.

— К-какую ткань?

— С телеги. Сукно, цвет — половый.

— Да…

— Федька с Димкой не виноваты?

— Н-нет…

Девушка наклонилась ко мне, горячее дыхание обожгло ухо, что-то мягкое коснулось моего плеча… Что-то? Это же…

— …понял?

— А?

— Ты что, меня не слушаешь? — Анастасия сверкнула очками и легонько ударила меня в плечо, — Я говорю, поспрашивала я… кое у кого. Поищи свою ткань в горшечной слободе, дом горшени Александра Давыдова, прозванием Волк.

Странно… Не помню я такого вора. Или и вправду новенький, или просто — не удержался горшеня от греха, уж больно плохо то сукно лежало.

— Постой, — я поймал Наст… Анастасию за руку. Она остановилась, не оборачиваясь.

— Спаси тебя Бог.

Она тихонько фыркнула и оглянулась, бросив лукавый взгляд через плечо:

— В другой раз, когда девушку захочешь угостить — пряники бери, а не рыбу. Дурачок!

Дом горшени Александра, прозванием Волк…

Обычный дом, ничуть не выделяющийся среди всех остальных на улице — золотистые бревна, три окна в ряд, с резными наличниками, раскрашенными яркими красками, резными же причелинами (это доски такие, которые по торцам кровли идут), деревянная конская голова, смотрящая на улицу с конца конька. Вот вообще никаких отличий от соседей. Разве что конь чем-то на волка похож, но это, скорее, мое воображение.