Уроки для двоих (СИ) - Шнайдер Анна - Страница 41

«Доброй, Алёна».

На следующий день я шла на работу в состоянии крайней разбитости. Мало того, что день накануне был наполнен огорчениями, так ещё я и ночью плохо спала, и с утра вставать пришлось раньше, чем обычно — я хотела убежать в школу до того, как туда пойдёт Лев, чтобы ни в коем случае не столкнуться с ним где-нибудь во дворе. Но то ли я такая предсказуемая, то ли сосед нам попался слишком умный, но как только я спустилась на лифте вниз и вышла из подъезда, то обнаружила Льва сидящим на лавочке под зонтиком — на улице моросил дождь.

От неожиданности я застыла, не раскрыв собственный зонт, а сосед между тем, улыбаясь, поднимался с лавочки.

— Доброе утро, Алён.

Я кашлянула.

— Д-доброе. А ты… здесь…

— Тебя жду, — он шагнул вперёд и протянул мне согнутую в локте руку. — Цепляйся, не надо мокнуть.

Отказываться было неловко, и я подошла ближе, послушно принимая подставленный локоть. Лев удовлетворённо кивнул и повёл меня к автобусной остановке. Он молчал, и я начинала нервничать. Мало того, что караулил меня у подъезда, так ещё и молчит теперь…

— Ты хоть Рема-то вывел? — выпалила я первую же пришедшую на ум глупость и, покосившись на Льва, заметила, что он улыбается.

— Конечно, а как же. Не волнуйся, мне не привыкать рано вставать, это удел всех собачников. А собаки у меня всю жизнь были, с детства, и у нас в семье уход за ними обычно на мои плечи ложился.

— А у меня никогда не было собак, — пробормотала я и зачем-то призналась: — Мы с мужем хотели завести, но во время моей беременности не решались, а потом уж…

Я запнулась, подумав: с чего вдруг я решила заговорить об Антоне? Ещё и со Львом. Мне вот неприятно, когда он про Наташу говорит или пишет, и ему тоже наверняка неприятно слышать про моего мужа.

— Алён… — сказал Лев тихо, замерев возле стеклянной стенки автобусной остановки и разворачивая меня лицом к себе. — Я не хотел тебя обидеть вчера. И близнецов огорчать тоже не хотел. Я с ними ещё поговорю сегодня вечером обязательно, чтобы не дулись.

Он говорил серьёзно, смотрел мне прямо в глаза, и если бы не тот подслушанный разговор с братом, я бы, наверное, растаяла. От Льва пахло чем-то свежим, терпким, и в этом запахе было столько мужского, что мои гормоны невольно взбесились, отплясывая канкан на моих нервах.

— Это не обязательно, — я отвела взгляд, не в силах смотреть на Льва. Безумно хотелось вообще ни о чём не думать, не рассуждать, а просто поцеловать его уже наконец. — Я всё им объяснила ещё вчера. Они не…

Я не договорила, потому что Лев резко наклонился и поцеловал меня сам, да так рьяно, что я от неожиданно вцепилась в его плечи, а потом и вовсе обвила руками шею, пылко отвечая и совершенно забыв о том, что мы вообще-то стоим рядом с остановкой и нас может увидеть кто угодно — от остальных соседей до учащихся школы, где мы оба работаем.

Мне было слишком приятно. Губы горели, языки сплетались, грудь тёрлась о грудь, пальцы зарылись в мягкие волосы на затылке, и я даже застонала от удовольствия, чувствуя крепость и жар тела Льва, его уверенную ладонь на своей талии, которая медленно сползала всё ниже и ниже…

Это безумие разрушил какой-то резкий звук, в котором я не сразу опознала автомобильный гудок, но его хватило, чтобы мы оба опомнились и отстранились, глядя друг на друга ошалевшими от испытанных эмоций глазами.

— Алён…

— Поехали лучше на работу, — я первой опустила голову. — А это… потом.

— Потом ты опять сбежишь, — прошептал он и, наклонившись, прошёлся губами по моей шее, отчего я сладко задрожала. — М-м-м…

— Лёва… Не надо, не дай бог увидит кто… — пробормотала я тихо и сама застыла от удивления, осознав, что впервые сократила его имя, и это оказалось до безумия приятно. И так… интимно. Словно я имею на это право.

— Ты права, — он выпрямился и улыбнулся, по-прежнему глядя мне в глаза. Удивительно… Вроде бы голубые, как у Антона. Но совершенно другие, как будто даже цвет — и тот иной. — Поехали. Вон и автобус наш.

Я кивнула, Лев закрыл зонт, и мы запрыгнули в салон. И до конца поездки больше не разговаривали. Только я иногда чувствовала, как мужчина ласково и осторожно гладит мою ладонь своей. Словно приручает глупую и пугливую кошку…

Так уж получилось, что вышли из дома мы заранее, но приехали совсем даже не заранее, а я бы сказала, вовремя. Слишком уж медленно шли к остановке под зонтом, потом ещё немного постояли в утренней пробке — и вуаля, двадцати лишних минут как не бывало.

Наша завуч, по своему обыкновению, решила начать первый рабочий день с краткого совещания. Все учителя о нём знали заранее, поэтому, как только мы со Львом вошли в школу, сразу направились на пятый этаж, в актовый зал — Шустрова любые общие собрания проводила всегда только там.

На Льва смотрели много, и с огромным интересом. Причём у части нашего женского коллектива — преимущественно замужней и возрастной — интерес был платоническим, но у второй части… пожалуй, я бы охарактеризовала его как сексуально-гастрономический. Как-то так смотрят на торт, который хотят, но не могут слопать.

Хорошо, что подобных взглядов было всего три, иначе я всерьёз бы посоветовала Льву срочно жениться (хотя не факт, что это бы спасло). Преподаватель физкультуры — только что окончившая вуз молодая девчонка с лихой короткой стрижкой и фигурой плоской, как доска, — изучала Льва исподлобья, украдкой, но взгляд был горячим, словно пирожок из печки. Однако я прекрасно помнила, что у Маши вроде как имеется жених, поэтому надеялась, что на амбразуру отсутствующей грудью она не бросится.

А вот два других взгляда были более откровенными, и я заранее посочувствовала Льву. А заодно и себе, потому что вдруг оказалось — мне это неприятно. Хотелось рявкнуть, чтобы не смотрели и даже думать забыли об этом мужчине. Господи, Алёна, что за собственнические замашки…

— Доброе утро, — промурлыкала Эльвира Викторовна, преподаватель географии — высокая и чуть полноватая крашеная брюнетка лет сорока-сорока пяти. Да, старше Льва, но её это явно не смущало. Она встала с кресла и шагнула ему навстречу. — Вы вместо Галочки? Очень приятно, я Эльвира. Можно просто Эля.

— Лев Игоревич, — кивнул сосед серьёзно, игнорируя белозубую улыбку. — Лучше по имени-отчеству.

Эльвира Викторовна, кажется, оторопела, а я усмехнулась и обвела глазами актовый зал. Здесь собрались пока не все коллеги, но уже больше половины, и смотрели они на нас. Тогда же я заметила и интерес Маши, и оценивающий, граничащий с неприличным взгляд Татьяны Александровны Соболевской — преподавателя информатики. Она была на пару лет младше меня, недавно развелась с мужем, детей не имела, зато имела шикарные кудрявые волосы, выкрашенные в ярко-медный цвет, большие голубые глаза, грудь размера эдак пятого, и длинные стройные ноги, которые она обычно демонстрировала всем, надевая тесные брюки. Сейчас, поскольку учебный год ещё не начался, Татьяна была в белой юбке до колен и жёлтой блузке с коротким рукавом. Я бы не назвала её красивой, но наглости и упорства ей было не занимать. А ещё, в отличие от меня, у неё совершенно не было комплексов.

— Доброе утро, Лев Игоревич, Алёна Леонидовна, — прервала мои размышления Шустрова, махнув рукой с первого ряда. — Присаживайтесь пока, скоро начнём. И познакомим, и познакомимся…

— Не все же ещё пришли, Марина Владимировна, — заметил сидящий рядом с завучем преподаватель физики и химии Боровой. — Ольги Петровны нет…

Я невольно покосилась на Льва и, встретив его лукавый понимающий взгляд, слегка смутилась. Да, я рассказывала соседу о том, что Владимир Петрович и Ольга Петровна терпеть друг друга не могут и воюют уже несколько десятков лет, поэтому сейчас не было ничего удивительного, что Боровой сразу заметил отсутствие своего любимого врага.

— Ольга Петровна у меня отпросилась, она завтра придёт, не волнуйтесь, Владимир Петрович, — ответила Шустрова невозмутимо. — Не пропустит она ничего сверхважного. Итак, все сели? — Завуч, наоборот, встала. — Нет Ольги Петровны, Ираиды, Рогова… ну, всё в порядке, они предупреждали. Тогда действительно начнём. Лев Игоревич, вы тоже встаньте, пожалуйста. И идите сюда, ко мне.