Грешница - Джонсон Сьюзен - Страница 72

• Предыдущая
• 72/91
• Следующая

— Я должен это сделать? — Синджин слегка поддразнивал Хариет, хотя прекрасно знал об этой ее любви к Шоу, у которого теперь была богатая жена, узконосая, некрасивая особа, восемь детей, чудовищное нагромождение камней в Котсуолде, которое он называл «домом», да еще алкоголизм — в качестве компенсации за личное несчастье.

— Неужели это так трудно? Просто попрощаться.

Не уезжай, не сказав ей ни слова.

Синджин прекрасно знал, что этого требует элементарная вежливость, и поэтому внутренне настроился на прощание.

— В таком случае, — сказал он, взглянув на часы, стоявшие у Хариет в комнате на камине, и отметив про себя поздний час, — мне следует идти домой.

— Поцелуй ее от меня, — усмехнулась Хариет.

— Ну вот еще, какие поцелуи. Она ведь всего лишь жена. — И Синджин поднялся со своего мягкого глубокого кресла с подушками.

Было почти четыре часа утра, когда привратник открыл перед Синджином дверь в Сет-Хаусе. Шепотом они обменялись приветствиями, и Синджин пересек холл по мраморному полу. Поднимаясь вверх по слабо освещенной лестнице и обозревая неестественно белый бордюр и арочные потолки, он вдруг почувствовал неимоверную усталость от многих бессонных ночей.

Завтра все будет кончено и все начнется сначала;

Несмотря на слова Хариет, Синджин все же намеревался поскорее отбыть в Тунис. Ему требовалась передышка. «Боже, я должен отдохнуть», — утомленно подумал он. Выйдя в море, он проспит несколько суток подряд. «А теперь переодеваться…»

Войдя в комнату, Синджин застыл на пороге в изумлении, держась за дверную ручку. Он ошибочно полагал, что четыре утра — это вполне безопасное время для возвращения домой… Жена спала на его постели, белое кружевное дезабилье мадам Дюбэй в изумительной небрежности ниспадало на ее бедра.

Волосы переливались золотыми нитями в отблеске свечей, кожа отливала чистым розовым цветом. Челси была похожа на спящего ребенка, положившего ладонь под щеку.

Она надела для него белое пышное неглиже, серьги «Венеры», и ничего более.., как симпатичный эротический сувенир для его удовольствия.

Свечи, сгоревшие почти до конца, погрузили просторную спальню в полумрак, позолота на пальмовидных колоннах, казавшихся нереальными, фантастическими, бордюры в стиле храма Антония и Фаустины, — все это как бы парило в воздухе, покрытое таинственной пеленой. Синджин постоял немного, пристально вглядываясь в свою жену, сияющую в золотисто-розовом свете прикроватного подсвечника. Отплытие всего лишь через несколько часов, а он не мог сдвинуться с места, ее образ приковал его взгляд. И Синджин почувствовал, что его обуревают эмоции, не поддающиеся контролю.

Взъерошенные золотистые волосы Челси в беспорядке разметались по подушкам, их красота впечатляла больше, чем богатое кружевное дезабилье. Ее стройная фигура приобрела некоторую осязаемую чувственность в неярком свете свечи. Грудь ее, поддерживаемая серебряными бинтами (слабая опора), просвечивала сквозь прозрачное кружево и напоминала Синджину спелые плоды.

Синджин сразу же почувствовал непреодолимое желание развязать маленькие бантики, приподнять кружево, скрывающее бедра, и ощутить тепло кожи. Челси пахла садовыми розами и лилиями и лежала в его постели, словно само искушение, Ева в садах Эдема.

Сколько времени Синджин оставался без женщины — без нее?

Он стоял в полумраке комнаты, не зная, сможет ли он бороться с этим. Хотя какое это имеет значение? Еще один раз… Тут слабый голос разума подсказал ему, что это искушение, которое доставляло ему поистине танталовы муки, может стоить ему очень и очень дорого.

Синджин мог бы вернуться в Брукс или в любой из клубов, но Бо уже будет здесь очень рано утром — в его последний день дома. Синджин вздохнул. "Который сейчас час? Когда может проснуться Бо?

И сколько времени мне потребуется добраться до Брукса и обратно?"

Дьявол, его мозг не справлялся с такой нагрузкой.

У него был выбор.., или «невыбор»? И Синджин стоял в дверном проеме, думая о том, как запах роз изменил чисто мужскую атмосферу его комнаты. Будто его жена раз и навсегда изменила его жизнь.

Взгляд Синджина забегал по комнате, словно ища ответ на мучающие вопросы, будто он мог заключаться где-то в свете и тенях. Тут его поманил графин с коньяком, который, словно маяк, попал в поле зрения Синджина. Мягко закрыв дверь, подошел к изящному сооружению из вещей, сделанному его женой. Опустившись на стул, обитый зеленым дамастом с позолотой и вышитым на спинке фамильным гербом Сетов, Синджин взял графин и бокал. Они помогут ему скоротать время до прихода Бо, и тогда уж он будет в безопасности. До утра, до быстрого летнего рассвета оставалось слишком мало времени, и Синджин оставил мысль о возвращении в Брукс; в последнее время он проводил там слишком много вечеров и ночей.

Но Синджин не мог, не хотел признаться самому себе, с усилием отталкивал неоспоримый довод, причину, из-за которой он остался дома, а именно — необходимость, бешеное желание вновь почувствовать жену в своих объятиях…

Чуть позже, наливая себе вторую порцию коньяка, Синджин нечаянно смахнул пробку графина на столик.

Она завертелась на его гладкой поверхности, потом подскочила и со звоном разлетелась на множество осколков, ударившись о каминную решетку. Словно маленький колокольчик, прозвенел в комнате, нарушив тишину.

— О, черт, — пробормотал Синджин, когда Челси зашевелилась и проснулась. — Спи, — сказал он, — я уйду через минуту.

Покорная жена, пожалуй, подчинилась бы такой команде, но не Челси. Она тут же приподнялась на подушках, отбросила волосы с лица и прошептала:

— Когда ты пришел?

Синджин пожал плечами:

— Минуту назад. Неглиже мадам Дюбэй тебе очень идет. — В голосе его звучало обычное равнодушие.

Челси улыбнулась слегка соблазняюще и была довольна, видя, что Синджин заметил это, хотя и разговаривал с ней, как тогда, в Лондоне, будто они были совсем чужими людьми друг другу.

— Спасибо.., и я думаю, ты не имеешь ничего против, что я сплю у тебя, но ты утром уезжаешь, и… знаешь… Тунис вдруг показался мне таким далеким…

Голос Челси звучал неловко под неприязненным взглядом Синджина.

— Я не возражаю, — кратко ответил он, слишком сжато для равнодушного человека. И, одним быстрым глотком опустошив бокал, Синджин поднялся со стула и направился в гардеробную.

— Извини, — произнес он, чувствуя, как выпитое начинает ударять в голову. Ему следует выпить порошки от головной боли, быстро переодеться и ждать в детской, когда Бо проснется. Синджин вдруг обнаружил, что не может просто смотреть на Челси, не представляя себе маленькие серебристые банты развязанными. — Я иду переодеваться, — пробормотал он, глядя куда-то поверх ее головы и ощущая знакомый жар, разливающийся по всему телу. Он не мог дольше оставаться с ней в комнате!

Как только Синджин исчез За дверями гардеробной, Челси подумала, что внезапно придется корректировать ее и так наспех придуманный план. Услышав мягкий щелчок закрываемой двери, Челси соскользнула с постели. Добежав до двери, ведущей в холл, она заперла ее, а потом проделала то же самое с дверью, разделяющей их спальни. Бросив ключ в свою комнату через окно, Челси тщательно спрятала ключ от входной двери и "заняла прежнюю позицию на постели.

Сердце ее бешено колотилось, так, что звук его отзывался эхом в ушах. Челси ждала мужа, его безразличие пробудило в ней безрассудство и смелость.

Синджин вскоре вышел из гардеробной, переодетый в дневное платье. Волосы его были тщательно расчесаны и заплетены.

— Если ты соблаговолишь позавтракать со мной в восемь часов утра, — произнес он, проходя мимо кровати, туфли его мягко шуршали по шелковому ковру, — то ты сможешь обсудить, сколько тебе понадобится денег в мое отсутствие.

Синджин, пытаясь убежать от собственной страсти, даже не приостановился ни на секунду.

Челси затаила дыхание, когда он взялся за дверную ручку. Минуту спустя Синджин резко развернулся, нахмурился, его темные брови угрожающе сдвинулись.

• Предыдущая
• 72/91
• Следующая