Шаг из тьмы 2 (СИ) - Орлов Олег - Страница 3

После воскресной службы ему стало плохо, прямо на выходе из Святой Софии. Пока его принесли домой, пока послали за врачом из греков, считавшимся лучшим в городе и обслуживавшим исключительно городскую верхушку, пока тот собрался и пришёл, Никита Романович уже находился при смерти. Греческий врач только развёл руками. Тогда дело в свои руки взял младший брат олигарха, Михаил Романович. Пинками выгнал из горницы с больным многочисленных родственников и отправил конного гонца с заводной лошадью за новым лекарем из Индии.

Много говорили про этого человека, где правда, а где вымысел понять было невозможно, одно было известно точно, кто бы к нему не обращался, в помощи он не отказал ни кому. И ещё одно, что уже было известно далеко не каждому, после его лечения, средний сын боярина Волка вновь обрёл способность ходить. Правда, приходилось носить ему на ноге железную решётку, но это дело десятое. Лекарь прибыл быстро, но всё одно, опоздал. Когда они влетели в распахнутые ворота, Никита Романович испустил дух.

— Сожалею, но здесь нужен священник, а не лекарь, — Рябушев повернулся к брату покойника и развёл руками.

Брат покойника, мужик лет пятидесяти с суровым волевым лицом, стоял у окна, сохраняя внешнее спокойствие. Только напряжённая поза и не произвольно дёргающийся глаз говорили о нешуточной внутренней борьбе. Его колебания длились недолго, рыкнул на домашних, когда за последним закрылась дверь, обратился к Рябушеву.

— Я много слышал о тебе, лекарь. Правда ли, что ты можешь узнать от чего человек умер и не помогли ли ему при этом?

— Насильственную смерть могу определить с большой долей вероятности, — осторожно ответил Рябушев.

— Не конопать мне голову своей индийской премудростью, — вспылил боярин, — да или нет, остальное от лукавого.

— Да, могу.

— Ну так сделай! — видя нерешительность врача, быстро добавил, — сделай, отблагодарить не забуду.

Владимир Сергеевич уже сталкивался с подобными просьбами и с их последствиями. Общество оказалось не готово, к таким вещам и первый раз, его спасло только случайное вмешательство тысяцкого. Как рассказывал Климин, старый воин частенько любил предстать в образе этакого недалёкого рубаки, в тот раз ничего похожего не наблюдалось. Ловко играя словами, он поставил в тупик разгневанных родственников, повернув дело так, что для них запахло разбирательством у архиепископа. Связываться с архиепископом ни кто не хотел и Рябушева оставили в покое. После чего, состоялась долгая беседа с тысяцким, по результатом которой, он стал штатным патологоанатомом. Подобным подходом к делу, тысяцкий приятно удивил. Чего же ждать от стоящего над телом брата боярина, хирург не решался предсказать.

— Значит правда, что для этого тебе нужно осквернить тело? — на этот раз нерешительность Рябушева была понята правильно.

— Мне надо увидеть, как смерть проявила себя внутри тела, — уточнил Владимир Сергеевич.

— Ты предлагаешь расчленить тело моего брата — зарычал боярин.

— Нет, это предлагаешь ты, — Рябушев встретился с его пронзительным взглядом и спокойно ответил, — мне достаточно вскрыть грудь и живот.

Несколько секунд они мерились взглядами, пока Владимир не увидел, как внутри боярина что-то надломилось и прежде чем взгляд воина превратился во взгляд побитой собаки, боярин отвернулся.

— Мой брат, прожил пятьдесят два года, ни разу ни чихнув. И вдруг, ни с того ни с сего, он умирает в течении часа, — и уже не скрывая боли, почти с мольбой спросил, — ты сможешь узнать, так, чтобы потом его не отпевали в закрытом гробу, чтобы дети последний раз поцеловали своего отца, чтобы я мог проститься со своим братом?

— Прикажи принести побольше свечей и не волнуйся, ни кто ничего не заметит.

Внешний осмотр ничего не прояснил, за-то внутри оказалось много интересного. Брюшина была полна крови, что было очень странно, так как повреждений внутренних органов он не обнаружил. Принялся осматривать по второму разу, снова ничего. Задумался, силясь припомнить нечто похожее в своей практике и как ни странно, нашёл. Лет десять назад, его специально пригласили на повторное вскрытие. Тогда он имел дело с подозрением на убийство и после его работы, сомнений в насильственной смерти у следствия не осталось. Сейчас, случай был один в один, оставалось проверить подозрения.

Через пол часа он закончил и позвал боярина, увидев последствия, тот облегчённо вздохнул. Вопросительно посмотрел на Рябушева, ожидая результат.

— Хорошо подумай, не было ли у брата на правом боку маленькой родинки? — тот отрицательно покачал головой. Старый врач удовлетворённо кивнул, поднял простынь, показывая тёмное пятнышко на правом боку покойного.

— Что это значит? — недоумевая спросил боярин.

— Ты прав в своих сомнениях. Твой брат получил смертельное ранение, сегодня, примерно два — три часа назад, кто-то ткнул ему в печень длинной и тонкой иглой. Это не родинка, а запёкшаяся кровь, как раз сюда и вошла игла.

— Игла была отравлена?

— Нет, она пробила одну из многих кровеносных жил, и он умер от потери крови. Снаружи незаметная ранка, внутри — полное брюхо собственной крови.

— Работа мастера?

— Вовсе нет. Главное иметь твёрдую руку и знать куда бить, если жертва не ожидает нападения, то справиться и ребёнок. Если сделать в толпе, то вообще ни кто не поймёт, движение очень короткое, на него просто не обратят внимание.

Михаил Романович долго стоял над телом брата, за тем, словно очнувшись, снял с пояса кошель и протянул Рябушеву, — благодарю лекарь, теперь многое становиться ясным. Надеюсь ты понимаешь, мой брат был не последний человек в новгородской земле, и о том, что стало тебе известно не стоит болтать.

Поблагодарив боярина и пообещав держать язык за зубами, Рябушев отправился домой, где спустя несколько часов история имела своё продолжение. Обещание не распространяться о результатах вскрытия это одно. А убийство сенатора, совершенно другое. Владимир Сергеевич еле дождался прихода Климина. Однако, откровенная беседа с ним мягко говоря озадачила. Оказалось, о смерти боярина он уже знал и даже лично присутствовал на той злополучной службе. Известие об убийстве его заинтересовало, но как — то отстранёно.

Пробили печёночную артерию, да шо вы говорите, средь бела дня, на глазах у всех, вот ведь ловкие чертяки. По мнению Рябушева, офицер пусть и средневековой, но всё же контрразведки, должен был несколько иначе реагировать на подобную информацию. Климин поморщился и начал пространный рассказ о реалиях политической жизни республики.

Политический расклад вышел достаточно простым. Первую и наверное самую влиятельную группировку составляли космополиты — граждане подобные Гоголевскому Андрию, для которых где хорошо, там и отечество. Предприимчивые товарищи дошли до этой нехитрой мысли за сотни лет до эпохи всеобщей глобализации. Сейчас они чуяли выгоду в прогибе под Владимирское княжество. Соответственно, именно эту злободневную идею они усиленно лоббировали. К ним, частично примыкали граждане не завязанные на торговле с Владимиром и Русью. Противостояли им ястребы, мальчики грезившие повторением славного прошлого. Щит на вратах Царьграда, руины Саркела, боевые ладьи на южном берегу Каспийского моря и прочие деяния в духе первых Рюриковичей. Ничего, что тяму не хватает разобраться со смоленском и полоцком, главное, поставить себе достойную цель. И наконец, третья группировка — умеренные, или как назвал их Климин — здравомыслящие. Мужи понимающие, что всё в мире происходит не просто так, и нет ничего более вредного, чем кидаться из крайности в крайность. В делах же, следует руководствоваться исключительно здравым смыслом, а не абстрактными идеями и сиюминутной выгодой.

Так получилось, что покойный принадлежал к космополитам, а они принадлежат лагерю здравомыслящих. По этому, умер политический противник, туда ему и дорога. Начальство прикажет разобраться в причинно следственных связях — разберёмся, а так — царствие ему небесное. Баба с возу — кобыле легче. Да, и лучше держать язык за зубами, всем выйдет только спокойней. Ну, про язык он сегодня уже слышал. А возникший вопрос, о границе между здоровым цинизмом и преступлением, Рябушев решил не озвучивать.