Факультет бытовой магии (СИ) - Лунёва Мария - Страница 35

После этих слов все напряглись. Прозвучала первая фамилия. Я с замиранием сердца проследила, как одна из наших одногруппниц подошла к шару и опустила на него руки. По помещению тут же раздалось громкое журчание, а сфера наполнилась водой.

— Водница, — воскликнул профессор Жандр, — как замечательно. Следующая.

И потянулась вереница. Девушки одна за другой прикладывали руки к сфере и наблюдали за тем, что происходило внутри. Чем выше был дар, тем полнее шар. Я уже не на шутку переживала, что когда придёт моя очередь, то мы и лужи не увидим.

— Миленина, — прозвучало как приговор.

Поднявшись, я опасливо подошла к определителю и, на мгновение, прикрыв глаза, коснулась стекла. Ничего не происходило, как вдруг, вспыхнуло пламя. Не успела я расстроиться, как на него налетел маленький смерч и разметал по кругу. В шаре происходило настоящее сражение стихий.

— Ого! Двойной дар, — пробормотал кто-то за спиной.

Моргнув, я уловила уже знакомое журчание. Вода. Она возникла в сфере из ниоткуда, загасив пламя и успокоив ветер.

— Три стихии! У неё их три, — за моей спиной бродили шепотки.

Я же во всё глаза смотрела на Агату.

— Озолотимся! — шепнула она довольно. — Ты просто уникум.

— Хм, студентка Миленина, а к какому роду вы принадлежите, напомните, — учитель радостным не выглядел.

— Ни к какому, профессор Жандр. Я полукровка.

— А из внешнего мира. Да, — учитель прошёлся вперёд и ткнул в меня пальцем. — Именно из-за него магия покидает Шаливар. Вы прямое доказательство того, что связи нам нужно рвать и становиться независимыми. Внешний мир отнимает у нас магию.

— Почему вы так говорите? — мне стало неприятно, будто меня в чём-то обвиняют.

— В тебе такая огромная магия, девочка, откуда? Понятно, что из Шаливара утянутая.

— Я думала от родителей.

— Нет, не только, — профессор Жандр жестом велел мне сесть на место. — Ваш мир, что губка опустошает вас. Магия уходит и находит пристанище в полукровках, что живут среди людей. Это неправильно. Так быть не должно!

Пожав плечами, я ничего более спрашивать не стала. На меня и так вокруг все таращились так, словно рога на голове выросли.

Покидая лабораторию одной из последних, я всё не могла оторвать взгляд от сферы. В голове звучали слова профессора Жандра: «Связь с внешним миром нужно рвать». Я была с этим несогласная.

Не знаю почему, наверное, мне хотелось, чтобы и на моей родной Земле была магия. Чтобы дети верили в чудо и в фей.

Чтобы полукровки становились сильнее.

Несправедливо это по отношению к людям. Если магия проникает в наш мир, значит, так и должно быть.

— Злата, — тихо позвала меня Агата, — там секретарь в коридоре тебя поджидает.

— Зачем?

— К ректору.

Я скривилась так, словно съела лимон целиком и без сахара.

Следуя за секретарём, я поглядывала на картины. Сегодня мужчины на них выглядели как-то особенно строго. На их лицах не было улыбок. Сюртуки застёгнуты на все пуговицы, манжеты расправлены. Это показалось мне любопытным.

— Господа, — тихо обратилась я ко всем разом, — сегодня какой-то особенный день?

— Ещё бы, — тяжело вздохнул мужчина с ближайшего портрета, — госпожа Валевски прибыла.

— Да-да, собственной персоной, — поддакнул другой, — в кабинете у сына сидит.

— Зла, как никогда! — выдохнул третий.

— Ой, господа, можно подумать она когда-нибудь бывает в хорошем расположении духа.

Дальше разговор уже пошёл без моего участия. Сжав кулаки, я глубоко вдохнула и выдохнула.

Значит, вот как. Бабуля нарисовалась.

Ну, ничего! У меня позиция крепкая: я их не знаю, а они меня.

Свернув в приёмную, остановилась у двери, за ней явно шёл разговор на повышенных тонах. Правда, слов особо не разберёшь.

Выдохнув, я резко открыла дверь и нагло валилась в кабинет. Без приглашения.

Да, невоспитанно, но с «этими» по-другому просто нельзя.

О, не ждали!

Всё замерли. Только лишь профессор Альтовски, развалившийся в кресле, широко улыбнулся мне, словно поощряя мою наглость. Вот именно к нему я и направилась бочком. Пристроилась рядом и только тогда разглядела остальных. Броник, хмурый и сморщенный как помидор, у шкафов за отцовским столом. Собственно сам папаня тоже с миной лица наперекосяк и… ОНА.

Да именно ОНА.

Я почему-то, глядя на эту особу, вспомнила вдруг родную работу и клиентку, что не могла найти гуашь и циркуль. Да-да, ту самую, что скандалила, таская с собой словно на поводке бедолагу сына. Эта женщина была того же поля ягода.

Оскалившись в приветственной улыбке, я чуть склонила голову.

— Значит, так! — высокомерно задрала ОНА свой нос. — Никакой «Златы Валевски» не существует.

Кажется, мы с ней сразу поняли друг друга.

Ни здрасте вам, не разрешите представиться, а сразу: «Значит, так!».

Ну, держись, бабуля, такого я не спущу. Я хищно прищурилась. В этот момент у меня из ушей, наверное, дым повалил, как же я была зла.

— Ну, наконец-то! Хоть до кого-то дошло, — прошипела я гадюкой. — Я Злата МИЛЕНИНА. Неужели так сложно остальным запомнить одну-единственную фамилию. Старушка вот с ходу справилась!

Броньку тряхнуло. Это невероятно, но он пытался скрыть смех. Эта морковка потешалась за мой счёт. Или не за мой?! Братец отвернулся к окну, но его плечи подозрительно сотрясались. Смешно ему было, проходимцу.

— Что это значит, юная леди? — проверещала светская карга. — Что за тон!!!

В меня словно ведьма вселилась, всё же общение с Агатой давало свои результаты. Возможно, начни госпожа Валевски диалог с приветствия и не столь пренебрежительным тоном, я вела бы себя иначе. Но сейчас я просто хотела выбесить её. Довести до белого каления. В общем, не стать её жертвой, а самой укусить побольнее.

— Простите, не разговариваю с незнакомками, — моя улыбка стала шире. — Мама говорила, что это небезопасно.

— Что?! — щёки старушки резко порозовели от гнева.

— Я говорю, мы незнакомы, — нагло повторила я. — Господин Валевски, а зачем меня вызвали на этот раз?

Папаня тяжело, даже как-то обречённо вздохнул и уставился на дверь.

— Господин Валевски? — напомнила я о себе.

— Не будь такой невыносимой, Злата, — бедолага запустил пятерню в рыжие волосы, даже жалко его на мгновение стало.

— Какая бескультурная, — возмутилась бабуля, — как можно так себя вести в приличном обществе.

— А оно приличное?! — я покрутилась на месте. Броник снова беззвучно рассмеялся, чем раззадорил меня на дальнейшие откровения. — А что бескультурная, тут вы правы, — я сокрушённо развела руками. — Но какая уж есть. Что же вы хотите от безотцовщины! Вся в папашу: он до того трус был, что мать в роддоме бросил. Представляете!

Я деланно вздохнула, словно жалея себя.

— А я говорила тебе, Андрэ, — взревела госпожа Валевски, — не смей путаться с простолюдинами лишёнными магии. Ничего путного из этого не выходит.

— Лучше бы вы его ответственности научили, — съязвила я, — и объяснили, что коли уж заделал женщине дитя, так будь добр, имей смелость позаботиться о нём.

— Да как ты смеешь, девчонка! — мадам, кажется, опешила и не знала, как дальше себя вести. Моя цель была достигнута.

— Я повторяю свой вопрос, зачем меня вызвали? — я уставилась на папаню.

— Кто ты такая, чтобы вопросы задавать?! — бабулю мелко трясло.

— Я — Злата Миленина! А вот кто вы, госпожа, мне неинтересно. Ректор?

Валевски молчал. Казалось, он готов был выкинуть всех присутствующих за дверь.

— Правильно я тогда сказала тебе, Андрэ, забыть ту особу. Такая в нашей семье не нужна, что могло родиться от девки, что ноги перед тобой до свадьбы раздвинула.

От услышанного у меня всё закипело внутри. Я ощутила такое жжение в глазах, что становилось физически больно.

— Осторожнее, госпожа Валевски, — услышав голос Альтовски, я словно пришла в себя.

Он резко выпрямился в кресле и подался вперёд.