Факультет бытовой магии (СИ) - Лунёва Мария - Страница 9

— Так пробки, ба, — устало выдохнула Агата.

— Пробки-шмопки, чай не через столицу к нам едет, — продолжала недовольно бурчать старушка.

Автобус приближался. Каково же было моё удивление, когда возле нас остановился вполне себе обычный пазик со ржавчиной по бокам.

Я была разочарована.

Не знаю, чего ждала. Карету, наверное, но не вот это безобразие.

Дверь открылась, и из автобуса вышел уже знакомый двухметровый объект — а вот и мой джинн воплоти.

Хорош, зараза.

Мой колоритный визитёр, что две недели назад доблестно выполнял роль почтового голубя, опасно балансируя в раковине, завидя меня, поморщился. Я остро ощутила его недовольство, граничащее со злостью. Буквально кожей впитывая негатив, вдруг осознала, что направлен он не на меня. Создавалось впечатление, что мужчина недоволен самой ситуацией.

И это озадачило, видимо, он не желает моего поступления в Академию, но сделать ничего не может.

Странно, но как только в мою голову пришла эта мысль, чувства моего знакомца резко притихли, словно он их выключил.

Такое со мной было впервые.

— Профессор Альтовски, рад вас видеть, — поприветствовал его пожилой мужчина, мыслено я уже называла этого статного старичка — господин Михаль.

— Доброй ночи, господин Валынский, — вежливо ответил на приветствие громило. — Наконец-то, везёте к нам свою внучку.

Надо же — профессор. Ничего себе дядечка.

— Да, дозрела наша Агата до учёбы. А мы тут потеряшку неподалёку нашли. Не ваша ли? — мужчины разом глянули на меня.

— Моя, — рыкнул с некой злостью этот профессор. — Вовремя явилась — уже хорошо.

— А как же так, извольте узнать, — в разговор вклинилась госпожа Инесса, — девочка ночью, с чемоданами в таком районе и одна.

— Она выросла в этом мире, — проворчал профессор, — что с ней станется.

Вот теперь я окончательно поняла, что он мне крайне неприятен. И несмотря на то, что вроде и молод, и красив, но нутро гнилое. Одним словом — гад.

Альтовски резко вскинул голову и прищурился, я отвернулась, ощутив раздражение.

Оно принадлежало не мне.

Водитель автобуса поторопил нас просигналив. Всё тут же пришло в движение. Пожилая чета Валынских быстро забралась в салон. Мой чемодан мгновенно перекочевал в руки Альтовски. И не успела я поставить ногу на ступеньку, как чужая рука скользнула мне на шею. Испугавшись, замерла. Что-то щёлкнуло и опустилось на мою грудь. Склонив голову, увидела странный кулон-подвеску на груди в форме кубика.

— Это глушилка твоих мыслей и эмоций, рыбонька моя, а то мало ли кого ты ещё про себя гадом назовёшь, — выдохнула мне на ухо эта бестактная двухметровая детина.

— Пока эпитета этого удостоились только вы и не без оснований, — проворчала в ответ.

— Может, я и выросла в этом мире, но одной на пустыре ночью торчать вредно для здоровья и самочувствия в целом, профессор Альтовски. А вы разве не знали этого?

— Я не нянька и твоя безопасность не моя забота, — недовольно прорычали за моей спиной.

— И очень даже замечательно, — огрызнулась я. — Вы не представляете, как я рада, что к вам никакого отношения не имею. Можете снять эту побрякушку с моей шеи, и я продемонстрирую вам фейерверки восторга по этому поводу.

— Эта побрякушка — платиновая, — хмыкнул недовольно профессор.

— Поверьте, мне это безразлично. Что кусок железа, что ваша платина: и к тому, и к другому я отношусь ровно и без эмоций.

— Не любишь драгоценности?! — это он буквально прошептал мне на ухо. — Редкое явление для женщины.

Я повернула голову и взглянула на него. Вблизи он показался мне чванливым. Да, привлекателен вроде, но вот это высокомерие резко отталкивает. Видимо, мои мысли отразились на лице, потому как профессор Альтовски приподнял бровь.

— И что даже кокетничать не станешь? — уточнил он.

— Да было бы перед кем, — огрызнулась я.

Может, и не очень умно было себя вести так с профессором, но я не удержалась. Раздражал он меня.

Войдя в салон автобуса, особо не думая, упала на первые же сидения и притихла. Кроме семейства Валынских, здесь присутствовало ещё пара человек, но разглядывать их не было никакого желания. Весь восторг от предстоящей поездки смазался стычкой с этим мрачным типом. Неужели в академии кого поприятнее не нашлось.

Почему именно этот непонятный грубый тип.

Громыхая стареньким чемоданом, следом за мной вошёл и Альтовски. Подняв мой багаж, он закинул его куда-то наверх. Ничего не понимая, я встала и протянула руку, наткнувшись на преграду. Так и есть, полки. Только невидимые. Вот это конспирация. Зачем только?

Дверь закрылась.

Профессор устроился рядом со мной, и автобус тронулся.

Мы проезжали мимо деревянных строений, изредка нам попадались люди. С виду обычные, но всё же. Как так получилось, что на окраине города есть вот такой таинственный пустырь. Неужто не видит никто, что здесь целый квартал.

Автобус выехал на трассу, мелькнула табличка с ограничением скорости.

Очень хотелось спросить, в моей ли мы реальности или уже нет. Но кислая физиономия моего сопровождающего к беседе не располагала. Чета Волынских с внучкой сидели в середине салона, и кричать им было неприлично.

Время тянулось нескончаемо долго. За окном тёмная дорога и обочина, выплывающая из мрака. Знать бы, сколько ещё ехать. Не выдержав напряжения, я решила расслабиться и вытащила телефон с наушниками. Но, как оказалось, сети нет.

Разозлясь ещё больше, убрала всё на место.

— Что книжки вышли из моды? — тихо поинтересовался Альтовски. — Нам ехать всю ночь, займи себя чем-нибудь, только не сопи как паровоз.

Хмыкнув, я раскрыла лёгкий рюкзачок и вытащила томик стихов, продемонстрировав несносному гаду, что чтиво приличное. Раскрыла книгу, да только настроения не было. Совсем.

Обернувшись, увидела, что и Агата скучает. Что же я так? Надо было с ней садиться, хоть поболтали бы.

Но уже не пересядешь.

В автобус потихоньку забивался народ.

Вроде с виду обычные женщины, мужчины. Но какие-то иные, словно сбежавшие из исторического фильма. Рассаживаясь по местам, они здоровались друг с другом, беседовали о разных пустяках.

Прочитав пару страниц, я закрыла книгу и, прислонившись лбом к стеклу, вглядывалась во тьму обочин. Всё чаще мы проезжали мимо хорошо освещённых деревень на старинный лад, дома с резными ставнями и флюгерами на крышах.

Колодцы, телеги, расписные заборы.

Улыбнувшись, я скорее почувствовала, что мы уже не в моём мире. Словно интуиция напела, или фантазия разыгралась.

Прикрыв глаза, попыталась подремать, но автобус постоянно подскакивал на неровной дороге, и я билась головой о стекло. Возясь на месте, пыталась устроиться поудобнее. Ноги ныли, в голове туман. В какой-то момент на моё плечо легла огромная ладонь. Мой сосед, про которого я и думать забыла, притянул меня к себе.

— Ложись удобнее, Злата, ехать ещё прилично, — проворчал он.

— А почему через колечко нельзя было? — сонно пробубнила я.

— Потому. Не задавай глупых вопросов и спи, — вот и весь ответ.

Промычав в знак благодарности, ерепениться не стала. Устроившись у него на плече, наконец-то, блаженно зевнула и закрыла глаза. Мои ноги укрыл мужской сюртук.

— Ночью прохладно, — тихо шепнул он. — Так теплее будет.

Кто-то настойчиво тормошил меня за плечо. Открыв глаза, увидела перед собой озабоченное лицо госпожи Инессы Волынской.

— Вставай, милая, а то обратно увезут, — улыбнувшись, пошутила она.

Продрав глаза, я осмотрелась. Салон был уже пуст. Г осподин Михаль, подвинув в сторону жену, снял с вполне видимой полки мой чемодан и понёс его на выход. Я встала и с изумлением отметила, что мы больше не в пазике, а в большом, нет просто огромном дилижансе, что ещё вначале нашего века существовали.

Вместо сидений, обтянутых дерматином, деревянные лавочки.