Пламя страсти - Джонсон Сьюзен - Страница 27

• Предыдущая
• 27/137
• Следующая

Когда звезды засияли на ночном небе, Хэзард заставил Венецию улечься на узкую кровать, привязал ее к себе за руку и за талию и, к собственному удивлению, проспал всю ночь как убитый — впервые за последние пять дней.

Венеция же, наообррот, долго лежала без сна, прислушиваясь к его ровному дыханию. Она отчаянно возражала против того, чтобы Хэзард ее привязывал, но постепенно тепло мужского тела, прижавшегося к ней, наполнило ее ощущением странного покоя, и не обращать на это внимания Венеция не могла. Она осторожно повернула голову и, не заметив никаких перемен в глубоком сонном дыхании Хэзарда, стала его рассматривать.

Ее внезапно поразила его невероятная красота и благородство черт. В нем, спящем, было нечто величественное. Венеция наблюдала за игрой теней на высоких скулах, мысленно провела кончиком пальца по красиво вылепленному носу с трепетными ноздрями. Его скульптурный рот был необыкновенно чувственным, и ей вдруг безумно захотелось, чтобы он снова поцеловал ее… Как бы то ни было, сейчас она не замечала в нем ничего враждебного. Только усилием воли ей удалось сдержать себя и не обвести пальцем четко очерченные губы. Венеции даже пришлось сжать руку в кулак, чтобы устоять. Неожиданно его густые длинные ресницы дрогнули, и Венеция испугалась, что сейчас веки поднимутся и Хэзард вперит в нее гипнотический взгляд своих непроницаемых черных глаз. Но он лишь легко вздохнул, и его пальцы бессознательно сжали кожаный расшитый ремень, который связывал их запястья.

Рассматривая лежащего рядом человека, впитывая в себя звуки и запахи, наполнявшие хижину в горах, Венеция неожиданно для себя увидела совершенно другого Джона Хэзарда Блэка. Не чувственного мужчину-соблазнителя, каким он предстал перед ней в ночь бала, не безжалостного убийцу, каким он казался окружающим его людям, и даже не «кровожадного индейца-варвара». Венеция видела перед собой человека, уязвимого во сне, как ребенок. И в его редкой внешней красоте вдруг проступила красота души — благородство, непреклонность, бесстрашие перед лицом любой опасности. Ведь Джон Хэзард Блэк противопоставил себя одному из самых мощных горнорудных картелей в мире — и не собирался сдаваться.

Но позже, в полудреме, когда разум борется с чувствами, Венеция вдруг ощутила новый прилив гнева. Какое непоколебимое высокомерие, какая наглость! Как он только посмел сделать ее своей заложницей!

— Ты не имеешь права держать меня здесь! — это были первые слова, которые услышал Хэзард, как только лучи солнца начали пробиваться в окошко хижины.

Он негромко выругался, повернулся на бок, еще весь во власти сна, и кожаный ремешок, связывавший их, натянулся. Это движение заставило Венецию с силой прижаться к его спине. Он едва расслышал слабый вздох, почувствовал, как женщина застыла, а потом наступила тишина. «Благословенная тишина», — подумал Хэзард, вспоминая вспыльчивый характер мисс Брэддок.

Она снова повторила свои слова. Хэзард обернулся через плечо и встретился с ненавидящим взглядом ее голубых глаз.

— Мне жаль, — искренне пробормотал он, потому что давно уже понял, насколько сложнее стала его жизнь с появлением в ней некоей мисс Венеции Брэддок.

— Жаль? Тебе жаль? — воскликнула Венеция, и на Хэзарда обрушился целый поток яростных презрительных слов.

— Хватит! — взорвался он, наконец, выведенный из себя, но Венеция Брэддок не собиралась останавливаться.

Выход был только один — заткнуть ей рот. И Хэзард сделал это самым приятным для себя способом: просто-напросто накрыл губами ее губы.

К его удивлению, Венеция не стала сопротивляться. Она лежала рядом с ним — такая теплая, мягкая, податливая, — и Хэзард, развязав ремешок, соединявший их запястья, погрузил пальцы в густую массу рыжих кудрей. Он держал ее голову, словно драгоценный дар, пока его губы и язык исследовали сладостные глубины ее рта.

Хэзард просто не мог с собой справиться. Да и не хотел. Женщина была рядом и не сопротивлялась. На какое-то короткое мгновение ему вдруг показалось, что на самом деле он всегда мечтал именно об этой женщине. Венеция приводила его в восторг и согревала душу. Но как только он оторвался от ее губ, идиллия была тут же нарушена.

— Ты… ты… животное! — выпалила Венеция и завертела головой, пытаясь высвободиться из его пальцев. Ее глаза сверкали. — Ты ужасный, кошмарный…

— …дикарь, — услужливо подсказал Хэзард и снова поцеловал ее.

На этот раз его поцелуй был более властным. Он вспомнил все, чему научился за долгие годы, и благословил приобретенный опыт: во второй раз его искусные губы надолго заставили Венецию замолчать. Когда Хэзард снова поднял голову, она задыхалась и дрожала. С ее губ сорвался жалобный шепот:

— Я не хочу! Этого никогда больше…

— По утрам не будет, — прошептал Хэзард с улыбкой. — Ты права, моя радость. Я постараюсь как можно быстрее препроводить тебя на кухню, — его улыбка стала еще шире, — чтобы ты приготовила мне завтрак. Ты готова начать отрабатывать свое пребывание здесь?

Он прижал ее к себе крепче. Кожаный ремень по-прежнему соединял их талии, и Венеция не могла понять, задыхается она от возмущения или от нестерпимого желания, которое вновь, несмотря ни на что, пробудилось в ней.

Между тем Хэзард провел ладонью по внутренней стороне ее бедра — очень медленно, гипнотизируя, ожидая, когда она сама попросит большего. И когда она выгнулась ему навстречу, его тонкие пальцы скользнули в ее лоно. Венеция вскрикнула и потянулась к нему, ее руки крепко обхватили его за шею.

Хэзард чуть приподнялся и заглянул в прелестное раскрасневшееся лицо:

— Так готова начать отрабатывать? — повторил он. Его пальцы продолжали двигаться, и Венеция стоном отвечала на каждое медленное движение. Он склонился ниже и прошептал возле самого ее уха:

— Скажи мне «да», моя избалованная, капризная девочка! — Его пальцы нырнули еще глубже, и Венеция ногтями вцепилась ему в плечи. — Скажи, что ты будешь для меня готовить.

Его пальцы остановились, и Венеция поспешно прошептала:

— Да.

— И будешь убирать здесь?

• Предыдущая
• 27/137
• Следующая