Прикосновение греха - Джонсон Сьюзен - Страница 1

• 1/68
• Следующая

Загородный дом в предместье Парижа

Март 1825 г.

— Одиль слишком молода и чересчур остро на все реагирует, особенно после смерти Гийома, — заметила Тео Дюра, подняв взгляд от письма, в котором их дочь объявила, что обрела новую любовь. В глазах Тео отразилась тревога. — Ланжелье старше ее на двадцать лет.

Муж Тео, созерцавший Сену за окном, повернулся к жене.

— Это еще полбеды, гораздо хуже, что он карточный шулер, — мрачно произнес он.

— Не знаю, стоит ли говорить об этом, но у Ланжелье есть любовница, которую он держит в Марэ, — добавил их сын Поль, которого все звали Паша. Перекинув свои длинные ноги через подлокотник кушетки, он продолжал: — Жаль, Дилли не замечает, что скрывается за его обходительным очарованием и драматической склонностью цитировать Гете.

— Ты же знаешь, как много значит для нее поэзия, — произнесла Тео, нахмурившись. — Этот человек вскружил ей голову.

— Будем надеяться, что дальше этого не пошло, — проворчал Андре Дюра. — Он типичный хищник и не вызывает у меня ни малейшего доверия.

— Особенно если дело касается молодой красивой вдовы, — подал голос Паша.

— Хочешь сказать: богатой молодой вдовы, — холодно уточнил Дюра. — Полагаю, следует нанести ему визит.

— Могу составить тебе компанию, — с готовностью предложил Паша и, сняв ноги с подлокотника, выпрямился. Взъерошив темные непокорные волосы, он лениво потянулся. — Говорят, Ланжелье отлично владеет рапирой, — изрек он, и в его глазах — блеснул молодецкий задор. — Я мог бы выступить твоим секундантом, отец, или ты моим, если угодно. Это положило бы конец его преследованию Дилли.

— Бога ради! — воскликнула Тео. — К чему такие крайности? Разве нельзя просто поговорить с ним? Уверена, Одиль для него всего лишь мимолетное увлечение.

Паша придерживался иного мнения. Он знал Филиппа Ланжелье. Они играли в одних и тех же клубах и время от времени встречались на сомнительных вечеринках вроде той, что состоялась прошлой ночью. Ланжелье испытывал острую нужду в деньгах.

— Думаю, отец, одним разговором тут не обойтись, — предположил он, не желая тревожить мать. — Можем пойти прямо сейчас, я знаю, где его можно найти.

— Не жди нас, ложись спать, — сказал Дюра жене, целуя ее на прощание.

— Я и не собираюсь ждать, — отозвалась она, вставая с кресла. — Но я спала бы спокойнее в Париже.

По ее тону Дюра догадался, что спорить с женой бесполезно.

— Но поехать с нами к Ланжелье ты не можешь, — твердо заявил он.

— Понимаю, — проворчала Тео. — Вы будете вести разговор на мужском языке, недостойном моих ушей.

Дюра перевел взгляд на сына.

— Мы собираемся хорошенько его припугнуть, мама. Это зрелище не для слабонервных.

— Надеюсь, вы не проявите чрезмерной жестокости. Хотя припугнуть его не мешает. — Она улыбнулась. — Возможно, это возымеет действие.

Однако поворот событий оказался совершенно неожиданным. Переступив порог незапертых апартаментов Ланжелье, отец и сын обнаружили его убитым. Видно, кому-то он досадил гораздо сильнее, чем им. Любовница, совершенно голая, стояла на кровати, глядя на лужу крови под еще не остывшим телом.

— Это сделал какой-то человек с топором… всего несколько мгновений назад, — спокойно заявила она, убирая со лба золотистый завиток волос. — И из-за этой крови я не могу сдвинуться с места. — Похоже, в этот момент ее не столько заботили собственная нагота и даже убийство любовника, сколько перспектива испачкать ноги. — Вы не перенесете меня на пол?

Паша сделал это не без удовольствия — женщина была просто великолепна.

— Благодарю вас, — тихо произнесла она, подняв на него фиалковые глаза, когда он опустил ее на ноги в соседней комнате. — Не знаю, что и делать.

— Возможно, я смогу вам помочь, — сказал Паша первое, что пришло на ум.

— Буду вам весьма признательна.

Намереваясь как можно скорее покинуть квартиру Ланжелье, Беатрикс Гросвенор широко улыбнулась красивому молодому человеку, с интересом разглядывавшему ее.

— Вероятно, есть смысл уйти отсюда до появления властей, — произнес Дюра, присоединившийся к ним после торопливого осмотра жилища.

— Не желаете ли накинуть мой сюртук? — вежливо спросил Паша, словно в комнате неожиданно похолодало.

— Я оденусь очень быстро. — Незнакомка вскинула руку, растопырив пальцы. — Пять минут. — И, повернувшись, исчезла в гардеробной Ланжелье.

Вытащив маленький чемоданчик, она нашарила в кармане сюртука Ланжелье ключ от платяного шкафа и начала собирать свои пожитки, не позволяя себе думать о быстрой, кровавой расправе, обрушившейся на ее тюремщика. Все еще находясь под воздействием шока, она гнала из памяти жуткую сцену убийства, крики Ланжелье, ледяное спокойствие его убийцы. Все ее помыслы в этот момент были подчинены инстинкту самосохранения. Одежда… деньги… личные вещи… Наконец-то она обретет свободу после долгих четырех недель заточения.

Упаковав чемодан, она торопливо оделась и начала поиски денег. Ланжелье наверняка имел какие-то наличные сбережения, хотя в последнее время немилосердно проигрывал в карты. Бормоча под нос ругательства, она методично обыскивала ящик за ящиком. Но по мере того как надежды на успех таяли, ею все сильнее овладевало отчаяние. Без денег она не сможет вернуться домой.

Она молча проклинала вероломство Ланжелье и собственную наивность, позволившую ему коварно лишить ее свободы. Но это послужит ей уроком, повторяла она про себя, переходя к другому бюро и выдвигая очередной ящик. Впредь она не будет столь легковерной. Прошло еще несколько длинных минут, прежде чем она обнаружила тайную кассу Ланжелье, спрятанную среди замусоленных галстуков. Ее лицо покрывала холодная испарина, а сердце колотилось так сильно, словно она пробежала не один десяток миль. Пять сотен франков. Беатрикс едва не разрыдалась. Этого не хватит на обратный путь в Англию.

Может, попросить незнакомцев дать взаймы? Нет, не стоит демонстрировать им свое бедственное положение. После печального опыта с Ланжелье, державшего ее фактически в плену, она на всех парижан смотрела с подозрением. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, она разгладила складки юбки. Инстинктивный жест вызвал у нее легкую улыбку. Как будто внешний вид имеет какое-то значение, когда находишься в безвыходной ситуации и не знаешь, к кому обратиться за помощью. Хотя на самом деле, вдруг подумала Беатрикс с прагматичной решимостью, учитывая ее теперешнее положение, ее внешний вид, вероятно, все же имеет значение.

Быстрый взгляд в зеркало подтвердил, что придраться не к чему. Покусывая губы, чтобы придать им более яркий цвет, она искусно изобразила заискивающую улыбку и торопливо прикинула в уме, что будет лучше — рассказать правду или сочинить какую-нибудь небылицу. Заученно улыбнувшись, она подхватила чемодан и отворила двери гардеробной. Она сделает все, лишь бы скорее вернуться домой.

— Позвольте вам помочь.

Паша протянул руку за ее ношей и подумал, уж не связался ли Ланжелье с гувернанткой, оставшейся без работы. Столь старомодное платье из серого шелка не надела бы ни одна уважающая себя куртизанка.

— Давайте воспользуемся черной лестницей, — предложил Дюра. — Нам нельзя привлекать к себе внимание.

— У Ланжелье было достаточно врагов, — промолвила Беатрикс. — Он спал с заряженным пистолетом под подушкой. Так что список подозреваемых будет длинным, — сказала она деловито, не узнав собственный голос.

— Он многим задолжал деньги, — добавил Паша. — В основном всяким подлецам.

— Тот, кто его убил, выглядел настоящим головорезом.

— Вам повезло, что он вас не тронул.

— Раскроив череп Ланжелье, он сообщил, что приказа покончить с женщиной не получил. Я была ему весьма признательна.

«Я тоже», — подумал Паша не без корысти.

— Удивительно, что Ланжелье дожил до своих лет, — констатировал Дюра с бесстрастной обыденностью, открывая дверь, ведущую на черную лестницу. За многие годы войны, что вела Франция, вид смерти стал для него привычен. — Подай даме руку на лестнице, — велел он сыну. — »Я проверю, чтобы в квартире после нас не осталось никаких улик, и немедленно спущусь вниз.

• 1/68
• Следующая