Прикосновение греха - Джонсон Сьюзен - Страница 14

• Предыдущая
• 14/68
• Следующая

— Я уже подумал, что ты уснула, — лениво протянул знакомый голос.

Отделившись от стены, из тени вышел Паша.

— Как ты меня нашел? — с досадой воскликнула она.

— По запаху. — Блеснул он улыбкой. — Я никогда его не забуду.

Трикси тихо выругалась.

— А поскольку центральный вход надежно заперт, мне оставалось только подождать. Ты не могла убежать, — добавил он.

— Женщины, вероятно, никогда от тебя не убегали, — заметила она язвительно.

Он пожал плечами.

— Но я не такая, как все, Паша, — заявила она. Его спокойствие выводило ее из себя. — Ты зря теряешь время.

— Позволь мне самому судить. — Он двинулся к ней. — Дай мне свой чемодан.

Трикси торопливо отступила, отведя чемодан в сторону.

Паша вскинул в примирительном жесте руки и заговорил ласково и терпеливо, как будто она была упрямым ребенком:

— По крайней мере выслушай меня.

— Мне не нужны объяснения по поводу твоих брошенных любовниц. — Сердитая и уязвленная, она не могла забыть отвратительной сцены с рыдающей женщиной, повисшей у него на груди.

— Эта женщина у мадам Орман любит одного их моих приятелей, а не меня, — пояснил он. — Ее зовут Мари Сансер. Ей сообщили, что ее возлюбленный попал в плен к туркам. Так что ее отчаяние вполне обосновано. Гюстав находится в греческой тюрьме. Какие подробности тебя еще интересуют?

— Мне не нужны ни подробности, ни объяснения. Мы с тобой едва знакомы. — Если эта Мари не была его любовницей, наверняка найдется дюжина других. Она не имела ни малейшего желания пополнить список брошенных Пашей женщин.

Он вскинул брови.

— Других мужчин ты знаешь лучше? — язвительно осведомился он.

— Не старайся меня подловить, Паша. Ты знаешь, что я имею в виду. Нет смысла продолжать этот разговор. Я намерена уехать из Парижа одна. Мне нужно как можно скорее вернуться к сыну.

— Выслушай меня сначала.

— Придется. Ведь ты загородил мне дорогу.

— Пойми, Трикси, мои отношения с Мари носят платонический характер.

Как мог он прочитать ее мысли?

— Я никогда бы не оставил женщину плачущей или несчастной.

Явная переоценка своих возможностей.

— Я направил Мари к своему адвокату, чтобы он занялся вопросом освобождения Гюстава. При наличии достаточной суммы заключенного можно выкупить из турецкого плена. Мои средства — в ее распоряжении. Скажи, что еще нужно, чтобы ты поверила в правдивость моих слов. Если хочешь, я могу рассказать тебе об отношениях Мари и Гюстава. Семья Гюстава тяготеет к судьям и прелатам, они не одобряют жизнь, которую ведут Мари и Гюстав. Мы все дружим уже много лет.

— Ты такой добрый и заботливый, — ввернула Трикси, — только непохоже, что с той женщиной у тебя чисто дружеские отношения.

Сам факт, что она обсуждала с Пашей подобные вещи, вызывал у нее сомнения в собственном здравомыслии. Не все ли ей равно, друг ему Мари или любовница?

— Обратись к моему адвокату, — предложил Паша. — Поговори с самой Мари.

Если бы не страстное желание вернуть Трикси — импульс, возобладавший над остальными, — Паша, в свою очередь, удивился бы своему стремлению успокоить женщину.

— Еще этот спектакль в салоне мадам Орман, — напомнила ему Трикси, кипя от возмущения при одной мысли, что их отношения с Пашей ни для кого не были секретом.

— Я просто попытался избавить тебя от чувства неловкости. И согласись, «что до появления Мари тебя все устраивало.

Вероятно, с ним следовало согласиться, но она еще не настолько успокоилась, чтобы признать его правоту.

— Ты надеешься, что это тебя реабилитирует?

— Ты так нервничала из-за этой чертовой портнихи, что я посчитал необходимым придумать что-то, чтобы ты расслабилась. — Паша пожал плечами. — Но прошу прощения. Мне не следовало этого делать. — Его губы дрогнули в улыбке. — Ругай меня всю дорогу до побережья, только перестань сердиться.

Покорность Паши Дюра должна была бы смягчить ее гнев. Однако она с вызовом спросила:

— Предлагаешь мне сделать вид, будто ничего не произошло?

— Да, пожалуйста. Я был не прав… и прошу меня простить, — добавил он мягко. Он не в силах был ее отпустить, хотя не мог найти этому разумное объяснение.

Несмотря на его оправдания и раскаяние, она должна была бы ответить ему отказом. Так поступила бы на ее месте любая разумная женщина.

Возникла пауза.

В переулок вбежали двое детей. Их звонкий смех вспугнул тишину.

Воспользовавшись случаем, Паша подошел к Трикси и протянул руку за чемоданом.

— Никто из нас не понимает, зачем мы это делаем. Я не был в Англии уже много лет.

— А я никогда не вступала в разговор с человеком, с которым не была знакома, — призналась она, давая понять, насколько необъяснимы ее поступки.

— Значит, мне повезло.

Приободренный ее признанием, Паша забрал у нее чемодан, привлек к себе и отступил к стене, освобождая детишкам проход.

Ощутив тепло его сильного тела, Трикси подняла на него взгляд и улыбнулась:

— Наверное, мне тоже повезло.

— Значит, друзья? — прозвучал над самым ухом его бархатистый голос.

— Чуточку больше, я бы сказала.

— Значительно больше, моя дорогая, очаровательная Трикси. — Он наклонился, чтобы запечатлеть на ее щеке легкий поцелуй. — Позволь мне показать тебе Ла-Манш с палубы «Сокола».

Она тихонько вздохнула.

— Мне трудно ответить тебе отказом.

— Вот что я предлагаю. Ты скажешь, что тебе нужно, и я все доставлю.

— Неудивительно, что женщины виснут на тебе.

— Только не по этой причине, — усмехнулся он. — Но я постараюсь вести себя наилучшим образом, чтобы ты больше не убегала.

Трикси снова засомневалась в том, стоит ли везти его к себе домой.

— Напрасно я так поступила.

— Считай это отдыхом, — предложил он.

— От моей скучной и однообразной жизни.

— От наших жизней, — уточнил Паша.

Их внезапно завязавшиеся отношения казались ему не менее загадочными, чем ей. Быстро пресыщаясь женщинами, он часто их менял. Однако продолжительное путешествие в Кент наполняло его радостным ожиданием.

«Крису понравятся игрушки», — размышляла Трикси. Интересы сына были для нее превыше всего. И положа руку на сердце, если отбросить в сторону моральные и этические соображения, ей совсем не хотелось отказываться от очаровательного общества Паши.. После многих лет несчастливого существования ей предложили ни с чем не сравнимое удовольствие, и соблазн принять его был чересчур велик.

— Скажи «да», — прошептал он.

Все еще одолеваемая тысячами сомнений, она молчала.

— «Сокол» быстроходен, — уговаривал он. — Я доставлю тебя домой за три дня. — В его взгляде запрыгали озорные искорки. — И компания лучше, чем на пакетботах[2].

Трикси рассмеялась:

— Убедительный аргумент, месье Дюра. Ваша точка зрения не лишена достоинств.

— Благодарю вас. — Намек на согласие, прозвучавший в ее словах, его обрадовал. — Позвольте мне сопровождать вас домой, леди Гросвенор? — взмолился он, придав голосу максимум почтительности и вежливости.

— Будь я одна, не стала бы сомневаться, а так мне нужно подумать…

Он прильнул губами к ее губам, положив конец ее колебаниям. Его поцелуй воспламенял, дразнил, вселял надежду.

Но когда они подошли к карете и уже собирались в нее сесть, Трикси вдруг с пылкой прямотой объявила:

— Раз уж я позволила тебе сопровождать меня, хочу сначала увидеться с твоим адвокатом.

Паша опешил было, но тут же ответил как ни в чем не бывало:

— Никаких проблем.

— Пойми, я не хочу снова оказаться легковерной дурой, — сказала она и, взяв предложенную им руку, поднялась на ступеньку.

— Что ж, справедливо.

— Нам еще предстоит обсудить платья, — добавила она, блеснув глазами, когда он уселся рядом.

— Как угодно, — промолвил Паша с едва уловимой улыбкой на губах.

Платья уже лежали упакованные в экипаже.

• Предыдущая
• 14/68
• Следующая