Серебряное пламя - Джонсон Сьюзен - Страница 55
- Предыдущая
- 55/82
- Следующая
День и ночь сменяли друг друга, а в роскошной, завешенной шелком комнате Трей не различал их смены. Находясь в плену смутных грез, он не слышал шума этажом ниже. Он сильно потерял в весе за последнюю неделю, руки уже не были так крепки, светлые глаза неестественно блестели, черные круги под глазами подчеркивали резкие черты лица. Лежа на мягких подушках в тонких шелковых брюках, он не различал границы между бодрствованием и сном. Недавно его помыли вышколенные служанки Ку, и теперь его темные влажные волосы раскинулись на подушке, от кожи исходил запах благовоний, употребляемых в доме Ку. Трей лежал в блаженной неподвижности, не терзаемый темными демонами, в его видении царил горный ландшафт ранней весной.
Но вот в сознание проник негромкий вскрик, ресницы чуть приподнялись, что-то странное появилось в мягких пастельных оттенках солнечного пейзажа. Он прислушался — тишина, но ощущение холодного и грубого вторжения в его грезы не проходило. Лениво просеивая в сознании множество возможных причин, он в конце концов нашел причину беспокойства. «Мое ухо», — небрежно подумал Трей. И затем его глаза открылись.
Это было нечто потрясающее.
Джейк Полтрейн возвышался над ним, прижимая револьвер к виску Трея, его близко расположенные глаз горели от ненависти. Классический ночной кошмар с иронией подумал Трей.
— Ты должен умереть, — прорычал Джейк. От усилия держать твердо руку на лбу у него выступили капельки пота. — Это так легко, — пробормотал он, воодушевленный близкой победой. Он просто вошел в незапертую дверь, пересек покрытую ковром комнату, приблизился к кушетке и приставил револьвер к виску Трея. Первая удача в делах с семьей Брэддок-Блэк. И он собирался извлечь все преимущества из этой ситуации. — После того как убью тебя, велю содрать с тебя кожу и сделать себе из нее башмаки. — Улыбка Джейка были полна злорадного самодовольства. — Посмотрим, спасут ли тебя миллионы твоего папаши, ты, полукровок.
Трей тихо-тихо засмеялся, отчего его похудевшее тело затряслось, и снова медленно закрыл глаза. Нереальность ситуации поразила его, как надуманная мелодрама. Джейку не хватает только кошачьих усов и злобного взгляда, мелькнуло в голове у развеселившегося Трея, хотя маленьких поросячьих глазок и складок жира достаточно. Он посмеялся снова от того, что в его сознании поросячья морда наложилась на образ Джейка.
Разъяренный небрежным равнодушием Трея, Джейк настойчиво и грубо вдавил ствол револьвера и прорычал:
— Открой глаза, ублюдок.
Несколько секунд прошло, прежде чем Трей перестал смеяться и подчинился. Джейк Полтрейн за эти секунды обрушил на свою жертву поток ругательств, а его трясущаяся, нетвердая рука непрерывно сжимала и разжимала рукоятку револьвера. Он ожидал, что Трей будет унижаться и молить о пощаде, — сценарий, который он проигрывал тысячу раз в различных вариациях. Проклиная Трея за смех, он напряженно думал, как объяснить непонятную реакцию Трея. Затуманенный опиумом мозг Джейка потерпел неудачу.
Окончательно открыв глаза и осмотрев блестящими глазами очертания Джейка, чувствуя холодную сталь у виска, Трей заинтересованно подумал, почувствует ли он боль от выстрела в голову. Он улыбнулся от неуместности этой мысли и сказал:
— Расслабьтесь, Джейк, застрелить человека очень легко. Вы все воспринимаете слишком серьезно. Чертовски серьезно, — пробормотал Трей, в его сознании внезапно появились более приятные мысли. — Один Ку знает, как избавиться от серьезности в жизни. Правильно, Джейк?
— Ку такой же мерзавец, как и ты, краснокожий. — Джейк сплюнул, его отношение к расовому равенству не отличалось терпимостью.
— Не очень-то прилично, Джейк, так говорить о нашем гостеприимном хозяине, — сделал Трей вежливое замечание. — Ку обеспечил нас золотыми грезами и прекрасными женщинами надолго вперед.
— Сукин ты сын, — пролаял Джейк.
— Сожалею, но вы не правы, — пробормотал Трей, глаза у него снова прикрылись, в то время как слабая улыбка искривила губы.
Джейк не сумел оценить чувство юмора Трея, его ненависть была столь разъедающей, что отравляла мозг в любое время, спал он или бодрствовал; единственным навязчивым желанием были смерть Трея и окончание процветания семьи Брэддок-Блэк. Слишком долго они боролись с его намерениями расширить пастбища для скота, слишком долго Хэзэрд избегал смерти; его сыну, более уязвимому в своей молодости и рыцарском отношении к жизни, вряд ли это удастся. Теперь, наконец, Трей в его руках.
— Я собираюсь убить тебя, — пробурчал он, — убить, убить, убить тебя… — Слова прозвучали как молитва.
— Вряд ли у вас это получится, Джейк, если вы не перестанете трястись, — пробормотал Трей и повернулся на другую сторону, словно собираясь уснуть.
Конвульсивная дрожь потрясла Джейка, когда он увидел мускулистую спину, небрежно подставленную ему. Почему этот ублюдок не молит о пощаде? Какое же это будет удовольствие, если он не позволит унизить себя. И со злой хитростью Джейк подумал о женщине, той, у Лили, единственной, по слухам, которая ушла от Трея. Невосприимчивый к страху, самонадеянный детеныш Хэзэрда клюнет, возможно, на уязвленное самолюбие.
— Если бы я купил ее, она бы никуда не делась, — сказал Джейк с отвратительной улыбкой. — Я бы запер ее или связал. — В его голосе появилось злорадное сочувствие. — Только дурак может дать шлюхе свободу. Нельзя доверять шлюхам, они будут трахаться со всеми.
Когда Трей повернулся, Джейк испытал внезапное захватывающее веселье. Светлые серебристые глаза больше не были закрыты, не были затуманены, в них не было насмешки. В них, как заметил Джейк, удовлетворенный своей стратегией, предвкушая долгожданную месть, легко прочитывалось оскорбление. Наконец-то он пустит мерзавцу кровь.
— Я бы привязал ее к постели и смотрел бы за тем, чтобы она развлекала меня, — продолжал он, поворачивая нож в ране. — Ты, краснокожий, глупее, чем я думал.
Бешенство переплавило сонную вялость, разум Трея стал осознавать грубую реальность. Револьвер колеблется в руках Джейка, заметил он с живостью, очень сильно. Словно проснувшись от десятилетней спячки, он осмотрел комнату, зафиксировал дверь, массивное тело Джейка, трясущуюся руку с револьвером. Джейк Полтрейн по ошибке перешагнул порог, увлеченный своим навязчивым желанием, и оказался на запретной территории. Чувство Трея к Импрес, до конца им не понятое, было только его, и никому, а особенно Джейку Полтрейну, не будет позволено посягать на его собственность. Эмоции управляли Треем, не разум, и мысль о Джейке Полтрейне, прикасающемся к Импрес, была непереносима. Необходимость неотвратимой мести, тот импульс, с которым он боролся недавно, неожиданно трансформировалась в его сознании и он, одурманенный опиумом, прикинул, способен ли уклониться от пули.
— Значит, ты не смог заставить ее остаться, — продолжал насмехаться Джейк, лицо у него покраснело от мстительного триумфа, в тихой комнате слышалось его хриплое дыхание. — Если я увижу ее после того, как ты умрешь, то сладко поцелую в память о себе. — И если бы от восторга можно было светиться, Джейк Полтрейн озарил бы всю затемненную комнату.
Трей осознавал, что задумал Джейк, понимал иррациональную основу своего собственного гнева, даже понимал, что Джейк ограничится словами и на него можно просто не обращать внимания, если только в какой-то момент его не захлестнут эмоции.
— Нажми на спуск, Джейк, — сказал Трей мягко, — если хочешь ее, потому что это единственная для тебя возможность когда-нибудь прикоснуться к ней. — И в полумраке комнаты Импрес внезапно появилась между ними, как живая, улыбающаяся, хотящая, чтобы ее поцеловали. Она шагнула вперед. — Н-е-т! — закричал Трей в инстинктивном порыве и, скатившись с роскошной кушетки, бросился на Джейка.
Тело Трея с силой ударило в ноги Джейка, раздался выстрел, Джейка отбросило назад под тяжестью Трея, и, потеряв равновесие, он выронил револьвер. Джейк пытался дотянуться до оружия, которое оказалось под низким, покрытым черным лаком стулом, но Трей, не обращая внимания на револьвер и кровь, текущую у него по лицу, хотел только одного: чтобы Джейк Полтрейн никогда не смог прикоснуться к Импрес. Как сумасшедший, поглощенный навязчивой идеей, Трей навалился на Джейка, прижав к полу в нескольких дюймах от блестевшей револьверной рукоятки. Яростно извиваясь, Джейк пытался вывернуться и, защищаясь, яростно молотил Трея руками и ногами. Джейк был тяжелее Трея, потерявшего вес в чистилище Ку. Они катались по ковру, оставляя следы крови, и Трей, одетый только в легкую шелковую пижаму, по существу, был не защищен, текшая кровь мешала, ему смотреть, но обуреваемый единственным желанием Трей захватил массивную шею Джейка, добравшись, почти добравшись, до горла.
- Предыдущая
- 55/82
- Следующая
