Кризисный центр "Монстр" (СИ) - Елисеева Валентина - Страница 21

– С чего бы мне удивляться, Шон? Я же знал: Элен солгала мне в том, что её родные никогда не проявляли склонности к агрессии. И не мне презрительно воротить нос от тех, чьи родственники не были ангелами во плоти: бабушка Элен точно не превзошла моих демонических предков в деле жестокости.

– Не скажи... ты ещё не знаешь, кого она убила и как.

Пролистав копии страниц давнего судебного разбирательства, Эрл сокрушённо покачал головой:

– Бедная девочка! Вероятно, ей рассказали о том, что её родителей отправила на тот свет её собственная бабушка: поэтому сбежала сразу, как ту выпустили из заключения. Надеюсь, Элен рассказали об этом не в то время, когда ей было пять лет!!! И не во всех кровавых подробностях!

– Бедная девочка?! Бедная девочка?!! Мастер, вас подменили инопланетяне?! – взвился Денни. – Я бы сказал: опасная девочка! А когда я слышу умильный тон, которым вы говорите о ней, я понимаю, что она – ОЧЕНЬ опасная девочка! Одна из тех, что способна прикончить самого сильного инкуба! Забыли, в чём слабость вашего рода, шеф?!

– Не забывайся, – холодно отрезал Эрл, – я лишь выразил сочувствие ребёнку, которого самым жутким образом враз лишили всей семьи.

– Ты акцентируешься не на том, – напряжённо сказал Шон. – Сочувствие – дело десятое, важнее, что у девицы врождённая предрасположенность к насилию и безжалостности: её бабушка безумна, поскольку такого рода преступления нормальные люди не совершают!

– Психиатр из нас я, – усмехнулся Эрл. – Убийства родных всегда имеют под собой скрытые, но очень веские основания, и эти основания, само собой, не передаются по наследству. Будь женщина впрямь безумна, это неоднократно проявилось бы в тюрьме, но там её поведение характеризуют как образцово примерное.

– Маньяки могут действовать под влиянием редких вспышек – ты же сам говорил, – напомнил Шон.

– Да, но именно родных маньяки трогают крайне редко и уж точно не с них начинают свой ужасный путь.

– Всегда есть исключения из правила, это тоже неоднократно говорил ты сам! Тебе настолько нужен биофизик, что ты готов закрыть глаза на всё, да?! Просто поразительно!

– Если бы ты видел, с каким энтузиазмом она создаёт механический имплант для единорога и трудится над возвращением цветочувствительности фениксу, ты бы не поражался. Её русская родня точно не имеет отношения к Иным? – задал наиболее интересующий его вопрос Эрл.

– Точно. Дед её был лесником, а ненормальная бабка – счетоводом при лесничестве. Дед умер задолго до рождения Элен, бабка в одиночестве растила её мать, – ответил Денни. – Никаких странностей до кровавой трагедии за семьёй не замечалось, а что касается родственных связей с кем-то из наших, то в такую глухую тайгу никто из Иных отродясь не забирался. И к чему этот вопрос, мастер, если лабораторные исследования не выявили в крови Элен признаков наличия сверхъестественных предков?

– Всё так, но в ней определённо есть что-то необычное.

Ему ответили пожатием плеч: Шон не был лично знаком с его новой помощницей, Денни же считал, что та является потенциальной угрозой, а он предпочитал держать таких подальше, а не изучать их.

Родители Финиста нервно дёргались при каждом стуке, нарушавшем тишину коридора в исследовательском медицинском центре университета, и не сводили глаз с двери в операционный блок.

– А если произойдёт отторжение искусственной сетчатки, он вообще лишится зрения, да? – в тысячный раз переспросила мама-феникс.

– Вероятность подобного исхода крайне мала, а успех операции по возвращению собственной сетчатки практически несомненен, – терпеливо, в тысячный раз повторила Элен.

– Однако оперируют только один глаз, а не оба сразу.

– Разумеется, это общепринятая практика. Если вдруг что-то пойдёт не так, то на второй операции будут учтены и исправлены все недочёты, но подобные вряд ли возникнут.

– Его принадлежность к Иным не всплывёт во время операции? Врачи ничего не заподозрят? Не остановят операцию из-за этого? – заговорил о других терзающих его страхах феникс-отец.

– На этой стадии опасность разоблачения отсутствует. Что же касается выращивания трансплантата, то с моими коллегами генетиками пообщался Марко Коста, и они абсолютно убеждены, что работали с самым обычным человеческим генным материалом.

Услышав имя главы лос-анджелесского клана вампиров, родители Финиста уважительно склонили головы и замолчали в тревожном ожидании, не мешая Элен вспоминать эпическое знакомство с древним вампиром.

Глава клана, могущественный трёхсотлетний вампир, выглядел двадцатилетним юношей с рекламного плаката. Русоволосый, голубоглазый, высокий и статный, он полностью опровергал традиционное представление о вампирах, как о худых чернооких брюнетах. Возраст, силу и непоколебимую уверенность в себе выдавал только его цепкий, пронзительный и властный взгляд, совсем не вязавшийся с юношеским обликом. У Элен мороз пробегал по коже от взгляда Марко: он диссонировал, будто молодому парню имплантировали глаза умершего старика, а душа покойника задержалась на дне этих глаз и холодно взирает с глубины на беспокойный живой мир. Вампира пригласили в кризисный центр «Монстр» специально для помощи Элен: в его задачу входило обеспечить ментальное прикрытие её работы на благо Иных. Факт необходимости прикрытия подтвердился, когда профессор кафедры генетики увидел образцы ДНК юного пациента с дальтонизмом.

– Ты солгала про релакс-отдых, на самом деле тебя похищали инопланетяне? Мальчик – один из них, да? – аж подпрыгнул профессор.

И вот тут-то из-за спины Элен выступил Марко, и лицо профессора успокоено разгладилось и новых вопросов не последовало. Зато у вампира их оказалось немало, и он засыпал Элен расспросами о её работе, как только выполнил свою основную миссию: внушил генетикам простую мысль, что в альма-матер всё спокойно и ничего необычного не происходит. Сидя спустя час в кабинете Эрла Хэлла и под его пристальным присмотром, Элен покорно отвечала на все «как» и «что» вампира и подробно объяснила, в чём заключалась её собственная роль, как биофизика, в деле создания искусственной цветочувствительной сетчатки для феникса.

– У тебя очень интересная работа, – протянул древний вампир, и Элен почудились нотки зависти в его флегматичном голосе. – Я сумел осилить школьную программу по физике и математике, несколько раз пытался учиться в университете, но всегда срезался на первом же курсе на общей физике, линейной алгебре и аналитической геометрии. Один из профессоров как-то сказал мне, выставляя неудовлетворительную отметку в табель: «Я впервые сталкиваюсь с таким идеальным заучиванием материала наизусть при полнейшем непонимании его смысла. Для изучения законов физики одной фотографической памяти маловато, молодой человек». Забавно, но я действительно почувствовал себя тогда молодым человеком, хоть был в четыре раза старше профессора. И тогда же я понял глубину выражения «не дано». Среди Иных есть финансисты, экономисты, политики, но совсем нет знатоков естественнонаучных дисциплин.

«Зато вам дано многое другое: сверхъестественные ментальные способности, сотни лет жизни, вечная молодость», – подумала тогда Элен, ломая голову, каким же образом функционирует организм вампира. Ей, как биофизику, было очень любопытно выяснить физико-химическую составляющую происходящих в нём процессов и страшно хотелось попросить себе хоть одного подопытного для исследований! Она уже вычитала в книгах центра, что в момент смерти тело вампира рассыпается прахом, поэтому подопытный был нужен исключительно живой, но кто ж его даст, верно?

– Под твоим взглядом, Элен, я тоже ощутил давно позабытое чувство: чувство опасения за свою жизнь, – изумлённо констатировал Марко. – А ты знаешь, мне не способна внушить его даже стая разгневанных драконов!

– И не мечтай сманить к себе мою сотрудницу, – немедленно вмешался в их диалог Эрл.