Шериф (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 34

Валеру-барыгу я не знаю, а вот Валерку-пацана прекрасно помню. Учились вместе в одной школе, правда, в разных классах. Держался всегда наособицу, всегда сам по себе. Из хорошей семьи, родители не то врачи, не то учёные, уже не помню. Хрен знает, как он ступил на эту кривую дорожку, но, когда я уходил в армию, Холера уже был известен на районе, как человек, который может достать, что угодно. И речь шла вовсе не о редких марках.

Рассказывали про него, что какой-то торчок подстерёг Валеру в подъезде, приставил нож и отобрал дурь. Так того доходягу потом нашли с двумя дюжинами колотых ранений по всему телу. Неизвестный преступник бил на эмоциях, но стараясь не задеть жизненно важных органов, чтобы убитый помучался. Это была лишь одна из множества историй, окружающих Холеру.

Однако умереть он должен был не из-за своего прошлого или скотского характера. А потому что продавал наркотики Лёшке. И за его смерть ублюдок ответит, даже если я останусь в том здании.

Тем временем счастливый клиент нетвёрдой походкой покидает мою видимость. Пора. Надвинув шапку пониже, бреду к металлической двери и трижды быстро стучу. Мне же надо скорее внутрь, скорее купить яд. Меня же плющит, чего ты так копаешься? Пытаюсь войти в образ в меру своих скромных сил.

— Чё надо? — вежливо приветствует меня охранник, открыв узкое смотровое окошко.

— К Холере.

— Я тебя раньше не видел, — с прищуром замечает собеседник.

Я демонстрирую мятую пачку купюр и слегка подёргиваю головой.

— Мужик, мне к Холере надо! — вкладываю в последнее слово всю одержимость того, кто целенаправленно сжигает себя с каждой дозой.

Хмыкнув, амбал закрывает окно и… открывает дверь.

Ныряю внутрь и тут же упираю ствол в его левый моргающий глаз. Свободной рукой с силой отгибаю указательный и средний палец назад вдоль запястья. Боль вытряхнет из его головы лишние мысли.

— Руки! Руки! — мой свистящий шёпот плывёт в тесном коридоре.

Охранник со стоном ошарашенно вскидывает свободную конечность к потолку.

— Мужик, ты чего?! Подожди, ты хоть знаешь, кто крышует…

— Заткнись!

Давление на пальцы усиливается, и он приглушённо стонет.

— Сколько человек в здании? — я держу краем глаза весь коридор. — Где сидит Холера?

— Два. Ааа! Сука! Три! Три! Петька дежурит у кабинета!

— У кабинета Валеры?

— Да.

— Где?

— Второй этаж. Направо от лестницы.

— Ааааа! Сука! Да направо! Не вру я!

— Спасибо.

Резко отдёргиваю оружие и вбиваю его пистолетной скобой в горло отзывчивому охраннику. Тот хрипит, схватившись за шею, и я трижды прикладываю его рукояткой по лицу. После третьего раза свет в его глазах гаснет, и без сознания крупное тело рушится на пол.

Хочу направиться дальше, но, сделав два шага, разворачиваюсь. Рисковать нельзя. Может очнуться и помешать моим планам. Выхватив нож, без замаха дважды бью его по горлу. Стараюсь стоять так, чтобы меня не зацепило пролитой кровью.

Безымянный мужчина умирает, так и не придя в сознание. Вот и всё. Первая душа на моей совести. Утешаю себя тем, что он знал, на кого работал. Знал и был готов получать кровавые деньги.

Допускаю, что покойный соврал, поэтому иду быстро, на случай если крики услышали, но аккуратно, чтобы не нарваться на пулю. Пока не исполню задуманное, умирать рано.

Первый этаж попытались привести в порядок, но всё равно обстановка оставляет желать лучшего. Осыпавшаяся побелка, грязь, неаккуратные следы разогреваемой пищи.

Добравшись до лестницы, прижимаюсь к стене и, держа проём на мушке, тихо поднимаюсь по ступенькам. Также беззвучно выглядываю из-за угла и в восхищении матерюсь про себя. Потому что тот самый Петька мотает с закрытыми глазами головой под орущую в наушниках музыку. Шикарная охрана. Отряд спецназа может залететь, а этот недоумок всё пропустит.

Убрав пистолет в карман, спокойно иду к меломану. Заметив меня, тот лишь приспускает один наушник.

— В первый раз? Без глупостей, понял? — с ноткой угрозы предупреждает он.

— Угу.

Приблизившись, одним рывком смещаюсь влево и резко прижимаю ствол к шею охранника.

— Открывай.

Ещё десять секунд на дебаты и убийственные аргументы с моей стороны, и Пётр распахивает дверь, придерживаемый мной со спины. Просторный, хоть и чутка обшарпанный кабинет. Явно новый стол посреди этого бардака. За ним, уставившись в ноутбук, сидит Холера собственной персоной.

Высокий, долговязый мужчина неопрятного вида. Неряшливая отросшая борода и волосы, которые давно следовало бы подстричь. Тёмные чуть раскосые глаза бегают по дисплею.

Перехватив своего сопровождающего за горло, я стреляю. Никаких предисловий, никаких разговоров и обвинений. Пришёл же я сюда не за этим. Во мне ничего не дрожит, не дрожит и моя рука.

Грохот выстрела в замкнутом помещении. Пуля входит ровно туда, куда я целился. Живот ублюдка на долю секунды сминается, а его самого откидывает на спинку кресла. Без задержки ещё дважды жму на спусковой крючок. По пуле в каждое плечо барыги. С криком он падает на пол, а охранник уже начинает вырываться из моей хватки.

Еле успеваю приложить его по затылку, и Пётр плывёт. Добавляю ещё раз и хладнокровно всаживаю пулю с близкого расстояния. Последний охранник падает, как подкошенный.

Переступив его, подхожу и огибаю стол. Валера стонет от боли, но тянется куда-то к выдвигаемому ящику стола. Скорее всего, там спрятано оружие. Что ж, надо было думать заранее.

Пули в запасе ещё есть, поэтому делаю ещё три выстрела. Колени. Снова живот. Холера переходит на вой. Сажусь на угол стола и смотрю на то, как он извивается в агонии. По идее это должно обрадовать меня. Ведь должно же? Он виноват и сейчас страдает, как не страдал никогда прежде. Отвечает за грехи. Однако внутри только холод и пустота. Вакуум космоса.

— Семь, — зачем-то говорю я.

Не собирался ведь, но теперь хочу, чтобы он понял, почему умрёт.

— Ч-Что?.. — после долгой паузы с трудом выдавливает из себя барыга. — Кто т-ты…

— Лёшка сгорел за семь месяцев. Поэтому раз, два, три, четыре, пять шесть, — навожу на живот, плечи, колени и снова живот.

— Пошёл т… — закончить фразу Холера не успевает, потому что седьмая пуля вышибает ему мозги.

И снова ничего. Ни капли радости. Ни её тени.

По левую руку от меня скрипит дверь, и я смещаю туда пистолет в тот миг, когда из уборной выходит девушка. Она застывает на полушаге, как олень в свете фар. Блондинка, явно крашенная, миловидная, даже красивая. Ужасный длинный маникюр, вызывающая одежда и безумный страх, плескающийся в её глазах.

Зачем она показалась? Почему не отсиделась?

— Не стляй! Не стряй! — громко и как-то странно выдаёт вошедшая.

Она проглатывает часть букв, нечётко выговаривает звуки и я не могу сперва понять, что с ней не так. То ли страх заставил её разучиться говорить, то ли у меня со слухом что-то от частой стрельбы. Однако блондинка активно жестикулирует руками, изображает какие-то фигуры и комбинации.

Глухая. Она глухая. Не слышала пальбы. Просто не слышала. Следующая мысль — охранник на первом этаже не посчитал себя.

Уж не знаю из каких соображений её приблизил к себе покойник. То ли просто понравилась, то ли ценил, что при ней можно спокойно обсуждать дела, а, может, просто влюбился.

Я держу её на прицеле и не могу нажать на спусковой крючок. Это свидетель. На мне три трупа. Математика проста и безжалостна. Одним больше, одним меньше.

Незнакомка дрожит и закрывает глаза. Уже ничего не говорит, просто повторяет один и тот же жест раз за разом. Понятия не имею, что он обозначает. Пожалуйста? Не надо? Пощади?

Со вдохом я прячу пистолет и ухожу.

У меня будут проблемы, но поступить иначе я не могу.

Лёшка бы не понял.

Просыпаюсь от того, что меня трясут за плечо. Нако смотрит с прищуром и негромко произносит:

— Мы приехали.

— Да? Кхм. Окей.

— Ты во сне говорил.

Пожимаю плечами и выбираюсь из машины. Остальные уже успели освободить транспорт и сейчас в напряжении оглядываются по сторонам. Амиши привыкли жить по иному укладу в ином месте. Им придётся приспосабливаться. Процесс болезненный и небыстрый.