Жизни немертвых важны (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 6

— Стойте, придурки! — вторил мне Адам. — Он же зарежет меня!

Никифор отступил за трибуны и спрятался там. Охрана остановилась в нерешительности.

— Старшего зовите, — сказал я спокойно, испытывая неловкость от участия в этом фарсе. — Будем проводить переговоры.

Охранники переглянулись, после чего один из них, правый, развернулся и пошёл на выход. Второй перехватил алебарду и смотрел на меня с подозрением.

— Эти двое что, языки в жопах потеряли? — спросил я у Адама.

— Инструкции гласят, что на посту часовые должны молчать, — ответил тот. — Вот они и молчат.

Слышал я, что у людей с квадратно-гнездовым мышлением, ну, то есть у военных, часовые тоже, вроде бы, не имеют право разевать варежку и обязаны помалкивать, но у них должен быть минимальный набор команд. «Стой, кто идёт?» — я такое в кино видел.

— Идиотизм, — вздохнул я. — Ладно, ждём.

Так как на улице глубокая ночь, реакция начальства потребовала некоторого времени. Зато какая это была реакция!

Человек пятьдесят, исключительно мёртвых воинов, вооружённых стальным оружием и облачённых в латную броню явно земного происхождения, вошли и рассредоточились. В дополнение шло ещё десять живых, вооружённых мушкетами, дизайном похожими на те, которые делал Ворлунд. Возможно, он так и продолжает клепать оружие, но уже в пользу выборной коллегии.

Вперёд вышел какой-то упитанный хлыщ, напяливший на себя стальную кирасу и вооружившийся шпагой.

Физиономия у него квадратная, ощущение такое, что он прибыл из Германии или из скандинавских стран. Волосы чёрные и длинные, что точно не в моде в этих краях, но мужественности образу придают бородка и усы.

— Ты кто, мать твою, такой? — спросил я.

— Густав фон Бреслау, — представился хлыщ. — Дежурный по городскому гарнизону.

— Меня ты, думаю, знаешь, — усмехнулся я. — Хочу видеть Волобуева, Пападимоса, Папандреу, Гнетую, Скучного, Нудного и Сухого. И Комнина ко мне. У нас есть интересная тема для разговора, поэтому пусть поторопятся.

— Ты не в положении человека, который может себе позволить диктовать условия, — произнёс фон Бреслау. — Вырывать из постелей уважаемых людей из-за очередного восстания лича — я не могу пойти на такое.

— Вы тут, как вижу, меня вообще в хуй не ставите, да? — спросил я.

Теперь я начинаю понимать, что мог бы почувствовать Ленин, очнись ночью посреди Мавзолея. Страны нет, у власти додики какие-то непонятные, мутят какую-то хуйню, люди другие, пара тройка смутно знакомых лиц на портретах и надгробиях — всё! Думаю, он бы тоже психанул...

— Со всем уважением, господин лич, — заговорил фон Бреслау, — но ты восстаёшь уже который год, поэтому неразумно устраивать ажиотаж каждый раз.

— Сейчас особенный случай, — усмехнулся я. — Я не собираюсь терпеть весь этот кордебалет, который вы тут устроили. У меня есть свои интересы, которые вы нарушаете своими действиями. Если тебе не жалко своих бойцов и этих двоих бедняг — смелее, давай сигнал к атаке. Возможно, стрелки сумеют вынести меня сразу, но есть риск, что не сумеют и тогда... Тогда я буду бить всем, что у меня есть.

«Завесу Смерти» надо будет выставить прямо сразу, потом долбить иглами по стрелкам, а когда настанет время ближнего боя... Придумаю что-нибудь необычное.

— Буду надеяться, что у моих стрелков хватит меткости и скорости, чтобы, кхм-кхм, «вынести» тебя сразу, — заявил дежурный по городскому гарнизону.

— Ну так дерзай, — усмехнулся я.

— Отпусти лаборанта, — потребовал фон Бреслау.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся я. — А ты мне нравишься! Такой смешной!

— Он не виноват в том, что оказался у тебя на пути, — произнёс немец. — Не губи его зазря.

— Позови указанных мною людей, — потребовал я. — Возможно, драться не придётся. Как я слышал, у вас тут осада. Мой старый знакомый, Ариамен, никак не усидит на месте...

— Я могу позвать только Геннадия Волобуева, — сказал Густав фон Бреслау.

— Ну так зови, — произнёс я. — Или будем тут стоять и смотреть друг на друга?

По сигналу фон Бреслау, один из мёртвых воинов умчался прочь.

Надо же, немчура у нас тоже теперь есть. Насколько я знаю о том мире, там доминируют державы VI века нашей эры, Византия, Сасанидская Персия и Китайская империя Тан, как говорят. (3) Но последняя не особо лезет в дела запада, потому что хватает и своих проблем. Ещё есть Индийские королевства, но они трутся сугубо между собой. Вообще, я преступно мало внимания уделял тому миру, но у меня есть уважительная причина — с момента похищения и отправки в этот мир меня пытались убить или нагнуть без перерывов и выходных.

— Так откуда ты вылез, Густав фон Бреслау? — поинтересовался я. — Родился тут или отправили сюда по причине говённого характера?

— Я родился в ином мире, — ответил немец. — Но был отправлен сюда своим отцом, чтобы не создавать угрозы старшему наследнику рода.

— Да ты что? — притворно поразился я. — И что, рад за брата?

— Рад, — улыбнулся фон Бреслау. — Но не за себя. Здесь меня ждали смертельные испытания, война против людоедов, а затем и тщетный поиск своего места. К счастью, я прослышал о городе свободных людей, где рады каждому, кто готов трудиться на общее благо.

— Ха-ха, забавно, — усмехнулся я. — Ну, где там Волобуев?

До меня донеслись торопливые шаги.

Волобуев, облачённый в миланскую латную броню, прошёл через мёртвых воинов и встал рядом с фон Бреслау.

— Кого я, мать его, вижу! — заулыбался я. — Сам, погладь мой лысый череп, Геннадий Волобуев!

— Приветствую, Алексей, — кивнул мне Волобуев.

— Как же ты докатился до такого, Гена? — спросил я. — Я думал, мы друзья!

— Я никуда не катился, — ответил Волобуев. — И мы никогда не были друзьями.

— Я спас тебя! — начал я вскипать. — Ты бы так и лежал куском мяса с костями посреди той пустыни, не найди тебя я!

— Я не просил этого, — произнёс он.

— Вот как ты заговорил... — процедил я. — Видишь, Густав, как помнят добро эти люди?

Немец стоял с непроницаемым лицом, не давая никакой оценки происходящему.

— «Я тебя не просил, ко-ко-ко!» — передразнил я Гену. — А благодарность где?! Не просил, но тебе помогли, блядь! Испытай хоть для приличия, мать твою, благодарность!

— Тебе следует вернуться в склеп, — сказал Волобуев. — Ты не в своём уме и опасен для окружающих.

— Всегда таким был! — усмехнулся я. — Разве может человек в своём уме довериться таким подопечным?!

— Мы сделали всё, что ты требовал, — упрямо стоял на своём Волобуев. — Сохранили твой мозг, держали его в «Мёртвом стазисе» до тех пор, пока ты не восстал в первый раз. Мы до сих пор стоим на месте. Раньше тут ничего не было, а теперь город. Что мы сделали не так?

Практика показала, что все мои «подстраховочные меры» стоили ровным счётом нихрена, потому что в том, что я вообще сейчас стою с розочкой у шеи этого придурка и разговариваю, заслуга Смерти, а не всех этих мер. Она мне разум сохранила — чувствуется кардинально иной подход к отношению с собственными подопечными!

— Вы используете меня как пакетик с кровью, мать вашу! — воскликнул я. — Держите меня в сраном склепе и не даёте выйти на свободу!

— Ты уничтожаешь всё, что увидишь, стоит тебе выйти на свободу, — спокойно произнёс Волобуев. — А твоя кровь нам не очень-то и нужна, потому что от неё никакого толку, но изымая её, мы отсрочиваем твоё восстание.

— Складно лепишь, сука! — начал я злиться. — Но что будем делать? Я не сдамся без боя и убью любого, кто поднимет на меня оружие.

— Огонь, — произнёс Волобуев.

— Ах, ты, пид...

Мушкетный грохот и острая боль в местах попаданий.

Примечания:

1 — Вита-энергия — энергия жизни. Для Душного применение вита-энергии надёжно закрыто, потому что он и до смерти был некромантом, то есть юзером некро-энергии, читай энергии смерти, а теперь, когда он мёртвый и злой, нельзя даже на полшишечки. На базе вита-энергии стоят маги жизни, различные биомаги, бестиарии и прочие школы, адептов которых в этом мире осталось три с половиной недочеловека.