Ранний старт (СИ) - "Генрих" - Страница 31

— Ну, выписали вам люлей! — Вступаю в разговор, любуюсь отпечатками кулаков лихих центровых на лицах недотымков, — чо, в первый раз что ли? Центровые вас выселенцев постоянно бьют. От нас вы чего хотите?

— Ну, это… — возобновляет бубнёж голубоглазый Егорка, — там был Криворучко, Самойкин…

Дотошно перечисляются все имена, вычленяю только знакомые.

— Они нас били, — заканчивает Егорка.

— Да, — лаконично подтверждает Андрюшка.

— И? — Ещё лаконичнее интересуюсь я. Парнишки опускают очи долу и начинают мяться. Наконец Егорка рожает:

— Их тоже надо побить…

— И кто вам мешает? — Проявляю вежливое любопытство. — Отлавливайте их по одному и бейте.

— А вы? — Андрюшка смотрит, в глазах тающая под давлением жестокой реальности в моём лице надежда.

— А что мы? — Жму плечами. — Не нас же били.

Всё предельно ясно, но парнишки чего-то ждут. Ну, как хотят… могу и объяснить.

— Вы что, не слышали, что мы объявили мобилизацию и войну центровым?

Побитый дуэт переглядывается и разводит руками.

— Не врите, — подаёт голос один из рекрутов, — я вас звал.

— Так-так… получается, вас звали, но вы не пришли, — мой начальственный взгляд холодеет. — Что это значит? А это значит, что вы трусы, саботажники, вредители и враги народа. Родина вас призвала на священную войну, а вы болт забили? Скажите-ка, а с какого рожна (здесь этому выражению научился) мы должны за вас, дезертиров, впрягаться? Дезертиров во все времена тупо расстреливали… ну, можем тоже вас побить, как бежавших с поля боя.

— Мы не бежали…— бубукают растерянно.

— Но и не пришли! — Рублю разговор. — Топайте отсюда, пока мы вам не добавили.

Мои рекруты, обожаю их за это, придвигаются грозным строем. Дуэт бубуков, соответственно, отодвигается и потихоньку ретируется. Пока они в зоне слышимости громко говорю:

— Пацаны, а это же здорово! Мы бьём центровых, а центровые будут бить их! Не нас!

Наконец и до них доходит вся выгода нашего положения. И нас могут отловить, но даже так: воюем только мы, а страдания достаются всем. Наши вершки, ваши корешки. На ржаном поле, ха-ха-ха. Ржут все. Я ж говорю, никто от халявы не откажется.

— Эй, это ты тут с девчонками водишься? — Голос четвероклассника (по виду) сочится презрением.

Мы занимаемся тем, что ровняем и чистим площадку. Собираем в кучу всяческий мусор, выкашиваем крапивные бурьяны по закоулкам, срезаем кочки, засыпаем ямки. Тут иногда сельчане всяких телят и коз привязывают. Нефиг делать! Не будет высокой травы, не будет всякой скотины.

Кроме моей военизированной команды подтянулся ещё народ. Некоторые помогают, некоторые волынят. Алиса тоже здесь, на что и намекает противный и немного взъерошенный паренёк. Заметно крупнее меня, что нетрудно при такой разнице в возрасте, но для сверстников не убедителен. Может и не самое крайнее место в левом фланге занимает, но где-то рядом. И куда бедному и разнесчастному, с которым более крупные одноклассники общаются по большей части подзатыльниками, податься? Правильно, самоутвердиться за счёт младших. Нормальное дело, кстати. Ещё одну вещь понял ненароком, как раз по причине наличия Алиски. На улице меня попробовала дразнить мелкота от четырёх до шести лет. Весёлыми выкриками «жених и невеста, тили-тили-тесто!». Мне фиолетово, мнительной Алиске неприятно. Незамедлительный вихрь подзатыльников и пинков враз привёл их в чувство. Особенно моя зверская рожа и стрельба из рогатки вслед. С тех пор я перестал их не замечать. Начал строить и запугивать. В рамках, разумеется. Младшие должны побаиваться старших, вот что я понял.

Короче, всё это нормально. Но не значит, что собираюсь спокойно терпеть дразнилки, троллинг и прочий хейт. От кого угодно. Не, с этим идите по другому адресу. Например, в жопу.

Алиска смущается и с надеждой смотрит на меня. Не боись, это дело я ща поправлю. Мои пацаны тоже глядят ожидающе. Это не проверка на вшивость с их стороны, нет! Они в меня верят. Моё славное воинство!

— Чо ты там шуршишь, ошибка природы?! — Хотел сначала сказать «уёбок», но веду политику на искоренение откровенного мата, он язык обедняет при злоупотреблении. — Да, красивые девочки меня любят!

Бросаю взгляд на Алиску, та миленько смущается.

— А ты сиди и завидуй молча, ушлёпок!

«Ушлёпок» пытается дёрнуться в мою сторону, но напарывается на дружное веселье моей команды и предостерегающие взгляды моих старших. Пусть скажет спасибо, что не применяю лексику а-ля Зина. Приберегаю для настоящих врагов.

Сцена 4. Генеральное сражение

Само собой всё получилось. Как и диверсия на пляже, которая тоже заранее не планировалась. Просто у нас боеготовность постоянная. Мы устроили экзамен, боевое крещение двум бубукам, которые неделю назад всё-таки пришли к нам. Стесняясь и водя носками ботинок по песку, попросились в отряд. Ну, что делать? Пришлось усиленно взяться за их тренировку. Что, кстати, возымело на всех благотворное влияние. Остальные, даже младше бубуков, почувствовали себя бывалыми, опытными воинами. Самозарождение дедовщины держал под контролем. Оно очень полезно, если в рамках. Командир не успеет, опытные солдаты подстрахуют и многим мелочам научат. Как говорится (здесь): дождалась сука праздника, сама лежит, щенята лают.

Я тут прикидывал, может придумать звучное имя нашему воинству? Типа «Освободительная армия имени Фарабундо Марти». Никто не знает, что за Фарабундо такой, сам не помню, но звучит здорово. Наверное, воздержусь, а то совсем откровенным цирком попахивает.

Так-то центровые стали очень осторожными. В Выселки заявляются не часто и только совсем большими группами. Не менее полутора десятков. И купаются по очереди. Считаю нашей победой, враг ходит, но оглядывается и опасается.

У пресловутого магазина ставим скрытный пост, сами подальше у самого оврага. Когда вражеская группа приближается, постовые подают нам сигнал, пуская солнечный зайчик. И когда троица выходит из магазина, их встречает приветливыми ухмылками вся моя банда. Одиннадцать человек вместе со мной. Вот он миг торжества, второй день их пасём.

Это не моя троица, другие. Но они принимали участие в расправе над бубуками. Деваться им некуда, сразу предупреждаю:

— Ну, что, ушлёпки? Всемером на двоих вы орлы. А как трое на трое?

Как там кот Базилио и лиса Алиса пели? На жадину не нужен нож, ему покажешь медный грош и делай с ним, что хошь. Вот и беру на вооружение расширение рецепта: на пацана не нужен нож, на слабо его возьмёшь и делай с ним, что хошь.

Отводим центровых на то самое место моей эпичной битвы, положившей начало великой освободительной войне. Удобное оно.

Отвожу бубуков в сторону, с ними будет Вася. Он моложе, но плотный и сильный. Надо парней навстропалить.

— Значит, так. Победите, бубуками вас звать перестанем. Станете башибузуками.

— А это кто? — Наивно смотрит Андрюшка.

— Были такие головорезы в турецкой армии. По-современному, спецназ, — очень увесисто звучит слово «спецназ».

Парни проникаются.

— Я тоже хочу! — Заявляет Вася.

— Проявишь себя — будешь, — заверяю его. — Только учтите, что прямой перевод означает «бешеные». Именно так вы и должны драться. Беспощадно и жестоко, невзирая на собственные раны.

Не сразу, но близко к этому они и стали драться. Под влиянием моих подбадривающих воплей, поддержанных всей командой. Исход был предопределён, чо уж тут. Арену окружали мы, и болели мы, разумеется, за своих. А центровые номер отбывали. Дрались без огонька, которого у наших хоть отбавляй.

— А чо так? — С фальшивым участием спрашиваю последнего, оставшегося в строю. По общепринятым правилам проливший кровь прекращает схватку. С нашей стороны Андрюшке разбили губу, двоим центровым — кому что, у оставшегося наливается фингал. Башибузук Андрюха рвётся в бой, но правила есть правила.

Спрашиваю, потому как последний поднимает руки. Признаёт поражение.