Повелитель желания - Джордан Николь - Страница 57

• Предыдущая
• 57/94
• Следующая

Алисон прерывисто вздохнула, пытаясь собрать все свое мужество. Как страшно услышать правду о судьбе Эрве! Но она должна знать…

– Что с Эрве? Полковником Бурмоном? Видел, что с ним стало?

– Нет, как ни грустно мне говорить об этом, но мы были отрезаны от отряда Бурмона-саиба.

Алисон закрыла глаза, обрадованная уже тем, что Чанд не видел Эрве мертвым.

– Вы устали, мемсаиб, – строго заметил Чанд. – Почему бы вам не прилечь? Я посижу с вашим дядей.

И опять Чанд был прав. Вряд ли она сможет что-то сделать сейчас. Кроме того, нужно поскорее увидеть Джафара.

Алисон, кивнув, наклонилась и нежно поцеловала дядю, а потом и Чанда, чем невероятно смутила его.

– Тебе тоже надо бы немного поспать, – велела она. – Утром пораньше я приду сменить тебя.

– Но где вы живете?

Алисон поколебалась. Чанд, естественно, беспокоится о том, как устроена его подопечная, и не только потому, что хочет знать, как найти ее, если Оноре вдруг станет плохо. Индиец привык спать, свернувшись клубочком, у двери комнаты Алисон, и она уже давно перестала пытаться запретить слуге выполнять то, что он считал своим долгом: отец Алисон нанял его, чтобы защищать девочку, и защищать ее он будет до последней капли крови. Охранять ее жизнь и добродетель.

Щеки Алисон мгновенно вспыхнули. Как она может признаться во всем Чанду, который был ей нянькой, любил, как собственное дитя? Как может сказать, что спит в шатре похитителя, делит с ним постель, отдается его ласкам, словно жена или любовница!

– Мне отвели шатер, – пробормотала она.

– Там вы в безопасности, мемсаиб?

В голосе слуги слышались знакомые встревоженные нотки. Алисон выдавила ободряющую улыбку.

– Да, вполне. И тебе ничто не угрожает.

И она поклялась про себя, во что бы то ни стало сдержать слово.

Шум веселья давно стих, люди разошлись, так что Алисон без помех добралась до шатра. Охранник тоже исчез, некому было мешать ей сбежать, но Алисон неожиданно поняла, что в этом больше нет необходимости. Теперь, когда дядя здесь, она и не подумает покинуть его. Вероятно, именно таков и был замысел Джафара, когда он привез Оноре в лагерь.

Алисон нашла Джафара в шатре. Он стоял в дальнем углу комнаты. Над его головой мерцала масляная лампа, озаряя комнату уютным светом, но Алисон нерешительно остановилась на пороге, жадно глядя на Джафара. Боже, она должна сейчас быть безмерно счастлива, радоваться его возвращению, но мысли об ужасной судьбе Эрве не давали покоя. Как ей жить дальше, если Джафар окажется безжалостным убийцей?

Однако Алисон не знала, как подойти сейчас к Джафару, о чем спросить. Он стоял спиной к ней, золотистая голова опущена, плечи сгорблены, словно под гнетом тяжелого бремени.

И это действительно было так. Тяжелые мысли терзали утомленный мозг. Перед глазами мелькали разрозненные картины и сцены кровавого боя.

После битвы он разыскал дядю Алисон среди погибших и раненых и, поняв, что тот может умереть от сильного кровотечения, приказал доставить его и индийца в лагерь, хотя заметил недоумевающие, вопросительные взгляды соплеменников. Им явно не пришелся по душе приказ спасти раненого француза, заклятого врага. Но никто не осмелился возразить.

Возможно, это было не самым мудрым решением, но Джафар ни о чем не жалел. Вряд ли старик перенес бы обратный путь в Алжир без отдыха и надлежащего ухода.

– Идиот несчастный, – тихо, мрачно выругал себя Джафар. Два месяца назад он не пожалел бы о гибели еще одного француза. Но это было до встречи с Алисон Викери. Только ради нее он помог Оноре. Слишком хорошо он знал девушку, чтобы не понять, какую глубокую любовь она питает к дяде. И после той боли и отчаяния, которые он принес ей, несправедливо наносить еще один жестокий удар. Алисон. Джафар решительно закрыл глаза, пытаясь отогнать неотступный образ прелестной молодой пленницы. Но так и не смог забыть, какой увидел ее сегодня: растрепанной, сонной и ослепительно прекрасной, несмотря на испуганное бледное лицо. Боялась ли она за него? Тревожилась ли хоть чуть-чуть? Или ему только почудился блеск облегчения в этих серых, затуманенных слезами глазах?

Однако он и представить себе не мог, как сильно она беспокоится о дяде. Видя, как бросилась Алисон к раненому, Джафар на мгновение испытал безумное, несбыточное желание увериться, что он ей тоже небезразличен. Как ему хотелось обнять ее, вытереть слезы, утешить и смягчить боль! Боль, которую сам же вызвал.

Эти слезы, словно расплавленным свинцом, падали ему на душу, и без того истерзанную угрызениями совести и презрением к себе. Как он посмел отвести саблю в последний момент? Только трус и бесчестный человек не мог найти в себе силу воли отомстить врагу.

Почему, почему он забыл о своей клятве?! На все был единственный ответ – Алисон. И это он сделал ради нее. Пощадил жизнь человека, которого она любила. Опозорил свое имя, память родителей.

Кулаки Джафара конвульсивно сжались. Именно этого он всегда боялся, против этого боролся многие годы. Английская кровь восторжествовала над берберским наследием. Никогда не думал он, что предаст священный обет, исполнению которого посвятил жизнь.

Несмотря на высокое положение вождя, Джафар знал, что придется отвечать за свой поступок. Берберские воины подчинялись лишь человеку, которого уважали или боялись. Однако не в его натуре внушать страх. Он не какой-нибудь жалкий деспот и не станет добиваться повиновения силой оружия. Если он не сможет заслужить добровольную преданность людей, не стоит оставаться правителем.

Но теперь он, вероятно, и не заслуживает чести быть вождем, особенно после того, как позволил французу жить…

– Джафар!

Джафар резко вскинул голову и обернулся. Он не слыхал тихих шагов Алисон. Увидев его смуглое лицо, искаженное страданием, девушка потрясенно замерла.

– Что случилось? – встревоженно спросила она, быстро подбегая к нему. Маска немедленно вернулась на место, и глаза Джафара вновь стали непроницаемыми. Алисон нежно коснулась небритой щеки, спеша утешить его. И эта первая ласка, которой она одарила Джафара, стала всего лишь выражением сочувствия.

Джафар отпрянул, словно прикосновение этой руки обожгло его. Алисон медленно отступила, ощущая, как страх и тоска вновь сжимают сердце. Куда исчезла та нежность, которую он когда-то так щедро ей дарил?

Алисон понимала, что следует немедленно узнать, жив ли Эрве, но не могла заставить себя потребовать ответа. Правда могла оказаться слишком невыносимой. И еще хуже узнать, что Джафар – причина гибели полковника.

Напряженное молчание все тянулось. Алисон не знала, что сказать загадочному, суровому человеку, стоявшему перед ней. Джафар ждал, что сейчас она спросит о судьбе жениха. В ее глазах читался невысказанный вопрос. Но видеть, как в глазах девушки вновь засияет любовь к проклятому французу, было выше его сил.

Наконец Алисон заговорила, но спросила не об Эрве де Бурмоне.

– Почему ты привез моего дядю сюда? – тихо выдохнула она. Джафар не испытал ожидаемого облегчения. Что из того, что Алисон не выказала своих страхов за жениха? Но он не желал также обсуждать ни ее дядю, ни причины своего неожиданного поступка – этим он только выкажет Алисон собственную слабость и уязвимость.

Но, к счастью, он не обязан отчитываться ни перед кем, а тем более перед женщиной. Она по-прежнему в его власти, его пленница, принадлежит ему!

Джафар безмолвно отвернулся и широкими шагами направился в спальню. Алисон последовала за ним, но у самой занавески остановилась, глядя, как он отстегивает тяжелые позолоченные ножны, усыпанные драгоценными камнями.

– Почему, Джафар?

– Потому что таково было мое желание, – неприветливо процедил он сквозь зубы.

Алисон поколебалась, не понимая причины его гнева.

– Джафар… пожалуйста… мой дядя – старый человек и тяжело ранен к тому же. Неужели у тебя совсем нет жалости?

Джафар тихо выругался, обжигая ее свирепым взглядом.

– Разве это не жалость, Эхереш? Предпочитаешь, чтобы я оставил его на поле битвы?

• Предыдущая
• 57/94
• Следующая