Алый камень (ЛП) - Энн Джуэл Э. - Страница 34

— Ты бросаешь меня?

Он снова переводит взгляд на меня, издавая хрюканье. У Тео много типов ворчаний, и не все они означают одно и то же. Это ворчание звучит как саркастическое ворчание.

— Мне нужно кое-что сделать.

— Тебе нужна помощь?

Его взгляд немного ожесточается. Морщинки в уголках его глаз углубляются.

— Нет.

— Это из-за штучек в туре?

Мышцы его челюсти напрягаются.

— Не делай этого.

— Не делать чего? Задуматься, почему ты говорил, что любишь меня, а теперь уходишь? Я знаю, у меня нет права спрашивать об этом. Я сделала то же самое с Дэниелом. Карма обычно мой друг, но не сегодня. Мне нужно знать. Какова продолжительность нашей жизни? Три дня? Ты на это намекаешь? Я лучше справляюсь, когда могу подготовиться к чему-то, что безумно, потому что я готовилась к тому, что уже буду мертва, но это не так, и это действительно, действительно впечатляющий сюрприз, но...

— Три дня, — говорит он с твердой окончательностью.

Я сжимаю губы зубами и медленно киваю в течение нескольких секунд.

— Хорошо. У нас есть три дня. — Я слезаю с его коленей и опускаюсь на пол между его ног, уронив платье на пол.

— Я была не права. Сегодня... секс - это выход.

Он раздвигает ноги шире и немного опускается в кресло, а я наклоняюсь вперед, беру его эрекцию и подношу ее ко рту. Я стою на коленях, голая. Мой язык уделяет его члену особое внимание. У меня нет рвотного рефлекса. И все же... когда я поднимаю глаза, то вижу лишь намек на гримасу, раздутые ноздри и остекленевшие глаза.

Боль.

Тео больно.

***

Тео отвозит меня домой и остается на ночь в моей двухкомнатной квартире с дешевым двуспальным матрасом на полу и аляповатыми желто-розовыми простынями «пейсли», которые были на распродаже. На все вопросы мы отвечаем сексом. Затем мы вырубаемся за несколько часов до того, как прозвенит мой будильник.

— Мне нужно идти на работу.

Тео издает какой-то нечленораздельный звук, лежа лицом вниз на моей кровати, пока я запихиваю ноги в кроссовки. У меня болят места, о которых я даже не подозревала. Мне придется ехать на велосипеде до дома Нолана, стоя всю дорогу. Я не смогу сидеть на этом сиденье в течение нескольких недель.

— И твоя работа – это… ? — бормочет он, поворачивая голову в сторону и открывая глаза. Его тело обхватывает кровать.

Я могу не ходить правильно или не сидеть на сиденье велосипеда в течение нескольких недель, но это не значит, что я не буду скучать по этому человеку до конца жизни. Сглотнув комок сожаления, я улыбаюсь.

— Я помогаю Нелли.

— Как помогаешь?

— Ну, на днях мы вместе ходили по магазинам и обедали.

— Звучит очень полезно.

За последние двадцать четыре часа Тео нашел довольно забавным говорить все с британским акцентом. Он такой наглый ублюдок, и его акцент - полное дерьмо.

Я морщу нос и высовываю язык, хватая с пола свой рюкзак.

— Это очень полезно. Не то, чтобы ты понял. — Я наклоняюсь над матрасом, чтобы быстро поцеловать его.

— Пока.

***

Я не думала, что может быть что-то хорошее в том, что Тео меня бросит, но пока я не могу позволить себе машину, мне нужно иметь возможность сесть на сиденье велосипеда. Невозможно сесть на Schwinn через несколько часов после того, как на нем катался Теодор Рид.

В то время, когда думала, что умираю, я ни разу не молилась о том, чтобы жить. Я ни разу не думала, что буду жить. Я медитировала и благодарила за каждый подаренный мне день, за людей, которые делили со мной моменты, придававшие моей жизни больший смысл, и за возможность испытать столько любви. Однако сейчас, стоя на ступеньках южного особняка Муров, я молилась и умоляла, чтобы Нолан уже ушел.

Дверь открывается. Не повезло.

Я улыбаюсь, чувствуя, как жар достигает кончиков моих ушей, когда засовываю руки в карманы, вытаскиваю их, тереблю подол рубашки, затем снова засовываю их в карманы.

— Доброе утро. — Приветствие Нолана кажется слишком неловким, как и его улыбка.

Без сомнения, я бы смутилась на его месте. Это естественная реакция, когда ты становишься свидетелем чего-то настолько личного. Не так ли?

Я поднимаюсь по ступенькам, как заключенный, направляющийся в комнату для казни.

— Ты как-то странно ходишь. Что-то случилось?

Вот черт! Моя голова склоняется - первый шаг к тому, чтобы все мое тело рухнуло на пол. Смерть от полного унижения - вот моя вероятная участь.

— Ваш южный шарм сходит на нет, мистер Мур. — Я осматриваю фойе, словно вижу его в первый раз. Любая вещь требует большего внимания, чем Нолан.

— Я просто проявил заботу о вашем здоровье. Очень по-джентльменски с моей стороны.

Я закатываю глаза, поднимаясь по лестнице, стараясь не обращать внимания на боль и не выглядеть так, будто я несколько дней сидела на лошади.

— Тео решил остаться?

— Нет.

— Значит, мне следует ожидать твоей отставки в ближайшее время?

— Нет. — Я поворачиваюсь, когда дохожу до верха лестницы.

Нолан хмурится.

Я пожимаю плечами, борясь с болью, что трудно сделать, потому что в данный момент болит все, вплоть до моей души. Но... я жива и никогда не буду принимать эту незначительную мелочь как должное. По крайней мере... я надеюсь, что нет.

— Он сложный. — Объяснение Нолана не стало для меня новостью. — Кроме того, ты еще не избавилась от рака.

Я киваю.

— Я знаю. — Когда я замечаю, что дверь Нелли все еще закрыта, я сажусь на лестничной площадке и упираюсь локтями в колени.

— Тео - не единственная причина, по которой я не вернулась в Лондон. Что-то в моей жизни изменилось за последние шесть месяцев, и это что-то повернуло вспять прогрессирование моего рака. Я отказалась от своей профессии, электроники, вредных привычек питания, поздних вечеров и ранних утр, из-за которых я постоянно недосыпала. Я действительно считаю, что не одна вещь вызвала мой рак, а скорее совокупность многих вещей, которые в конечном итоге подтолкнули мое здоровье к переломному моменту. Поэтому я не вернусь назад - ни к своей работе, ни к старым привычкам, ни к жизни в целом, которая, казалось, отвернулась от меня.

— Ты боишься, что, если сделаешь это, то рак вернется?

— Да.

— Ты просила Тео остаться?

— Нет.

— Почему?

— Потому что, когда уезжала из Лондона, я не хотела, чтобы кто-то просил меня остаться. Я хотела, чтобы все уважали мою потребность уехать - уважали мое решение не проходить лечение от рака. Я не хотела объясняться. Я хотела... Мне нужно было уйти. Это не означало, что я перестала любить Дэниела или моего отца.

— Ты думаешь, у Тео рак?

Я немного смеюсь.

— Нет. Ну... я не знаю. Но он знает, что я люблю его, и я знаю, что он любит меня, так что если есть что-то большее, чем наша любовь, что забирает его, тогда...

Нолан кивает.

— Тогда ты должна отпустить его. Без вопросов.

— Никаких вопросов, — шепчу я.

Нолан скрещивает руки и упирается о перила царской лестницы.

— Он состоял в группе? — спрашиваю я, потому что этот вопрос уже слишком долго жжет дыру в моем любопытстве.

Нолан прищуривается на меня на секунду.

— Да. Почему ты спрашиваешь?

— Он упоминал об этом, но это было, когда мы жили во лжи. В то время мне было проще рассказывать ему свои сны, а не реальность. Я думаю... я не знаю... я думаю, он делал то же самое.

— Он сказал тебе, что был в группе?

— Да. Он сказал, что причина, по которой он покидает Тайби - это гастроли. Я знаю, что это неправда, но часть его рассказа показалась мне реальной.

— Он изучал теорию музыки и композицию в колледже. Его родители, особенно мать, представляли, как он будет заниматься чем-то более сложным, чем создание группы.

Тео как выпускник факультета теории музыки вызывает улыбку на моем лице. Это нечестно стереотипировать, но на самом деле... он совсем не похож на выпускника музыкально-теоретического факультета.