Вуаль из виноградных лоз (ЛП) - Коул Тилли - Страница 2

— Кареса! — мое имя прорвалось сквозь резкий звук битов и синтезированных фортепьянных нот.

Я открыла глаза и посмотрела в сторону нашей ВИП-зоны, где находилась моя лучшая подруга. Мариэтта сидела на огромном плюшевом диване, размахивая новой бутылкой шампанского.

Смеясь, я направилась прямо к ней на своих усталых ногах и резко плюхнулась рядом с ней на диван. Через несколько секунд в моей руке уже находился наполненный бокал, и шампанское вновь полилось рекой.

Мариэтта наклонилась вперед, перекидывая свои светлые волосы через плечо. Она подняла свой бокал, словно собиралась произнести тост. Но вместо этого выпятила свою нижнюю губу в жалкой гримасе.

Я склонила голову набок, молча спрашивая, что случилось?

— Я хотела произнести тост в честь герцогини Пармской, своей лучшей подруги, — прокричала она сквозь новую, но похожую на предыдущую песню. — За мою лучшую подругу, которая оставляет меня здесь в скучном, старом Нью-Йорке, чтобы выйти замуж за настоящего богом забытого принца Италии. — Мариэтта вздохнула, и ее плечи опустились. — Но я не хочу этого делать. Потому что это означало бы, что эта ночь почти закончилась, и завтра я тебя потеряю.

Внезапно от ее слов в моей груди поселилась грусть. А когда ее глаза наполнились слезами, я почувствовала словно меня ударили прямо в живот.

Поставив бокал на стол, я наклонилась вперед и положила свою руку на ее.

— Мариэтта не расстраивайся.

— Я просто не хочу тебя терять.

Мой желудок скрутило.

— Я знаю, — ответила я.

Больше я ничего не добавила, но поняла, что Мариэтта уловила суть моих недосказанных слов. Я тоже не хочу уезжать.

Не отпуская ее руки, я откинулась на спинку дивана и обвила взглядом танцпол. Я смотрела, как жители Верхнего Ист-Сайда растворяются в музыке. И тут меня пронзила острая боль страха. Это действительно была моя последняя ночь в Нью-Йорке. Утром я улечу в Италию, где с этого дня буду жить.

Мариэтта подвинулась ближе ко мне и слабо улыбнулась.

— Как ты? — спросила она, сжимая мою руку.

— В порядке. Думаю, что просто нервничаю.

Мариэтта кивнула.

— А твой папа?

Я вздохнула.

— В восторге. Он вне себя от радости, что его драгоценная дочь выходит замуж за принца, которого он выбрал, когда я была еще ребенком, — я почувствовала укол вины, говоря о нем так негативно. — Это было неуместно, — добавила я. — Ты же знаешь не хуже меня, Баронесса фон Тодеско, — Мариэтта наиграно нахмурилась, когда я произнесла ее титул, — что в действительности, у нас нет выбора за кого нам выходить замуж.

Я наклонилась вперед и подняла свой бокал. Я сделала большой глоток, наслаждаясь ощущением пузырьков, спускающихся вниз по моему горлу. Затем протянула Мариэтте ее бокал и подняла свой в воздух.

— За брак по договоренности и за долг, который превыше любви!

Мариэтта засмеялась и чокнулась своим бокалом с моим.

— А если серьезно, — начала она. — Ты в порядке? Все хорошо?

Я пожала плечами.

— Честно, я не знаю, что на это ответить, Этта. Устраивает ли меня брак по расчету? Наверное, да. Готова ли я переехать в Италию? Не совсем. Я люблю Италию — это мой дом. Я там родилась, но это не Нью-Йорк. Все, кого я знаю, находятся здесь, в Америке.

Глаза Мариээты смягчились от сочувствия.

— Согласна ли я выйти за Зено Савона? Печально известного плейбоя и принца Тосканы? — я сделала глубокий вдох. — Понятия не имею. Думаю, это станет очевидным в ближайшие три месяца.

— В твой «период ухаживаний»? — спросила Мариэтта, изображая кавычки в воздухе и смеясь. — Это просто смешно. Зачем двадцатитрехлетней девушке и двадцатишестилетнему мужчине нужен такой период?

Я посмеялась от ее дерзкого тона, но затем серьезно ответила:

— Может быть он нужен для тех, кто совсем не знает друг друга? Для тех, кто должен понять смогут ли они находится в обществе друг друга, прежде чем свяжут свои жизни навсегда?

Мариэтта придвинулась ближе.

— Ты же знаешь так же хорошо, как и я, что как бы ты ненавидела этого так называемого принца, а он ненавидел бы тебя в ответ, я все еще буду твоей подружкой невесты на свадьбе в канун Рождества, — она прыснула со смеха. — Сам факт, что дата назначена, говорит сам за себя. Эта свадьба состоится.

Мариэтта подняла свой бокал, встала, раскидывая руки в сторону, и прокричала:

— Добро пожаловать в жизнь европейской Голубой крови Верхнего Ист-Сайда! Утопая в «Прада» и «Гуччи», купаясь в бриллиантах, но не имея свободы!

Я засмеялась, потянув ее обратно. Она впала в истерику, когда ее задница ударилась о диван, а брызги шампанского растеклись по дорогой обивке. Но наш смех затих, когда в помещении один за другим зажегся свет. Последние звуки танцевальной музыки стихли, и богатые посетители самого престижного клуба Манхэттена начали расходиться по своим лимузинам. Было уже три часа утра, и у меня было еще шесть часов до того, как я покину город, который безумно люблю.

Мы остались в тишине, пока клуб потихоньку опустел. В конце концов, Мариэтта откинула свою голову на спинку дивана, повернувшись ко мне лицом.

— Я так сильно буду по тебе скучать, Кареса. Ты даже не представляешь.

Мое сердце разбилось, когда слезы начали тяжело и быстро стекать по ее щекам. Наклоняясь вперед, я обняла свою лучшую подругу. На самом деле я вцепилась в нее изо всех сил. Когда отстранилась, я сказала:

— Не волнуйся, Этта. Уверена, что скоро появится и твой поклонник.

— Не напоминай мне об этом, — произнесла она сдавленным голосом. — У моего отца уже готов целый список потенциальных мужей. Меня от этого тошнит. Очень скоро тебе сообщат о пузатом, чванливом, напыщенном лорде или герцоге, с которым я помолвлена.

Я склонила голову на бок.

— Ну, ты и сама немного чванлива и напыщенна, ты ведь знаешь? — игриво заметила я.

У Мариэтты от возмущения отвисла челюсть, прежде чем она кивнула и призналась:

— Да, я такая.

Я фыркнула от смеха, но смех быстро исчез, растворившись в мыслях об Италии. Мариэтта положила голову на мое плечо.

— Я знаю, что ты беспокоишься, Кареса. Но тебе не нужно. Я видела твоего принца. Насколько распутным и высокомерным он бы не был, выглядит он великолепно, — Мариэтта шлепнула меня по ноге. — И он получит тебя. Ты не только самый милый и светлый человек, которого я знаю, но также и очень красива. Эти темные волосы, и эти большие темные глаза, и загорелая итальянская кожа. Он будет поражен, как только увидит тебя.

— Да? — я сомневалась в том, что это правда.

Я слышала какие ходили слухи. Принц Зено не производил впечатление мужчины, который мог влюбиться в кого-то, кроме своего отражения.

— Определенно.

Тишина немного затянулась, прежде чем я сказала:

— Я буду скучать по тебе, Этта.

Мариэтта вздохнула в знак согласия.

— Кто знает, может быть я выйду замуж за австрийского барона и перееду к нему. И это будет не так уж и плохо, потому что ты будешь рядом.

— Это было бы не плохо.

— Давай, принцесса, — сказала Мариэтта, вставая на ноги. — Отвезем тебя домой, чтобы ты могла улететь во дворец к своему принцу.

Я поднялась на ноги и взяла свою лучшую подругу под руку. Как раз в тот момент, когда я собиралась выйти на улицу к ожидавшему меня лимузину, Мариэтта вернулась назад и схватила бутылку шампанского.

— Или мы можем продолжить вечеринку на заднем сидении твоего лимузина, совершая последнюю экскурсию по Манхэттену?

Я улыбнулась, и чувство легкости разлилось по моим венам.

— Звучит превосходно.

Час спустя, когда, просунув голову в люк лимузина, мы наслаждались яркими огнями Нью-Йорка, меня охватил настоящий страх. Я не была в Италии с тех пор, как мне исполнилось шесть лет. Я понятия не имела, что меня ждет. Поэтому продолжила пить шампанское и смеяться над Мариэттой, выбросив из головы все мысли о принце, долге и традициях.

По крайней мере, до тех пор, пока не взошло солнце. И не началась новая глава моей жизни.