Купец из будущего (СИ) - Чайка Дмитрий - Страница 19

- Как земля просохнет, жди, - уверенно сказал Само. – Мех и мед привезу.

- Ну-ну, - недоверчиво протянул почтенный Райхарт. Но куча первоклассного меха, что лежала перед ним, настраивала на серьезный лад. Парень явно знал, что говорит, и только что купец совершил самую крупную сделку в своей жизни.

- Три колчана стрел, уважаемый Райхарт, - напомнил ему этот странный парень. – Аварский колчан – тридцать стрел. Я их пересчитаю лично.

- Да что б тебе пусто было, - сплюнул Райхарт. – Послевкусие отличной сделки было испорчено безвозвратно. Он прекрасно знал, сколько стрел держат авары в колчане, но откуда это знал странный венд? Ответ на этот вопрос так и остался загадкой.

***

Месяц листопад украсил желтой листвой окружающий лес. Холодно стало ночами, и босым ногам по утрам зябко было на притоптанном земляном полу. Теплые грибные дожди сменились мелкими, холодными, а на вырубках и полянах полезли плотные тугие опята в зимней одежке, что куда вкуснее, чем их летние собратья. Стылые ветры подернули рябью гладь реки, несущую воды куда-то далеко, аж в саму Империю. Огромные стога сена, собранные для внезапно увеличившегося поголовья скотины, стояли под наспех сколоченными навесами. Из последнего похода владыка привел десять коров и две пары невысоких лошадок, которые вызвали восторг малышни. Родовичи пока не знали, зачем им под зиму жеребчик и три кобылы, холода же идут. Тяжко прокормить будет. Ведь ежели зима затянется, то придется обессиленную животину под брюхо подвешивать, иначе она и на ногах не устоит. Но молодой вождь как будто страха не ведал. Род на зиму такие запасы сделал, что хоть до следующей зимы в остроге сиди безвылазно. Рыбы насолили как никогда, зерна прорву навезли, и все это богатство крепким тыном окружили, в две сажени высотой, да с воротами. А на воротах тех – железные петли из самой Ратисбоны. Даже головы закружились у селян от такого богатства. Молодухи, что чуть не каждую зиму то своего ребенка хоронили, то соседского, приободрились. Может, на этот раз боги смилостивятся? А одна из них особенно довольной была, ей как раз после зимы рожать предстояло. Ничего личного, все для семьи!

Владыка клиньями раскалывал бревна, выбирая те, где сучьев нет. Продольный распил тут еще не знали, а потому из бревна получали одну, а если повезет, две доски. Но, зато колотые доски, в отличие от пиленых куда прочнее были, и гнили почти не поддавались. В этот раз он снова удивил родовичей, когда выстругал тонкие тесины, которые выскоблил ножом почти до блеска, а концы их в кипятке подержал и согнул дугой. Он потом эти доски к телеге приладил. Хорутане сани знали, но они больше напоминали волокуши, и такими удобными точно не были.

- Куда на них поедем, владыка? – спросил Лют, довольно щуря глаза. Он уже знал ответ, но вдруг?

- Как лед станет, поедем соль рубить, а потом за мехом к соседям. Нам до весны нужно ой как много успеть, - пояснил Само. – Вот ты со Збыхом и поедешь. А, пойдем ка посмотрим, что там наши лучники делают?

За тыном Само оборудовал стрельбище, где молодые парни били по мишеням из камыша и соломы. Луки были тут у каждого, и парни должны были делать по сотне выстрелов. Луки, купленные в Ратисбоне и новые стрелы с железным наконечником владыка берег для плохих времен, а потому каждый приходил с собственным инвентарем. Остальные парни, свободные от работы, метали в свои мишени дротики с костяными наконечниками. Сотня бросков в день, и за этим во все глаза следил Горан, не дававший спуску никому.

- До уха тяни, - скомандовал Самослав, увидев тщетные попытки Збыха натянуть лук. Парнишка был щупловат, а у лучников спина и руки работали совсем не так, как у обычных людей. Даже позвоночник искривлялся от той чудовищной нагрузки, что давала сила натяжения. Каждый выстрел – как мешок с зерном поднять, не шутки. Владыка тренировался ежедневно, пользуясь своим положением, и уже позабыл те дни, когда выл от боли в исхлестанных тетивой руках. Вспомнил, что нужно кожаный наруч надевать, да поздно было. До крови руки сбил с непривычки.

- Тугой, зараза, - расстроено сказал Збых, шмыгая носом, напоминающим отсутствующую здесь картошку. – Ну, ничего, буду дальше стрелять.

- Слышь, владыка, - услышал он тягучий голос, отдающий ленцой и злобой. Это был Стах, главный заводила и источник негатива и сплетен в селище. – А чего это мы тут корячимся? Еда есть, соль есть, мы и так за стенами отсидимся. Мы рабы твои? Ты в нашем племени пришлый, не много ли власти забрал?

- Ты будешь делать то, что я скажу. И столько, сколько я скажу, - с едва сдерживаемой злобой ответил Само. – Не хочешь – уходи, тебе путь чист.

- И уйду! – злобно ответил Стах, брызгая слюной во все стороны. - В другой род уйду. Свекор примет. И другие тоже уйдут, тут твои порядки многим не по нраву, сопляк!

Стах развернулся и пошел в свой дом, собирать пожитки. Он был вдовцом, его дети выросли и свои семьи имели. Стах был склочником и скандалистом, но сказанное им отрезвило Само, который, как любой руководитель, считал, что все вокруг его любят, а авторитет незыблем. Как же так, растерянно думал Само. Я для них в лепешку расшибаюсь, а они недовольны. Да нищий род из лесного захолустья забыл, что такое голод, оружие получил, топоры железные. В остроге они любое нападение пересидят. В этих краях науку взятия крепостей прочно забыли, только у имперцев осадные машины были. Здесь в основном осадой города брали, или предательством.

- Горан, скажи, - спросил он, когда все разошлись. – Многие новыми порядками недовольны?

- Да есть, - нехотя ответил Горан. – Мы их в узде держим, но три десятка точно наберется. И мужики, и бабы. Главный у них – Хотислав. Он вроде бы как за тебя, но каждого, кто к нему жаловаться приходит, жалеет и говорит, что при нем такого точно не было бы.

- Да что не так то? – не сдержался Само. – Еды полно, оружие, инструменты. Что им еще надо?

- Страшно им, - просто сказал Горан. – Тебя боятся, новых дел боятся. Люди хотят по старине жить, как деды жили. А как ты появился, жизнь так быстро побежала, что многие и не поспевают за ней. Они просто всегда жили, а ты непрост, не понимают они тебя. Словно и не человек ты вовсе. Не может молодой парень, да еще бывший раб, столько всего знать и уметь. Словно ты бог какой, который в обличье человеческом спрятался. Я и сам иногда думаю, кто ты такой, владыка?

И могучий, битый жизнью, людьми и зверем мужик пристально посмотрел на своего вождя. Само выдержал его взгляд, и спокойно ответил:

- Я – Самослав. И никто больше. А тем, что мне боги дали, я щедро с вами делюсь. Разве я на серебре ем? Или в праздности время провожу. Да я работаю больше всех вас.

- И это тоже людей смущает, - признался Горан. – Не разумеют они твоих дел, а потому страшно им. Раньше куда спокойнее было. Кошка родит – вот тебе и новость. А с тобой новости каждый день. Ты бы сбавил ход, владыка, а? Ведь не дай боги, какое несчастье случится, тебя же первого обвинят. Скажут, что разгневал Сварожича своими делами многоумными.

- Да не могу я, - поморщился Само. – Если сбавлю, нас соседи сомнут. Мы же богатые, но слабые. Нам врага ждать не позже следующей зимы. А может, и летом нагрянут. Чай, дулебы не забыли, кто их родню в рабство отдал. Мстить еще придут. И бавары не дураки, они считать хорошо умеют. Еще пару раз на торг придем, и жди германского набега. После этой зимы будем в лесах стражу выставлять, иначе и стены не помогут. Людей у нас слишком мало.

- Мало? – выпучил глаза Горан. – Да у нас самое большое городище на месяц пути! Я просто дальше не ходил. Зачем тебе столько людей в одном месте?

- Мало! – с нажимом ответил Само. – Когда баварцы придут, поймешь, зачем. Полтысячи мужей нужно. Тогда отобьемся.

- Полтысячи, - задумался Горан. - Три-четыре рода нужно привести сюда. Но, ты знаешь, это мы сможем. Если сильными и богатыми станем, то другие хорутане под нашу зашиту попросятся. И вот еще что… Стах завтра на рассвете уйдет. Разболтает ведь всё. Что делать будем?