Помню тебя (ЛП) - Уэст Кэтрин - Страница 9

— Да, она говорила.

Таннер потер лицо.

— Легче не становится.

— Таннер, это не твоя вина.

Голос матери звучал почти вызывающе.

Он не поддастся. Это старый спор. И он устал его проигрывать.

— Джейс хочет, чтобы я завтра пришел на его игру. Во сколько начало?

— В девять. Тебе следует прийти. Оставь Лео за главного для разнообразия.

— Я тебя умоляю. 

Таннер сжал кулаки и стиснул зубы. Даже спустя два года Лео Кастнер его раздражает. Бесит своей самоуверенной полуулыбочкой и бегающими глазками. Таннер не представлял, зачем Хэл вообще его нанял, но пока не придумал веской причины для увольнения.

— Сбор и сортировка в самом разгаре. Эта неделя будет сумасшедшей.

— Значит, тебе так и не удастся выспаться?

— Я слыхал, сон очень переоценивают. — Он все равно не помнил, когда мог проспать всю ночь. Лучше уж бродить среди лоз, чем таращиться в потолок. — Ты сегодня навещала Марни?

— Таннер, я навещаю ее каждый день. Ты же знаешь.

Таннер запрокинул голову и стал смотреть на звезды. Не так давно он назвал бы каждый узор и рисунок. Теперь ему стало все равно. Какое значение имеют названия звезд и созвездий, когда жизнь может быть уничтожена в одно мгновение?

— Как она?

Он спросил, потому что это ожидалось, а не потому, что ему нужен был ответ. Если чуда не произошло, в чем он теперь очень сомневался, состояние его сестры не изменилось.

— Все так же.

— Так я и думал.

Щелк, щелк, щелк. Вздох.

— Таннер, я думаю, время пришло.

Воздух покинул его легкие. Он сжал край кресла, оттолкнулся пальцами ног от теплых досок, оттолкнул ее слова прочь.

— Мам. Нет.

— Солнышко, я знаю, что ты чувствуешь. Знаю. Но...

Таннер подался вперед.

— Ты говорила не сдаваться. Верно? Что Бог ее исцелит? И где теперь твой Бог, мама?

— Он и твой Бог тоже, Таннер Майкл Коллинз, не забывай это.

Таннер поморщился и отвел глаза. Был.

Но резкие слова матери предупредили, что он уже сказал слишком много.

Он снова взял бокал с вином и вдохнул, довольный, что формула, которую он так долго искал, покажет тот результат, на который он надеялся.

Таннер поставил бокал на место. Сегодня вечером искушение немного облегчить напряжение с помощью вина было велико. Он не может себе этого позволить.

— Сегодня я разговаривала с твоим отцом. — Мама позволила словам повиснуть в воздухе. — Он хочет быть здесь, конечно же. Он собирается сказать Рэнсу.

— Здорово, — прорычал Таннер на бутылку вина, теперь желая выпить ее целиком. — Нам начинать паковать их вещи или подождать, пока Рэнс приедет сюда?

Хотя он не знал, заинтересуется ли отец детей ими хоть немного. До сих пор они его точно не интересовали. Таннер встал, прошелся по крыльцу, дыхание получалось тяжелым и быстрым, как будто он только что вернулся после долгой пробежки.

— Ты злишься.

— Конечно я злюсь, мам! — Он мерил крыльцо шагами до тех пор, пока не смог думать и говорить без крика. Последнее, что ему нужно, это чтобы Джейсон вышел на улицу посмотреть, что за шум. — Я не отдам детей. Ни за что.

— Таннер, у тебя может не оказаться выбора. Ты всего лишь их дядя.

— Он их не заслуживает. Где он был все это время? Сколько лет, пять?

— Таннер, пожалуйста. И так тяжело. — Голос мамы дрожал от слез. — Ты знаешь, почему Рэнс не приезжал. К тому же, ты все равно был бы ему не рад. — Она вытерла щеки. — Я хочу, чтобы на этот раз ты поговорил с отцом.

— Я говорил с ним в последний раз. — Сказал «привет» и отправился в горы на выходные. Таннер наклонился, опираясь на колени, и тихо выругался. — Я не могу заниматься этим сейчас.

— Таннер, есть вещи, о которых ты не знаешь. Вещи, о которых ты должен узнать, о том, почему твой отец уехал.

Почему она сегодня так настойчива?

— Это древняя история. — Он медленно подошел туда, где она сидела. Подтянул стул поближе к ней и взял ее за руку. — Мам. Прости. Но обещай, что пока не станешь принимать окончательного решения о Марни.

Ее слезы чуть не сбросили его с обрыва уверенности в своей правоте, на который он только что вскарабкался.

— Милый, я не знаю, что еще делать. Сколько нам ждать?

— Сколько потребуется. — Бессмысленные слова. Они оба знают правду. Марни не вернется. Никогда. — Рождество. Подождем до Рождества.

— Таннер. Это почти три месяца.

— Ага. Ей без разницы, верно?

— Мы не можем ждать. Ты должен это принять, милый. — Ее голос дрожал, и она несколько раз глубоко вдохнула. — Я сказала врачам, что мы скоро примем решение.

Таннер покачал головой, но спорить не стал. Бесполезно.

Мама возобновила вязание, а Таннер отступил на двухместные качели. Оттолкнулся и начал раскачиваться взад-вперед, приказав мозгу успокоиться.

Принять это?

Он мог принять третье подряд поражение «Лейкерс». Мог принять, что Джейсон злится за то, что он забыл про его игру. Но это? Планировать смерть сестры?

Нет. Это неприемлемо.

Где-то в заросших кустарником холмах, возвышавшихся над виноградниками, заорала бездомная кошка. Таннеру захотелось заорать в ответ, но это точно разбудит детей.

— Что еще произошло? — спросила мама. — Ты почти не притронулся к еде.

Она слишком хорошо его знает.

Таннер вздохнул. Рано или поздно она все равно узнает, вероятно завтра, если уже не.

— Мышка тут.

— Кто?

Таннер открыл глаза, мама внимательно смотрела на него. Неожиданно он улыбнулся и мотнул головой.

— Извини. Натали. Натали Митчелл. Внучка Хэла.

— Я знаю, кто она. — Спицы быстро застучали одна о другую. — Натали. Ну-ну. Полагаю, она приехала навестить Хэла?

— Это предлог. 

Хэл редко говорил о семье, живущей на Восточном побережье, а Таннер не лез не в свое дело. Но когда на прошлой неделе позвонил Билл Митчелл, Таннер почуял неладное. И сегодня днем оно въехало в ворота винодельни в арендованном «Ягуаре», который, вероятно, стоит больше, чем у него денег на счету. 

— Хэл не говорил мне, что она приедет. Это странно.

— Вообще-то, он попросил меня подготовить комнату, в которой она жила раньше. Не сказал зачем, а я не спрашивала. Может быть, он хотел сделать тебе сюрприз?

— Я не люблю сюрпризы.

Мама засмеялась и улыбнулась ему:

— И как Натали?

Таннер закинул ногу на ногу и начал ковырять дырку в джинсах:

— Мы не успели пообщаться.

— Надеюсь, ты ей не нагрубил.

— Я был очень радушным.

Длинные ночи и недостаток сна сказывались на нем. Приезд Натали Митчелл — все, что потребовалось, чтобы выбить его из колеи.

— Таннер.

— Что, мам? — Он раздраженно вздохнул. — Я не видел ее с тех пор, как мы были детьми. Я едва ее помню. 

Неправда. Как только он увидел ее, вагон воспоминаний подкатил и встал прямо перед ним.

Натали всегда была застенчивой, болтала Николь. Но за годы он видел, как Натали выходила из своей раковины. По крайней мере в его присутствии, когда ее сестры не было с ними. В детстве она была немного полновата, но в последнее лето сбросила вес и стала хорошенькой. И, пришлось ему признать, повзрослевшая Натали практически сразу завладела его вниманием.

Он старался не разглядывать ее в поисках изменений, которые принесли годы. Старался не замечать, как блестят ее глаза за стеклами очков. Глаза его любимого цвета темно-синих ирисов.

— Если я правильно помню, ты, кажется, был немного влюблен в мисс Натали.

— Не был. — Он чуть не вскочил на ноги, чтобы проверить процент алкоголя на этикетке бутылки. — Должно быть, память тебя подводит.

Его мама рассмеялась:

— Моя память большую часть времени лучше твоей.

— Неважно. Мышка была...

Таннер замолчал на середине предложения: к нему подкралось воспоминание, которого он даже не осознавал.

Над которым не раздумывал.

И которое определенно не станет обсуждать с матерью.

Натали Митчелл больше не подруга детства. Вполне возможно, что она вот-вот разрушит его жизнь. То, что от нее осталось.