Под покровом тайны - Санфиров Александр - Страница 10

– Получи гадина, – крикнула я и со всей своей силы ударила ладонью по щеке Юрку Петрова.

Эффект был потрясающий, парня, как будто сдуло. Он тяжело упал на землю и проехал по ней пару метров.

Я удивленно смотрела на свою худенькую ладошку.

– Это что? Я так, оказывается, могу стукнуть! Быть этого не может!

Я оглядела еще раз неподвижно лежащего Юрку и торопливо зашагала в сторону дома, застегивая блузку.

Удалось пройти метров триста, как меня повело в сторону, застывший в неподвижности мир вновь пришел в движение. Но на меня навалилась такая жуткая слабость, что я думала лишь об одном.

– Только бы не упасть, не упасть!

Я шла, автоматически переставляя ноги, не понимая, что делается вокруг, понемногу слабость несколько уменьшилась, и мой шаг стал бодрее.

Когда подошла к двери квартиры и хотела позвонить, она уже открывалась. За дверями стояла мама. Она первым делом оглядела меня с ног до головы, потом отошла в сторону и пропустила к вешалке. Вид у нее был усталый и озабоченный.

Я робко спросила:

– Мама, ты чего такая стоишь?

Какая такая? – переспросила та.

– Ну, уставшая. Злая, – уточнила я.

– Да не злая я нисколько, – начала оправдываться она.

Тут в коридор выглянул папа и бодро заявил:

– Тебе доча повезло, не слышала, что мне мама наговорила, за то, что тебя отпустил.

Сейчас она уже слегка успокоилась. А ведь сама на танцы в этом же возрасте бегала.

– Ну вы родители даете! – восхитилась я, – время почти двенадцать, а вы еще не спите, меня ждали?

– Конечно, – улыбаясь, сказал папа, – мать мне все шею мылила, а так бы я давно храпел.

– Да ладно тебе сочинять, – сказала мама, – сам тут по окнам бегал глядеть, мне только нервы трепал.

– Лена, – обратилась она ко мне, – на кухне ужин тебе оставлен, если хочешь, поешь и ложись, небось, все ноги отплясала?

Я кивнула и, сказав спасибо, пошла на кухню, старясь не опираться руками о стены.

На блюде, прикрытом тарелкой, лежал большой кусок вареной курицы и рис.

Я схватила его руками, и начала его есть прямо с костями.

– Лена, ты что делаешь! – раздался возмущенный мамин голос, – кто же так кости куриные грызет, все зубы поломаешь.

– Ой, прости мамочка, – извинилась я и продолжила трапезу. Но под подозрительным маминым взглядом кости пришлось откладывать в сторону.

Как только в моем желудке появилась приятная тяжесть, слабость начала уходить, в глазах прояснело, и я пила чай, уже полностью придя в себя.

Почистив зубы, я переоделась, но, когда легла в постель, сна не было ни в одном глазу. Я крутилась, вертелась, переворачивала подушку, но ничто не помогало. Перед глазами стоял сегодняшний, долгий день, вместивший в себя так много событий. Ожидание свидания, дождь, сегодняшние танцы и самое главное; все время возникла картина – открытой ладонью я бью Юрку по лицу и он, как пушинка улетает в сторону.

– Может, это просто показалось, – в который раз, подумалось мне. Но картина, так запечатлевшаяся в голове, была совершенно реальной.

Однако, проворочавшись с час, мне все же удалось заснуть в обнимку с подушкой, и проснулась я только, когда утреннее солнышко припекло лицо своими лучами.

Бодро вскочив с кровати, я обнаружила, что время уже почти девять утра. Пару раз зевнув, приступила к одеванию и заправке кровати. В это время, видимо услышав мое хождение, в комнату зашла мама.

– Леночка, доброе утро. Ну, как ноги не болят после танцев, – спросила она улыбаясь.

– Доброе утро мамочка, у меня все в полном порядке, – бодро отрапортовала я.

– Это хорошо, а у меня для тебя есть сюрприз, – загадочно сообщила мама.

Я сразу забыла все свои переживания по поводу вчерашних событий и начала выспрашивать, что за сюрприз.

Мама сопротивлялась недолго и все выложила на блюдечке.

– Доча, ты через неделю едешь в лагерь комсомольского актива в Пергубе! – сказала она.

От неожиданности я не могла сказать не слова и только недоверчиво глядела в ее сторону.

Мама вздохнула и начала рассказывать.

– Понимаешь, я вчера так же, как ты удивилась, когда мне на работу позвонил ваш директор школы. Он первым делом спросил, не уехала ли ты куда-нибудь, а потом сообщил, что на школу райком ВЛКСМ выделило еще одну путевку на старшеклассников и вчера на партийной группе вместе с комсомольским бюро школы ее решили отдать тебе за активное участие в комсомольской работе.

Сказав все это, она внимательно уставилась на меня, наверно в поисках радости на лице. Не найдя ее, мама обратилась ко мне с вполне ожидаемым вопросом.

– Лена, ты не рада? Тебе не хочется две недели провести на природе, купаться, загорать?

Я хмыкнула.

– Мама, если бы вы меня не отправляли каждый год в пионерский лагерь, ты могла бы вешать мне эту лапшу про купания. Я лучше проведу каникулы дома, буду на пляж ходить загорать. Погоди! Ты же меня обещала устроить на работу на июль, как же с ней теперь быть?

– Ой, успеешь наработаться, – отмахнулась мама, – отдыхай, пока время есть.

Я сделала вид, что раздумываю, и минутой позже глубокомысленно сказала:

– Знаешь, если хочешь, чтобы я хорошо отдохнула, отправьте меня к прабабушке Аглае.

– Лена! – сразу завелась мама, – сколько раз буду одно и тоже говорить, ноги твоей там не будет.

Я хихикнула.

– Мама, ты что серьезно думаешь, что прабабушка Аглая – колдунья? Ты же тоже была комсомолкой, даже Ворошиловским стрелком и такая суеверная.

Мама, как-то съежилась, говоря о своей бабушке.

– Не знаю, я всю жизнь ее боялась, до сих пор, если она приснится, целый день, как не своя хожу, – вдруг призналась она, – часто вспоминаю, как мы в детстве мимо нее на цыпочках бегали. А цыганки за километр ее двор обходили и никогда второй раз в деревню нашу не заезжали.

Но папа ведь не боится, – снова начала я разговор, – прошлой весной ездил ей забор поднимал.

– Что ты отца приплетаешь, – возмутилась мама, – он взрослый человек, и прабабушке в нос пришелся.

– Так и я в нос пришлась, – пришел мне в голову ответный аргумент.

– Этого то и боюсь, – в сердцах сказала мама, и испуганно остановилась на полуслове.

– Но я услышала достаточно.

– Мама, так чего ты боишься? – тут же задала я очередной вопрос.

– А ничего я не боюсь! Все! Закончили разговор. Не хочешь ехать в лагерь сиди дома на жопе. Ходи по асфальту все лето, да на танцульки свои, – выпалила она и вышла, хлопнув дверями.

– Ай, на фиг! – подумала я, – Валька через три дня уедет в Выборг поступать, говорит там конкурс меньше, а мне что делать? Ничего, я папу уговорю и поеду в деревню, там ко мне никто приставать не будет. До обеда можно спать, бабушка с утра пирожков с щавелем нажарит, или блинов. Хорошо! А в этом лагере… могу представить, что там будет – примерно тоже самое, что в прошлом году в пионерском. Купание раз в день по десять минут, конкурсы дурацкие, походы, и игра в бутылочку по вечерам. Девки в комнате будут хихикать да глупости всякие рассказывать. Не хочу!

С такими мыслями отправилась завтракать. Мама, несмотря на нашу размолвку, уже приготовила яичницу с луком, и я с удовольствием начала ее поглощать.

– Значит, в лагерь не поедешь? – вновь вернулась она к предыдущему разговору.

– Не поеду, – коротко ответила я и встала, чтобы налить себе какао.

– Вот упрямая, вся в отца, – себе под нос буркнула мама, – ну не хочешь, как хочешь. Тогда наверно, хоть и не желательно, а придется отправить тебя на две недели в деревню.

– Ура! – завопила я, и, поставив кружку с какао на стол, обняла маму за плечи, – спасибо мамочка! Тогда я Валю провожу через три дня и сразу уеду в Серебряное.

– Ну, ладно-ладно, тебе, успокойся, что ты право, как маленькая виснешь, – смущенно сказала мама, – с одной стороны хорошо, что поедешь, хоть бабушке поможешь, дом приберешь, а то он напрочь грязью зарос. Я последний раз там три года назад все намыла. Так мне казалось, что меня все время кто-то холодными лапами за ноги хватает. Потом корвалол неделю пила, чтобы успокоиться. А вот тебя почему-то всегда туда тянет, как будто тебя бабушка, чем приманила.