Жажда иллюзий - Джордан Николь - Страница 20

• Предыдущая
• 20/90
• Следующая

— Разумеется, нет. — Лорен подавила улыбку. — Меня не устроила бы заработная плата.

С той самой ночи в Лондоне четыре года назад, узнав, что Лорен потеряла невинность, Лайла взвалила на себя ответственность за нее. Несмотря на уверения девушки в том, что капитан Стюарт, в сущности, не причинил ей никакого зла, Лайла заявила, что не позволит бедняжке скитаться одной по лондонским улицам, и вызвалась проводить Лорен в гостиницу, чтобы проверить, не вернулся ли Мэтью.

Мэтью действительно ждал ее, живой и невредимый, но радость Лорен оказалась недолгой — люди Барроуза по-прежнему преследовали их. Когда Лайла пообещала уговорить знакомого капитана взять беглецов на борт, Мэтью предложил ей отправиться вместе с ними в Америку, так как Лорен необходима была компаньонка на то время, пока сам он будет исполнять обязанности матроса, и Лайла, у которой не было в Англии ни семьи, ни будущего, согласилась.

Прервав воспоминания, Лорен вздохнула.

— Я живу неприхотливо, мне не много нужно, — тихо проговорила она, словно защищая свое решение отказаться от пожертвования Жан-Поля. — Когда я куплю корабль и найму команду, у меня останется достаточно денег, чтобы продержаться несколько месяцев.

— Лорен, эта твоя идея с покупкой корабля — чистое безумие. Мэтью постыдился бы тебя поощрять, да и Жан-Поль тоже.

Лорен помолчала. Лайла никогда не могла понять ее непоколебимую решимость обеспечить себя самостоятельно. Вскоре после прибытия в Новый Орлеан она вопреки возражениям Лайлы устроилась работать модисткой в игорный дом и теперь шила платья для девушек из этого заведения. Поначалу платили ей не много — два доллара в неделю плюс комната и питание, но вскоре искусная работа девушки стала пользоваться большим спросом, и оплата увеличилась.

Лорен берегла каждый цент, намереваясь со временем купить собственный торговый корабль. Жан-Поль помог ей выгодно вложить прибыль от меховой торговли Мэтью. В Америке, где упорный труд ценился, вполне можно было своими силами добиться финансовой независимости и заработать состояние. Даже женщина имела возможность достичь высокого положения, если обладала достаточным умом, смелостью и решительностью. Мэтью понимал стремление Лорен пробиться в люди — после долгих лет зависимости она наконец получила шанс сама принимать решения — и всячески поддерживал ее в этом.

Лорен с ужасом вспоминала былую беспомощность. Как могла она позволить Барроузу распоряжаться собой? Ну нет, больше такое не повторится — впредь никто и никогда не получит над ней власть.

Ей очень хотелось сделать Мэтью капитаном своего корабля, чтобы хоть как-то отплатить ему за заботу — шотландец не только спас ей жизнь, но и рисковал ради нее собственной. Однако последнее время Мэтью все чаще поговаривал о намерении остепениться. И даже женился на девушке из племени чокто. Хотя торговля мехами, при поддержке Жан-Поля, шла вполне успешно, походы на север были не из легких, и каждый раз брать с собой Бегущую Лань ему не хотелось.

— Мэтью отправляется завтра, — негромко произнесла Лорен, желая переменить тему. — Бегущая Лань снова пойдет вместе с ним.

Лайла нахмурилась:

— Это же контрабандист! Откуда ты знаешь, что он не замешан в чем-то противозаконном?

— Лайла, Мэтью не занимается контрабандой с тех пор, как покинул Англию. Его торговля мехами абсолютно законна. Я знаю, что он тебе не нравится, но, если бы не его поддержка, я бы, вероятнее всего, погибла…

Неожиданно Лорен замолчала. Она не позволяла себе много думать о Джордже Барроузе и Реджине Карлин, но все-таки не забывала, что может оказаться в большой беде, если они ее разыщут. Поэтому ей приходилось постоянно заботиться о том, чтобы ее не узнали во время выступлений в игорном доме.

Разумеется, высокий рост не поддавался маскировке, однако золото волос обычно пряталось под обильным слоем пудры, старомодным париком времен короля Георга или же тюрбаном. Лицо Лорен скрывала полумаска, а глаза, обведенные сурьмой, казались от этого темнее и таинственнее. Гостям игорного дома она представлялась как Маргаритка, а в речи ее неизменно звучал французский акцент. Однако все эти предосторожности тяготили Лорен. Ей претило постоянно оглядываться и притворяться.

Заставляя себя не думать о плохом, Лорен продолжала слушать Лайлу, которая опять вернулась к тому, с чего начала.

— Я в самом деле считаю, что тебе не стоит спускаться сегодня вниз. Ни меня, ни Жан-Поля не будет рядом, чтобы защитить тебя, если кто-нибудь из посетителей окажется слишком навязчивым.

На этот раз Лорен не смогла сдержать улыбку. Лайла всегда заботливо охраняла ее, но, выйдя замуж за Жан-Поля, она и вовсе потеряла меру. Покончив с распутным прошлым, молодая женщина впала в другую крайность, превратившись в невероятную скромницу. Даже простой взгляд постороннего мужчины или случайное прикосновение теперь казались ей двусмысленными. Однако Лорен отлично понимала ее.

— Я слышала, что сказал Жан-Поль сегодня утром, но, поверь, я сумею управиться даже с невежественными дикарями из Бостона.

Последний выпад предназначался скорее Жан-Полю. Богатый плантатор считал всякого человека, не взращенного во франко-креольских традициях, неполноценным.

— Я беспокоюсь за тебя, Лорен. Знаешь, мужчинам для развлечения недостаточно одних карточных игр.

— Кендрикс позаботится обо мне, — спокойно ответила девушка.

Американец Кендрикс, служащий игорного дома, безжалостно выгонял всякого, кто переходил границы приличия. Однако такое случалось не часто. Карты считались серьезным делом, ставки были высокими, а клиенты надежными. Основную публику игорного дома составляли богатые землевладельцы, такие как Жан-Поль и личные друзья Рене Жескар, владелицы заведения.

Игра в карты была не единственным развлечением в игорном доме. Посетители могли заказать себе партнершу и провести весь вечер в ее обществе. Девушки, работавшие на мадам Жескар, считались дамами полусвета, и поэтому мужчины должны были обращаться с ними как с благородными леди; но это правило не всегда соблюдалось.

Однако Лайла не считала охрану Кендрикса достаточно надежной и немедленно сообщила об этом подруге.

— Сегодня будет несколько новых игроков. Подумай об этом, Лорен. Жан-Поль сказал, что никого из них не знает. Известно только, что тот, который из Бостона, — богатый коммерсант, а для остальных карточная игра — их основное занятие. Если бы не бал, на который я должна идти с Жан-Полем, я бы осталась с тобой.

— Ну хорошо, — смягчилась Лорен. — Я спущусь вниз на два-три часа, не более, и то только для того, чтобы поиграть на фортепьяно — ведь все остальные девушки будут заняты с новыми гостями.

— А почему бы Вероник не заменить тебя?

— Мне совестно просить ее.

— Вероник — просто маленькая эгоистка, — проворчала Лайла. — Только и думает, как бы ничего не делать и побольше вертеться между господами.

— Меня это вполне устраивает.

Дело было в том, что за игру на фортепьяно платили в три раза больше, чем за шитье. Кроме того, наблюдая за игроками, Лорен исподволь перенимала их приемы, хотя и не особенно рассчитывала, что ей когда-либо доведется воспользоваться знаниями такого рода.

Она подумывала, что бы еще возразить неугомонной подруге, как вдруг Лайла, подойдя сзади, положила ей руки на плечи.

— Дорогая моя, мне невыносимо видеть тебя в таком положении. Всего через несколько месяцев ты достигнешь совершеннолетия, и тогда Джордж Барроуз перестанет быть твоим опекуном. Ты сможешь потребовать наследство и выплатить долг моему мужу.

Лорен выпрямилась; длинные ресницы внезапно скрыли ее зеленые глаза. Лайла была права лишь отчасти. Андреа Карлин и вправду освободится от опеки Джорджа Барроуза, но Лорен Девриэ вынуждена будет продолжать скрываться — Барроуз сможет при желании в любую минуту упрятать ее в тюрьму за соучастие в обмане, а Реджина Карлин будет по-прежнему стремиться убить ее, стоит ей только возвратиться в Англию. Лорен хотела навсегда похоронить свое прошлое, однако временами ей казалось, что лучше было бы открыться Лайле во всем, чтобы она не вспоминала больше о наследстве семьи Карлин.

• Предыдущая
• 20/90
• Следующая