Делай Деньги - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 1

Края одежды как мера национального кризиса: Автор будет вечно благодарен известному военному историку и стратегу Сэру Бэзилу Лидделлу Харту за то, что он поделился с автором этим ценным наблюдением в 1968 году. Это может объяснить, почему мини-юбки никогда по-настоящему не выходили из моды с шестидесятых годов.

Студенты, изучающие историю вычислительной техники, распознают в Хлюпере отдаленное эхо Экономического Компьютера Филипса, построенного в 1949 году инженером, ставшим потом экономистом Биллом Филипсом, который также создал впечатляющую гидравлическую модель национальной экономики. Несомненно, никаких Игорей привлечено к делу не было. Одну из ранних машин можно найти в Музее Науки в Лондоне, а дюжина или где-то около того других выставлены для обозрения по всему миру заинтересованным зрителям.

И, наконец, как всегда, автор благодарен Британскому Фонду Наследия Шуток за работу по убеждению в том, что старые добрые шутки никогда не умирают…

Ожидание в темноте — Заключенная сделка — Висящий человек — Голем в голубом платье — Преступление и наказание — Шанс сделать хорошие деньги — Золотистая цепь — Нет жестокости к лисам — Мистер Бент ведет счет времени

Они лежали в темноте, на страже. Не было способа измерить, сколько проходит времени, не было и необходимости его измерять. Было время, когда их здесь не было, предположительно, будет и время, когда их здесь опять не станет. Они будут где-то еще. Время посередине было несущественным.

Но кто-то разбился, а некоторые, самые молодые, совсем затихли. Вес нарастал. Что-то должно быть сделано. Один из них оживил сознание песней.

Сделка была трудной, но для кого? Вот в чем вопрос. И мистер Блистер, юрист, не мог добиться ответа. А хотел бы. Когда какие-то объединения или компании заинтересованы в приобретении бесполезной земли, то более маленьким компаниям, возможно, захочется приобрести любые соседние участки, лишь бы только разузнать, вдруг та, первая компания что-то где-то слышала, в хорошей компании, например.

Но сложно сказать, что было нужно в этом случае.

Он послал женщине на другом конце стола соответствующую заинтересованную улыбку.

— Вы понимаете, мисс Добросерд, что эта местность попадает под дварфийский закон о горном деле? Это значит, что все металлы и руды принадлежат Низкому Королю дварфов. Вам придется выплачивать ему за них роялти. Не то, чтобы они там обязательно окажутся, должен сказать. Считается, что там только песок и ил далеко вглубь, причем очевидно, очень далеко.

Он подождал какой-то реакции от женщины напротив, но она просто смотрела на него. Синий дымок от ее сигареты струился к потолку.

— Теперь перейдем к вопросу о древностях, — продолжил юрист, наблюдая за тем ее выражением лица, которое можно было разглядеть из-за дымки. — Низкий Король постановил, что все найденные вами драгоценности, вооружение, доспехи, кости, свитки, посуда и древние предметы, классифицированные как Устройства, также будут подлежать налогу или конфискации.

Мисс Добросерд замерла, как будто сверяясь с внутренним списком, потушила сигарету и спросила:

— А есть хоть какая-то причина предполагать, что там окажется что-нибудь из всего этого?

— Ровным счетом никаких, — с кривой усмешкой сказал юрист. — Все знают, что мы имеем дело с бесполезной и бесплодной землей, но король перестраховывается на случай, если все эти «все» ошибаются. Так ведь часто и случается.

— За такой короткий срок аренды он просит огромные деньги!

— Которые вы охотно платите. Понимаете, дварфы нервничают. Дварфу очень непривычно расставаться с землей, пусть даже на пару лет. Я полагаю, ему необходимы деньги из-за всего, что связано с Кумской долиной.

— Я плачу требуемую сумму!

— Это так, это так. Но я…

— Он будет соблюдать контракт?

— До последней буквы. Это уж по крайней мере можно сказать точно. Дварфы — ярые приверженцы правил в таких делах. Все, что от вас требуется — подписать и, к сожалению, заплатить.

Мисс Добросерд вытащила из сумки плотный лист бумаги и положила его на стол.

— Это банковский чек на пять тысяч долларов, полученный в Королевском Банке Анк-Морпорка.

Юрист улыбнулся.

— Достойное доверия учреждение, — сказал он и добавил — по крайней мере, считается таким по традиции. Подпишите, где я поставил крестики, хорошо?

Он внимательно наблюдал за тем, как она ставит подписи. Ей даже показалось, что он задержал дыхание.

— Вот, — сказала она, протягивая контракт через стол.

— Может, вы утолите мое любопытство, мадам? — спросил юрист. — Пока чернила сохнут?

Мисс Добросерд заговорщицки оглянулась, как будто старые громоздкие книжные шкафы скрывали множество ушей.

— Вы умеете хранить секреты, мистер Блистер?

— О, уверяю, мадам. Уверяю!

Она подозрительно посмотрела по сторонам.

— Даже так, это должно быть сказано потише, — сказала она свистящим шепотом.

Он с надеждой кивнул, наклонился вперед и в первый раз за много лет почувствовал женское дыхание вблизи своего уха:

— Я тоже, — сказала она.

Это было около трех недель назад…

Удивительные вещи можно узнать, болтаясь на водосточной трубе посреди ночи. Например, люди обращают внимание на маленькие тихие звуки — щелчок оконной задвижки, шорох отмычки — в большей степени, чем на такие шумные звуки, как падение кирпича или даже (потому что, в конце концов, это Анк-Морпорк) крик. Эти звуки настолько громкие, что их слышат все и потому они являются проблемой всего общества, и, следовательно, не моей личной. Но тихие звуки звучали рядом, предполагая такие вещи, как подкрадывание, а значит, были неотложными и личными.

Так что он старался не делать тихих звуков.

Внизу под ним двор Главного Почтамта гудел, как перевернутый улей. Новая круглосуточная служба работала очень хорошо. Ночные кареты прибывали, а в свете фонарей сверкал новый Убервальдский Экспресс. Все было так, как надо, вот почему для полночного лазутчика все было не так, как надо.

Карабкающийся человек вогнал клин в мягкую известку между кирпичами, переместил вес, подвинул ног…

Чертов голубь! Испугался и в панике взлетел. Вторая нога человека соскользнула, пальцы, держащиеся за сточную трубу, разжались, и когда мир перестал раскачиваться, от скорой встречи с далекими булыжниками его предотвращало лишь то, что он изо всех сил вцепился в клин, который, стоит признать, не представлял собой ничего, кроме длинного плоского гвоздя с Т-образным захватом.

И стену не обманешь, подумал он. Если раскачаться, рукой и ногой можно дотянуться до трубы, или штырь может выскочить.

Ла-а-ад — но…

У него были и другие клинья, и маленький молоточек. Можно ли вбить еще один, при этом не отпустив первый?

Над ним голубь присоединился к коллегам на высоком выступе.

Человек вогнал штырь в известь со всей силой, на какую осмелился, достал из кармана молоток и, когда внизу с бряканьем и звоном отбыл Экспресс, сделал один хороший удар.

Клин крепко встал на место. Человек бросил молоток, надеясь, что звук от его падения будет заглушен общим шумом, и схватился за новую опору прежде, чем молоток долетел до земли.

Ла-а-ад — но. А теперь я… Застрял?

Труба была ближе, чем в трех футах. Отлично. Должно сработать. Переместить обе руки на новый захват, осторожно раскачаться, обхватить левой рукой трубу и можно будет подтянуться до нее целиком. А потом все…

Голубь беспокоился. Вообще для голубей это нормальное состояние. Но этот выбрал именно данный момент, чтобы облегчиться.

Ла-ад — но. Поправка: обе руки теперь держатся за внезапно очень скользкий штырь.

Черт.

И в этот момент, поскольку беспокойство среди голубей перемещается быстрее, чем голый человек через монастырь, начался легкий дождь.