Делай Деньги - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 7

В банке стояла тишина, в основном потому, что звуки просто терялись в высоких потолках, а отчасти оттого, что люди всегда понижают голос в непосредственной близости от крупных сумм денег. Бросались в глаза красный бархат и позолота. Повсюду висели картины, изображающие серьезных людей в сюртуках. Время от времени раздавались быстрые шаги по мраморному полу, затихающие когда тот, кому они принадлежали, ступал на остров ковра. А внушительные столы были обиты серовато-зеленой кожей. С самого детства обшитые серо-зеленой кожей столы для Мойста означали Богатство. Красная кожа? Тьфу! Это для выскочек и хвастунов. Серо-зеленый означал, что уже ваши предки достигли Благосостояния и вы получили его в наследство. Для лучшего эффекта кожа должна быть немного вытертой.

На стене за стойкой тикали большие часы, поддерживаемые херувимами. Появление лорда Ветинари произвело определенный эффект. Служащие подталкивали друг друга и кидали в его сторону выразительные взгляды.

В действительности же, осознал Мойст, они не особо бросались в глаза. Природа наградила его способностью быть лицом с заднего плана, причем даже тогда, когда он стоял прямо перед вами. Он не был уродливым, не был привлекательным, он просто был таким незапоминающимся, что иногда удивлял самого себя во время бритья. А Ветинари носил черный, совершенно не стремящийся привлечь внимание цвет, но тем не менее он производил эффект свинцового груза, положенного на резиновую поверхность. Он искажал пространство вокруг себя. Люди не сразу замечали его, но моментально чувствовали его присутствие.

И сейчас люди шептали в переговорные трубки — патриций здесь, но никто его официально не приветствует! Будут неприятности!

— Как поживает мисс Добросерд? — поинтересовался Ветинари, не обращая внимания на возрастающую суматоху.

— Она в отъезде, — без выражения сказал Мойст.

— А, Траст, без сомнения, обнаружил еще одного погребенного голема.

— Да.

— Все еще выполняет приказы, отданные ему тысячу лет назад?

— Наверное. Он где-то в глуши.

— Она неутомима, — радостно изрек Ветинари. — Големы возвращаются к жизни из тьмы веков, чтобы крутить колеса торговли для всеобщего блага. Прямо как вы, мистер Липовиг. Она оказывает городу огромную услугу. И Голем-Траст тоже.

— Да, — согласился Мойст, пропуская мимо ушей все про возвращение к жизни.

— Но ваш тон говорит об другом.

— Ну… — Мойст почувствовал себя неловко, но все же продолжил. — Она вечно срывается с места, стоит им только найти очередного голема в какой-нибудь древней канализации или…

— И не срывается за вами, так сказать?

— А из-за этого последнего ее уже несколько недель нет, — игнорируя замечание, возможно, потому что оно было верным, продолжил Мойст, — и она не говорит, в чем дело. Говорит только, что это что-то важное. Что-то новенькое.

— Думаю, она заинтересовалась шахтами, — предположил Ветинари. Он начал медленно постукивать тростью по мраморному полу. Стук распространялся по помещению. — Я слышал, что, похоже, големы копают шахты на дварфийских землях в ближней Химерии, рядом с почтовым трактом. Должен добавить, это представляет весьма большой интерес для дварфов. Король сдал землю Обществу и наверняка заинтересуется тем, что они там откопают.

— У нее неприятности?

— У мисс Добросерд? Нет. Зная ее, скорее уж у короля дварфов могут появиться неприятности. Она весьма… Целеустремленная юная леди, как я заметил.

— Ха! Вы и представить не можете, насколько.

Мойст сделал мысленную пометку отправить Адоре Белль сообщение, как только закончит с банком. Ситуация с големами вновь накалилась, все из-за гильдий с их жалобами на то, что големы отбирают работу. Мисс Добросерд была нужна в городе — из-за големов, конечно.

Тут Мойст осознал, что слышит едва различимый шум. Он исходил сверху, и звучал как воздух, булькающий в жидкости, или как вода, выливающаяся из бутылки с характерным бломп-бломпаньем.

— Вы слышите? — спросил он.

— Да.

— Не знаете, что это?

— Будущее экономического планирования, как я понимаю. — Лорд Ветинари выглядел если не обеспокоенным, то уж по крайней мере необычно озадаченным.

— Должно быть, что-то случилось, — сказал он. — Обычно у мистера Бента заведено оказываться на этаже через пару секунд после моего прибытия. Надеюсь, с ним не случилось ничего неприятного.

Большие двери лифта распахнулись в дальнем конце холла, и из него вышел человек. Какое-то мгновение, незаметное тому, кто в свое время не зарабатывал на жизнь чтением лиц, человек выглядел встревоженным и озабоченным. Но это выражение бесследно исчезло, как только он поправил манжеты и заулыбался теплой, благожелательной улыбкой того, кто собирается вытянуть из вас немного денег.

Мистер Бент во всех отношениях казался уравновешенным и несгибаемым. Мойст ожидал увидеть традиционный банкирский сюртук, но вместо этого человек оказался одет в черный пиджак отличного покроя и полосатые брюки.

Еще мистер Бент был тихим. Он шагал бесшумно даже по мрамору, и у него были неожиданно большие ступни для столь щегольски одетого человека. Но его черные, начищенные до зеркального блеска туфли были очень выского качества. Может, он хотел ими похвастаться, потому что шел как лошадь на выводке, очень медленно поднимая каждую ногу с пола, прежде чем опять опустить ее. Кроме этой неуместной детали, мистер Бент создавал впечатление чего-то, что тихо хранится в футляре, пока не понадобится.

— Лорд Ветинари, я прошу прощения! — начал он. — Боюсь, было одно незавершенное дело…

Лорд Ветинари поднялся на ноги.

— Мистер Маволио Бент, позвольте представить вам мистера Мойста фон Липовига, — сказал он. — Мистер Бент здесь — главный кассир.

— А, изобретатель революционно ненадежной однопенсовой банкноты? — произнес Бент, протягивая худую руку. — Какая смелость! Очень рад познакомиться с вами, мистер Липовиг.

— Однопенсовой банкноты? — озадаченно спросил Мойст. Мистер Бент, несмотря на свои заверения, совсем не выглядел обрадованным.

— Вы вообще слушали, что я говорил? — поинтересовался Ветинари. — Ваши марки, мистер Липовиг.

— Фактическая валюта, — добавил Бент, и Мойста озарило. Ну, это было так, он знал это. Он подразумевал, что марки надо приклеивать к конвертам, но люди простодушно решили, что марка за пенни — это не что иное, как легкий, заверенный правительством пенни и, кроме того, его можно приклеить к конверту. Рекламные страницы пестрели предложениями, связанными с почтовыми марками: «Узнай Сокровенные Тайны Вселенной! Пришли восемь марок за буклет!». Многие марки использовались в качестве денег и вообще ни разу не бывали в почтовых ящиках.

Что-то в улыбке мистера Бента раздражало Мойста. При близком рассмотрении она была не столь доброй.

— Что вы имеете в виду под «ненадежными»? — спросил он.

— Как вы утверждаете ее претензию стоимости в один пенни?

— Э, если приклеить ее к письму, то получите путь ценой в пенни? — предположил Мойст. — Я не понимаю, что вы…

— Мистер Бент из тех, кто верит в исконную ценность золота, мистер Липовиг, — сказал Ветинари. — Я уверен, что вы поладите быстро, как масло с огнем. Я покину вас и буду ожидать вашего решения со, эм, капитальным интересом. Пойдемте, Стукпостук. Может, заскочите завтра повидаться со мной, мистер Липовиг?

Его собеседники проводили его взглядом. Потом Бент уставился на Мойста.

— Полагаю, я должен все здесь вам показать… сэр, — произнес он.

— У меня такое чувство, что я вам не очень уж приглянулся, мистер Бент? — сказал Мойст. Бент пожал плечами, что было впечатляющим движением с его исхудалой фигурой.

Все равно что наблюдать, как гладильная доска грозит сложиться.

— Я не знаю ничего, что могло бы дискредитировать вас, мистер Липовиг. Но я верю, что у Ветинари и председателя на уме опасные махинации, и вы — их орудие, мистер Липовиг, их инструмент.

— Вы имеете в виду нового председателя?