Делай Деньги - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 75

Кривс помедлил.

— Под «мошенником» вы подразумеваете…

— Злоупотребление доверием. Иногда подделки. Честно говоря, мне бы хотелось думать, что я был скорее плутом.

Мойст увидел взгляды, которыми обменялись Космо и Криббинс, и возликовал внутри. Нет, такого не должно было случиться, не так ли? А теперь вам придется бежать, чтобы не отставать…

У мистера Кривса определенно были проблемы в этой области.

— Могу ли я прояснить? Вы жили за счет нарушения закона?

— В основном я использовал в своих интересах жадность других людей, мистер Криввс. Думаю, в этом была еще и доля обучения.

Мистер Криввс изумленно потряс головой, отчего у него из уха с острым ощущением соответствия моменту выпала уховертка.

— Обучения? — повторил он.

— Да. Многие люди узнали, что никто не продает настоящий бриллиант за десятую долю его реальной цены.

— А потом вы получили одну из самых высоких государственных должностей? — спросил мистер Криввс, перекрикивая смех. Это было облегчением. Люди слишком долгое время сдерживали дыхание.

— Мне пришлось. Либо это, либо быть повешенным. — Ответил Мойст и добавил: — Опять.

Мистер Криввс выглядел встревоженным и посмотрел на Ветинари.

— Вы уверены, что хотите, чтобы я продолжал, милорд?

— О да, — отозвался Ветинари. — До смерти, мистер Криввс.

— Э-э… Вы уже были повешены раньше? — обратился мистер Криввс к Мойсту.

— О, да. Я бы не хотел, чтобы это стало привычкой.

Это вновь вызвало смех.

Мистер Криввс опять повернулся к Ветинари, который слабо улыбался.

— Это правда, милорд?

— Разумеется, — спокойно ответил Ветинари. — Мистер Липовиг был повешен в прошлом году под именем Альберта Спэнглера, но, оказывается, у него очень крепкая шея, что выяснилось, когда его клали в гроб. Вы, мистер Кривс, возможно, знакомы со старинным принципом Quia Ego Sic Dico? Человек, переживший повешение, мог быть избран богами для иной судьбы, которая еще не свершилась? И поскольку судьба была благосклонна к нему, я, следовательно, принял решение потребовать его честное слово и вверить ему руководство возрождением Почтовой Службы — задание, которое уже забрало жизни четырех моих служащих. Если он преуспеет, замечательно. Если нет, город сэкономит на стоимости еще одного повешения. Это было жестокой шуткой, которая, я счастлив признать, обратилась всеобщим благом. Не думаю, что кто-либо из присутствующих здесь поспорит с тем, что Почта теперь стала настоящим сокровищем города? Леопард действительно может сменить шкуру!

Мистер Криввс машинально кивнул, опомнился, сел и потеребил свои записи. Он потерял место, на котором остановился.

— А теперь мы подошли к, э-э, вопросу банка…

— Миссис Роскошь, дама, которую многие из нас имели честь знать, недавно в тайне сообщила мне, что умирает, — быстро вмешался Лорд Ветинари. — Она попросила у меня совета касательно будущего банка, поскольку ее очевидные наследники были, повторяя ее слова, «отвратительными, как кучка хорьков, с которыми надеешься не встречаться…»

Все тридцать один адвокат Роскошей одновременно встали и заговорили, тем самым суммарные издержки их клиентов составили 119.28 анк-морпорских долларов.

Мистер Криввс кинул на них испепеляющий взгляд.

Мистер Криввс, несмотря на то, что было сказано, на самом деле не внушал уважение юристам Анк-Морпорка. Он внушал им страх. Смерть ничуть не преуменьшила его энциклопедическую память, хитрость, талант к закрученным умозаключениям и ядовитую въедливость его взгляда. Не стойте у меня на пути сегодня, советовал он адвокатам. Не стойте у меня на пути, потому что если вы это сделаете, я вырву из вас кости и самый их мозг. Помните все эти тома в кожаных переплетах, которые у вас стоят на полках позади стола, чтобы впечатлять клиентов? Я читал их все, и половину из них написал. Не испытывайте мое терпение. Я в плохом настроении.

Один за другим, они сели.[19]

— Я могу продолжать? — произнес Ветинари. — Насколько я знаю, миссис Роскошь позднее побеседовала с мистером Липовигом и посчитала, что он станет превосходным управляющим в лучших традициях семьи Роскошей и идеальным попечителем для пса мистера Непоседы, который, по законам банка, является его председателем.

Космо медленно поднялся на ноги и прошел в центр зала.

— Я решительно возражаю против намека на то, что этот мерзавец соответствует лучшим традициям моей… — начал говорить он.

Мистер Криввс как на пружине вскочил на ноги. Но как бы быстр он не был, Мойст оказался быстрее.

— Я возражаю! — воскликнул он.

— Как ты смеешь возражать, — выплюнул Космо, — когда ты признался в том, что ты самонадеянный преступник?

— Я возражаю на заявление Лорда Ветинари о том, что я имею какое-либо отношение к славным традициям семейства Роскошей, — сказал Мойст, глядя в глаза, из которых, казалось, сейчас текли горькие зеленые слезы. — К примеру, я никогда не был пиратом или никогда не торговал рабами…

Произошло великое восстание адвокатов.

Мистер Криввс яростно посмотрел на них. Произошло великое усаживание.

— Они признают это, — продолжил Мойст. — Это в официальной истории банка!

— Это правда, мистер Криввс, — добавил Ветинари. — Я читал ее. Явно подходит под Violenti non fit injuria.

Жужжащий звук раздался снова. Мистер Непоседа возвращался в обратном направлении. Мойст заставил себя не смотреть.

— О, это действительно низко! — прорычал Космо. — Чья история могла избежать злодеяний такого рода?

Мойст поднял руку.

— У-у, у-у, я знаю! — воскликнул он. — Моя могла. Худшее, что я когда-либо делал, — это грабил людей, которые думали, что грабили меня, но я никогда не прибегал к насилию и все вернул. Ладно, я ограбил пару банков, ну, одурачил, вообще-то, но только потому, что они допустили, чтобы это было так легко…

— Вернул? — повторил Криввс, ожидая какого-нибудь ответа от Ветинари. Но Патриций смотрел над головами людей в толпе, почти все из которых были поглощены перемещением мистера Непоседы, и только поднял палец в знак подтверждения или пренебрежения.

— Да, как вы можете припомнить, я понял ошибочность моего пути в прошлом году, когда боги… — сказал Мойст.

— Ограбил пару банков? — повторил Космо. — Ветинари, мы должны поверить в то, что вы сознательно отдали управление самого главного банка в городе известному грабителю банков?

Многочисленные ряды Роскошей, объединенные защитой денег, поднялись. Ветинари продолжал смотреть в потолок.

Мойст поднял взгляд. Какой-то белый диск скользил по воздуху около потолка. Описав круг, он снизился и ударил Космо между глаз. Еще один пронесся над рукой Мойста и влетел в недра Роскошей.

— А надо было ему оставить банк в руках неизвестных грабителей банков? — прокричал голос, когда на каждый нарядный черный костюм параллельно приземлилось по порции сладкого крема. — А вот и мы!

Вторая волна тортов была уже в воздухе, кружа вокруг по траекториям, кидающим их в отбивающихся Роскошей. А затем из толпы, под крики и стоны тех, кто временно оказывался на ее пути, выбралась фигура. Так происходило оттого, что те, кому удавалось не допустить, чтобы их ноги оказались отдавленными огромными ботинками, отпрыгивали как раз вовремя, чтобы их подкосило лестницей, которую нес новоприбывший. Он невинно поворачивался, чтобы посмотреть, какие увечья вызвал, и вращающаяся лестница сбивала с ног каждого, кто не успевал убраться подальше. Однако в этом была определенная система: пока Мойст смотрел, клоун отступил от лестницы, оставив четырех людей в ловушке между ее перекладинами таким образом, что любая попытка выбраться принесла бы страшную боль остальным трем и, в случае одного стражника, серьезные ухудшения перспектив супружества.

С красным носом и изношенной шапкой, он выпрыгнул на арену широченными скачкообразными шагами, его огромные башмаки шлепали по полу с каждым знакомым шагом.