Делай Деньги - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 77

Фаланги адвокатов Роскошей очень осторожно поднялись на ноги, пока двое, нанятых Пупси, быстро начали ей что-то шептать. Она их проигнорировала. Теперь все смотрели на нее, а не на ее брата. Все уделили внимание ей.

— Вы не могли бы, пожалуйста, помолчать, мисс Роскошь? — попросил Мойст. Покой клинка его тревожил. Какая-то часть Космо действительно функционировала очень хорошо.

— О да, я полагаю, вам хотелось бы, чтобы я заткнулась, и я не собираюсь! — ликующе отозвалась Пупси. Как Мойст, столкнувшийся с открытым блокнотом, она триумфально бросилась вперед, ни о чем не заботясь:

— Мы не можем украсть то, что уже принадлежит нам, ведь так? Так и что с того, если Отец нашел несчастному золоту лучшее применение? Оно там просто лежало! Честно, почему вы все такие тупоголовые? Все так делают. Это не кража. То есть золото все еще существует, да? В кольцах и вещах. Это не то, как если бы кто-то собирался его выбросить. Кому какая разница, где оно?

Мойст сдержал порыв посмотреть на других банкиров в зале. Все так делают, а? Пупси в этом году получит не много Страшдественских открыток. А ее брат смотрел на нее в ужасе. Остальная часть клана, та, которая не была поглощена очищением себя от крема, умудрялись создать впечатление, что они никогда раньше не видели Пупси. Кто эта безумная женщина? — говорили их лица. Кто ее впустил? О чем она говорит?

— Я думаю, ваш брат очень болен, мисс, — сказал Мойст.

Пупси пренебрежительно тряхнула своими, стоит признать, прекрасными локонами.

— Не волнуйтесь о нем, он просто глупо себя ведет, — сказала она. — Он так делает только для того, чтобы привлечь внимание. Глупые мальчишеские штучки насчет желания стать Ветинари, как будто кто-то в здравом уме…

— Он сочится зеленым, — сообщил Мойст, но ничто не пробилось сквозь барьер болтовни. Он вгляделся в опустошенное лицо Космо, и все стало ясным. Бородка. Шапочка. Меч-трость, да, по чьему-то безвкусному представлению о том, как должно выглядеть железо из крови тысячи людей. А что там насчет убийства человека, который изготавливал кольца? Что в этой зловонной перчатке…

Это мой мир. Я знаю, как это делать.

— Я прошу прощения! Вы — Лорд Ветинари, правда? — спросил он.

На мгновение Космо выпрямился и наружу проступила искра властности.

— Действительно! Да, действительно, — сказал он, поднимая бровь. Потом она осела, и его тучное лицо осело вместе с ней.

— Есть кольцо. Кольцо Ветин’ри, — пробормотал он. — ‘Но на с’мом деле мое. Хорошая боль…

Меч тоже упал.

Мойст схватил левую руку Космо и сорвал перчатку. Она стянулась с чмокающим звуком и запахом, который был невообразимо ужасным и оседающим в носу. Ближайшего охранника вырвало. Так много расцветок, подумал Мойст. Так много… Извивающихся штучек…

И там, все еще видимый в гноящейся массе, был несомненный тусклый блеск стигия.

Мойст схватил Космо за другую руку.

— Я думаю, вам стоит выйти наружу, милорд, теперь вы Патриций, — громко сказал он. — Вы должны встретиться с людьми…

И вновь какой-то внутренний Космо ненадежно собрался с силами в достаточной мере, чтобы пускающий слюни рот пробормотал:

— Да, это очень важно… — прежде, чем вернуться к: — Чувствую плохо. Палец странный…

— От солнечного света ему будет лучше, — сказал Мойст, мягко потянув его за собой. — Доверьтесь мне.

Глэдис делает это для себя — К дому веселья — История мистера Бента — Целесообразность клоунов как сиделок поставлена под вопрос — Оулсвику является ангел — Золотой секрет (не совсем магия драконов) — Возвращение зубов — Ветинари смотрит вперед — Банк Торжествующий — Маленький дар Хлюпера — Как испортить идеальный день

В первый день своей оставшейся жизни Мойст фон Липовиг проснулся, что было прекрасно, учитывая, что в каждый отдельный день определенное число людей этого не делали, но проснулся он один, что было менее приятным.

Было шесть утра, и туман казался приклеенным к окнам, такой густой, что в нем должны были быть гренки. Но Мойсту нравились эти минуты, до того, как собирались воедино фрагменты вчерашнего дня.

Подождите, это же не апартаменты, ведь так? Это была его комната в Почте, обладающая всеми роскошью и комфортом, которые обычно присущи выражению: «результат гражданской службы».

Кусочек вчерашнего дня встал на место. Ах да, Ветинари приказал закрыть банк до тех пор, пока его служащие на сей раз не посмотрят на все. Мойст пожелал им удачи с особенным шкафом покойного Сэра Джошуа…

Не было мистера Фасспота, что было досадно. Ранне-утреннюю слюнявость не ценишь, пока она не исчезнет. И Глэдис тоже не было, и это беспокоило.

Она не появилась, и пока он одевался, и на его столе не было копии «Таймс». И костюм тоже нужно было погладить.

Наконец он обнаружил ее толкающую тележку с почтой в сортировочной комнате. Голубое платье исчезло и сменилось серым, которое, по зарождающимся стандартам големской дамской моды, выглядело довольно нарядно.

— Доброе утро, Глэдис, — рискнул Мойст. — Есть возможность погладить брюки?

— В Раздевалке Почтальонов Всегда Есть Горячий Утюг, Мистер Липовиг.

— О? А. Точно. А, э… «Таймс»?

— Четыре Копии Доставляют В Кабинет Мистера Гроута Каждое Утро, Мистер Липовиг, — укоризненно заметила Глэдис.

— Полагаю, сэндвич совершенно вне…

— Мне Правда Нужно Заняться Делами, Мистер Липовиг, — еще раз укоризненно произнесла голем.

— Знаешь, Глэдис, не могу избавиться от ощущения, что в тебе что-то изменилось, — сказал Мойст.

— Да! Я Делаю Это Для Себя, — сообщила Глэдис, ее глаза сверкали.

— Что именно?

— Я Еще Это Не Выяснила, Но Я Прочла Только Десять Страниц Книги.

— А. Ты читала новую книгу? Но, готов поспорить на вагон золота, не авторства Леди Дейрдры Ваггон.

— Нет, Потому Что Она Не Имеет Представления О Современном Мышлении. Я Пренебрежительно Смеюсь.

— Да, полагаю, она и впрямь не имеет, — задумчиво произнес Мойст. — И, думаю, эту книгу дала тебе мисс Добросерд?

— Да. Она Озаглавлена «Почему Мужчины Попадают Под Твой Каблук» авторства Релевенции Глум, — важно сообщила Глэдис.

А начинали мы с самых благих намерений, подумал Мойст: разыскать их, выкопать их, освободить их. Но мы не знаем, что делаем, или зачем это делаем.

— Глэдис, дело в том, что книги… ну, дело в том… Я имею в виду, только потому, что что-то написано, тебе не обязательно… То есть это не значит, что… Я хочу сказать, что каждая книга…

Он замолчал. Они верили в слова. Слова дают им жизнь. Я не могу ей сказать, что мы просто раскидываемся словами как жонглеры, изменяем из значения так, как нам удобно…

Он похлопал Глэдис по плечу.

— Ну, прочитай их все и принимай собственные решения, м?

— Это Было Почти Неуместное Прикосновение, мистер Липовиг.

Мойст засмеялся было, но прекратил, заметив ее могильно-серьезное выражение.

— Эм, я думаю, только для госпожи Глум, — сказал он и пошел ухватить себе «Таймс», пока их все не растащили.

Для редактора это, должно быть, было еще одним горько-радостным днем. Ведь первая страница может быть только одна. В конце концов, он втиснул туда все: строчку «Я уверен, что это ананас», плюс картинка с истекающими кремом Роскошами на заднем плане, и, о да, здесь была и речь Пупси, в подробностях. Это было чудесно. И она продолжала и продолжала. С ее точки зрения все было совершенно ясно: она была права, а все остальные — глупыми. Она была настолько влюблена в собственный голос, что стражникам пришлось написать на листке бумаги их официальное предостережение и выставить его перед ней, прежде чем увести ее, все еще не замолкающую, прочь…

И кто-то снял картинку, как на кольцо Космо попал солнечный свет. В больнице сказали, что это была почти идеальная хирургическая операция, которая, возможно, спасла Космо жизнь, добавляли они, и как только Мойст знал, что делать, удивлялись они, когда вся полнота существенных медицинских познаний Мойста заключалась в том, что на пальце не должно расти зеленых грибов…